Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
Единственное, интеллектуал Онотоле Вассерман в споре со мной заявил, что он читал о «тройках НКВД» ещё будучи школьником в каких-то мемуарах, названия и авторов которых уже не помнит. Ну что с этих интеллектуалов взять?!
Согласитесь, такой кадр, как Александр Исаевич Солженицын, уж никак не мог не вспомнить о репрессивном органе по приговорам которого расстреляно сотни тысяч человек. Но он о тройках ОГПУ написал. О тройке Особого совещания при наркоме НКВД — написал. О тройке НКВД — совершенно ее не заметил. И В. Шаламов только тройку ОСО припоминал.
Но такая «тройка»¸ в действительности, существовала. Правда, она несколько иначе называлась и не являлась репрессивным органом, поэтому ни Солженицын, ни Шаламов, никто другой из «жертв режима» о ней вспомнить не могли.
Зато ею воспользовались господа-фальсификаторы «Большого террора» и проделали грамотный трюк.
После создания НКВД в 1934 году, Постановлением ЦИК и СНК СССР от 15 ноября 1934 года было создано Особое совещание при наркоме НКВД СССР. Несудебный орган, которому было дано право рассматривать дела, наказание по которым не превышало срок заключения 5 лет. Понятно, что это были преступления, за исключением ст. 58, «политической», там сроки по всем пунктам были выше.
В состав ОСО входили 1) нарком НКВД и его заместители, уполномоченный Народного комиссариата внутренних дел СССР по РСФСР; 2) начальник Главного Управления Рабоче-Крестьянской милиции; 3) наркомы НКВД Республик. Обязательно при рассмотрении дел ОСО принимал участие Прокурор СССР.
В связи с большим количеством предполагавшихся к рассмотрению дел, приказом НКВД № 00192 от 27 мая 1935 года на местах, при наркоматах НКВД Республик и Управлениях НКВД в областях и районах, были созданы подразделения ОСО, которые назывались в официальных документах «тройки НКВД, УНКВД (в ряде случаев они применялась не запятая, писали так НКВД/УНКВД) и УРКМ».
Почему НКВД/УНКВД? НКВД — это когда тройка работала в Республике, а УНКВД — областная. В народе эти тройки получили название «милицейская тройка» по аналогии с бывшими тройками УРКМ при ОГПУ и потому, что материалы после рассмотрения их тройкой, вместе с вынесенным решением, на утверждение непосредственно в ОСО направлял не нарком НКВД республики или начальник УНКВД области-края, а начальник Управления РКМ. Ну и рассматривала тройка, как материалы НКВД, так и материалы милиции, но только общеуголовного характера, без 58-ой.
Здесь нужно отдельно коснуться судьбы С. П. Королева. Благодаря Википедии мы с вами знаем, что он после пересмотра дела по обвинению его в принадлежности к троцкистской организации 28 мая 1940 года был осужден Особым совещанием на 8 лет заключения и до освобождения по амнистии в 1944 году работал в шарашке Туполева.
Опубликован и такой документ, касаемый Сергея Павловича:
«ОБВИНИТЕЛЬНОЕ ЗАКЛЮЧЕНИЕ по след. делу № 19908 по обвинению Королева Сергея Павловича по ст. ст. 58-7; 58-11 УК РСФСР
28 июня 1938 года НКВД СССР за принадлежность к троцкистской, вредительской организации, действовавшей в научно-исследовательском институте № 3 (НКБ СССР) 21 был арестован и привлечен к уголовной ответственности бывший инженер указанного института Королев Сергей Павлович. В процессе следствия Королев признал себя виновным в том, что в троцкистско-вредительскую организацию был привлечен в 1935 году бывшим техническим директором научно-исследовательского института № 3 Лангемаком (осужден). В процессе следствия по делу Лангемака он специально о Королеве допрошен не был и об участии последнего в антисоветской организации показал, что знал об этом со слов Клейменова — бывшего директора НИИ-3 (осужден) (л. д. 41). По заданию антисоветской организации Королев вел вредительскую работу по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения (л. д. 21–35, 53–55; 66–67, 238–239). Решением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 27 сентября 1938 года Королев был осужден к 10-ти годам тюремного заключения. 13 июня 1939 г. Пленум Верховного Суда СССР приговор Военной Коллегии Верховного Суда СССР отменил, а следственное дело по обвинению Королева было передано на новое расследование (см. отдельную папку судебного производства). В процессе повторного следствия Королев показал, что данные им показания на следствии в 1938 году не соответствуют действительности и являются ложными (л. д. 153–156). Однако имеющимися в деле материалами следствия и документальными данными Королев изобличается в том, что: В 1936 году вел разработку пороховой крылатой торпеды; зная заранее, что основные части этой торпеды — приборы с фотоэлементами — для управления торпеды и наведения ее на цель, не могут быть изготовлены центральной лабораторией проводной связи, Королев с целью загрузить институт ненужной работой усиленно вел разработку ракетной части этой торпеды в 2-х вариантах. В результате этого испытания четырех построенных Королевым торпед показали их полную непригодность, чем нанесен был ущерб государству в сумме 120 000 рублей и затянута разработка других, более актуальных тем (л. д. 250–251). В 1937 году при разработке бокового отсека торпеды (крылатой) сделал вредительский расчет, в результате чего исследовательские работы по созданию торпеды были сорваны (л. д. 23–24, 256). Искусственно задерживал сроки изготовления и испытания оборонных объектов (объект 212) (л. д. 21, 54, 255). На основании изложенного обвиняется Королев Сергей Павлович, 1906 года рождения, урож. гор. Житомира, русский, гр-н СССР, беспартийный, до ареста — инженер НИИ-3 НКБ СССР, в том, что: являлся с 1935 года участником троцкистской вредительской организации, по заданию которой проводил преступную работу в НИИ-3 по срыву отработки и сдачи на вооружение РККА новых образцов вооружения, т. е. в преступлениях ст. ст. 58-7, 58-11 УК РСФСР. Виновным себя признал, но впоследствии от своих показаний отказался. Изобличается показаниями: Клейменова, Лангемака, Глушко; показаниями свидетелей: Смирнова, Рохмачева, Шитова, Ефремова, Букина, Душкина и актами экспертных комиссий. Дело по обвинению Королева направить в Прокуратуру Союза ССР по подсудности. Обвинительное заключение составлено 28 мая 1940 года в г. Москве.
Следователь следчасти ГЭУ НКВД СССР мл. лейтенант госбезопасности Рябов.
Пом. нач. следчасти ГЭУ НКВД СССР ст. лейтенант госбезопасности Либенсон.
„Согласен“. Нач. следчасти ГЭУ НКВД СССР майор госбезопасности Влодзимирский.
„Утверждаю“. Зам. нач. главного экономического управления НКВД СССР майор государственной безопасности Наседкин.
26 мая 1940 г.»
И тут возникает вопрос: каким образом дело Королёва оказалось на рассмотрении в Особом совещании, если оно было направлено по подсудности прокурору, а прокурор не представлял дела на рассмотрение ОСО, он направлял их в суд? Более того, это дело не могло рассматриваться в ОСО, потому что санкции по статьям 58-7, 58-11 предусматривали наказание вплоть до расстрела. Это выходило за пределы компетенции
