Dux bellorum: средневековый правитель в бою - Камиль Фуркатович Ерназаров

и у окружающего его французского общества, был определенный набор представлений о том, как монарху следует осуществлять свои функции при ведении войны. Какие из этих представлений оказались приоритетными для короля и общества — еще один вопрос, на который предстоит ответить.

Карл V глазами хронистов

Участие в войне не было совсем чуждо Карлу V, на что обращают внимание современники. В 1356 г., в возрасте 18 лет, он сопровождал своего отца Иоанна II в кампаниях в Нормандии и Пуату. Позднее, в период регентства во время пленения Иоанна II, дофин руководил кампаниями в Нормандии против англичан и сторонников наваррского короля Карла Злого[15]. Однако уже после смерти отца в 1364 г. он посылает на решающую битву с Карлом Злым Бертрана дю Геклена, а сам отправляется на коронацию в безопасный Реймс[16]. Более войсками он не руководил. Согласно тексту Фруассара, незадолго до этого, возможно в 1362 г., он тяжело заболел или был отравлен Карлом Злым[17]. Именно этот недуг, утверждает Кристина де Пизан, лишила его возможности лично участвовать в войнах (подробнее об этом еще пойдет речь ниже)[18].

Один из интереснейших рассказов об этом этапе «военной карьеры» Карла V — продолжение флорентийским хронистом Маттео Виллани «Новой хроники» (Nuova Cronica) своего брата Джованни. Маттео, в частности, рассказывает о битве при Пуатье — крупнейшем сражении, в котором участвовал будущий король. Особенностью этого сообщения является то, что оно было написано не позднее смерти хрониста в 1363 г., то есть задолго до французских побед: «Дофин Вьеннский и герцог Орлеанский, имевшие более пяти тысяч рыцарей, за которыми следовал король с шестью тысячами в своем отряде, узнав о разгроме двух первых отрядов, поступили как очень гнусные и трусливые люди. Они имели под своим началом многих свежих рыцарей и баронов на добрых конях, при том, что враги были утомлены двумя битвами. Но так много страха вошло в их трусливые души, что, будучи в состоянии изменить ход битвы, они не обладали ни сердцем, чтобы сразиться с врагом, ни стыдом, чтобы остаться с королем, который был рядом с ними на поле боя и другими баронами Франции. Они не повернули назад, чтобы сражаться вместе с королем, и стали беглецами. Они бежали с поля боя и отправились в сторону Парижа, бросив отца и братьев перед опасностью серьезного сражения; они были бы достойны не почета, а серьезных наказаний, если бы с ними поступили по справедливости»[19].

Пожалуй, это единственный источник, который дает столь критическое описание будущего короля как воина. Итальянский хронист, очевидно, был свободнее в выражении своих взглядов и оценок, чем французы, особенно в годы правления Карла V. Если такие оценки дошли до Флоренции, очевидно, они были распространены и во Франции. Вполне логично предположить, что позднее король предпринимал все усилия, чтобы не допустить повторения подобной ситуации.

Впрочем, такое негативное описание является исключением. В созданных в 1370-х гг. Пьером д'Оржемоном по заказу Карла V «Больших французских хрониках» (Grandes Chroniques de France) он предстает как военный лидер, добившийся значительных побед: «У короля Франции была такая сила в его пяти армиях, что его враги всегда были слабее. И можно правдиво сказать, что никто не помнит, чтобы когда-либо король совершил такой большой и благородный подвиг, как тот, о котором мы расскажем»[20]. Из данного фрагмента даже трудно понять, что этот подвиг совершил не сам король, а отправленные им войска.

В произведениях, написанных враждебной стороной — англичанами — дается скорее нейтральное описание французского короля: его воинские или рыцарские качества не отмечаются, в отличие, скажем, от коннетабля Бертрана дю Геклена, чья доблесть признавалась и противниками[21]. В «рыцарских» произведениях — «Хронике доброго герцога Людовика де Бурбона» (La chronique du bon duc Loys de Bourbon), «Песне о Бертране дю Геклене» (La Chanson de Bertrand du Guesclin) — король выступает в качестве сюзерена, отправляющего протагониста на войну. Сам монарх не сражается, но его отсутствие на поле боя или во главе войска не подчеркивается. Конфликты и разногласия с королем, которые присутствуют в «Хронике доброго герцога Людовика де Бурбона», с воинскими качествами короля не связаны[22]. В «Хронике первых четырех Валуа» (Chronique des quatre premier Valois), которая в целом относится к королю весьма благожелательно, указано, что дофин Карл отступил при Пуатье по приказу короля Иоанна II и подчинился этому распоряжению по разумным причинам[23], что является очевидной попыткой оправдать его бегство из битвы[24]. Стоит отметить, что приведенный довод вполне соответствует и нормам поведения, которые ожидаются от рыцаря[25]. Однако идет ли здесь речь о точном описании хронистом событий или же в текст помещена полемика с версией Маттео Виллани, согласно которой будущий король струсил и позорно бежал с поля боя?

Некоторые другие фрагменты в хрониках также дают повод задуматься, не призваны ли положительные оценки действий Карла V скрыть сомнения в правильности его неучастия в сражениях. Речь идет о ряде эпизодов, когда Карл V, как утверждают хроники, раздумывал выступить в поход или принять бой, но отказался от этого намерения. Подробно один такой случай, когда войско герцога Ланкастерского подошло к Парижу в 1373 г., описан у Фруассара. Карл V собирает совет со своими братьями и лучшими военачальниками, в том числе коннетаблем Бертраном дю Гекленом, «потому что многие бароны и рыцари королевства Франция и советники добрых городов шептались между собой и открыто говорили, что он (король) позволил пройти англичанам с легкостью и без сражения. Это было великим несчастьем и бесчестьем для благородных людей королевства Франция, где есть столько баронов, рыцарей и оруженосцев, славных своей силой. За этот позор его ругал весь мир»[26]. Затем буквально все участники собрания — коннетабль Бертран дю Геклен, Оливье де Клиссон, брат короля Людовик Анжуйский — долго убеждают его, что не стоит вступать в бой с англичанами, не имея над теми значительного преимущества. В конце концов монарх соглашается. Но итоговое решение — не сражаться — он принимает только после советов известных воинов, в доблести которых никто не может усомниться и которых не раз превозносит на страницах своего труда Фруассар[27]. Расчет оправдался — англичане ушли из-под Парижа, хотя и опустошили его окрестности.

Схожая история, правда, изложенная гораздо менее подробно, содержится в «Хронике четырех первых Валуа» — королю тоже советуют не вступать в сражение с англичанами за стенами Парижа[28]. Подобный сюжет есть и в «Больших французских хрониках»,