Златая цепь на дубе том - Акунин Борис Чхартишвили Григорий Шалвович

Наградой за двухлетнюю тяжелую войну стала крепость, которая позволяла плавать в мелководном и бесполезном Азовском пруде, но зато очень осложнила отношения с Турцией, что самому же Петру было очень некстати ввиду его больших европейских планов. (Не говоря уж о том, что через полтора десятилетия Азов придется отдать обратно).

Сюрприз Карла XII

По сравнению с нелепой азовской авантюрой антишведский альянс, к которому присоединился Петр, выглядел делом верным и беспроигрышным.

Во-первых, выход к Балтийскому морю стране был жизненно необходим. Чтобы открылась торговля со всей Северной Европой, хватило бы одного порта, той же Нарвы, к которой русские в прошлом не раз подступались.

Во-вторых, Швеция конца XVII века, казалось, полностью утратила былую грозность. Четвертью века ранее она проиграла войну датчанам и пруссакам, король Карл XI (1660–1697) был занят только внутренними делами и отказался от регулярной армии, заменив ее ополченцами, которых время от времени вызывали на подобие военных сборов. (Скоро выяснится, что такой воин инициативностью, дисциплинированностью и стойкостью превосходит наемника или рекрута, но пока за границей к шведским полусолдатам-полукрестьянам относились пренебрежительно).

В-третьих, никто всерьез не воспринимал и семнадцатилетнего шведского короля. На заседаниях правительства он помалкивал, в государственные дела не вмешивался и слыл полоумным чудаком: бил посуду, рубил дворцовую мебель, на скаку срывал с прохожих парики. Одним словом, у Швеции не было ни армии, ни главнокомандующего.

Но едва началась война, Карла словно подменили. Он быстро собрал армию, мобилизовал флот и одним дерзким ударом нейтрализовал самого ближнего и самого опасного члена коалиции — Данию. Август Саксонский еще только разворачивался, а московский царь даже не успел начать наступление.

Оказалось, что шведская полупрофессиональная армия превосходно дерется и что во главе ее стоит новый Александр Македонский.

Нарвская конфузия

Для Петра большая война началась катастрофически.

Сначала русская армия оказалась не в состоянии взять невеликую крепость Нарву несмотря на 20-кратное преимущество. Артиллеристы были плохо обучены, порох никуда не годился, и стены стояли крепко.

Затем, когда на подмогу осажденным прибыл Карл XII, царь совершил поступок, в военной истории неслыханный: бежал из ставки, назначив вместо себя человека случайного — посланца саксонского короля, только что прибывшего и совершенно не знавшего армии. Фактически она осталась вообще без командования, и Карл с его небольшим, но хорошо организованным войском разгромил противника по частям. На следующий день русское войско капитулировало. В плен попали генералы и старшие офицеры, а солдаты ушли бесформенной толпой, отдав пушки, знамена и мушкеты.

Это одно из самых позорных поражений всей российской военной истории.

Битва близ Полтавы

Тем контрастнее была победа, которую Петр одержал над нарвским триумфатором девять лет спустя.

За эти годы русские солдаты научились воевать, офицеры командовать, полководцы — маневрировать. Шведская армия по-прежнему была очень сильна, она еще и закалилась в бесчисленных боях, но ее предводитель действовал всё так же. Он всегда атаковал, всегда перебрасывал с фланга на фланг кавалерию, считал ниже королевского достоинства отступать и безрассудно рисковал своей жизнью. Петру и его генералам особенности этой тактики были хорошо известны, на этом знании и основывалась диспозиция.

Она была оборонительной и предполагала сначала обескровить наступающих плотным перекрестным огнем, а потом задавить численным (более чем двухкратным) преимуществом.

Так всё и вышло. Дело облегчилось тем, что Карл еще накануне сражения по своей вечной неугомонности угодил в перестрелку, был ранен и на Полтавском поле его таскали в носилках, что существенно парализовало управление.

Отступление превратилось в бегство. Русская кавалерия преследовала шведов до речной переправы и там почти всех взяла в плен. Карл еле спасся. Такой армии, как до Полтавы, у него больше никогда не будет. Но военным успехом (неокончательным и войны не остановившим) значение этой виктории для России отнюдь не исчерпывается. Именно с этого события, поразившего всю Европу, к стране, еще недавно презираемой, начинают относиться как к сильной и важной державе.

Король-сумасброд

Если российская фабула событий получилась такой ухабистой из-за перекосов в характере царя Петра, то в еще большей степени это относилось к Швеции. Ее монарх был субъектом совсем уж причудливым. Неудивительно, что историки и медики изучали психику Карла XII столь же дотошно, как петровскую. Там есть что поизучать.

Всплески лихорадочной активности перемежались у него периодами апатии и бездействия, иногда очень долгими. В разгар большого похода король мог вдруг словно угаснуть, и армия останавливалась.

Такое ощущение, что чувство страха, физическая боль Карлу были неведомы, в быту он отличался аскетизмом, не пил вина, сторонился женщин (вообще был асексуален). Главной его чертой было непоколебимое, иногда саморазрушительное упрямство.

Современные психиатры полагают, что у Карла был синдром Аспергера, одна из разновидностей аутизма. Такие люди обычно асоциальны и необщительны, скудны в эмоциях, лишены эмпатии, патологически настойчивы, очень скупы на слова (король славился молчаливостью) и действительно бывают нечувствительны к боли. При этом они нередко обладают задатками гениальности.

Таким образом, Северная война — это еще и противостояние двух автократоров с акцентуированной психикой, что отразилось на судьбе обеих стран, России и Швеции.

Я уже упоминал, как измучена бесконечной войной и петровскими колоссальными затеями была Россия, но это не шло ни в какое сравнение с тем, до чего истощил и обескровил Швецию полоумный Карл XII. За годы нескончаемой войны, которую много раз можно было закончить — если б не упрямство монарха, — маленькая страна дошла до полной нищеты и потеряла половину мужчин деятельного возраста. Если бы Карл не погиб в тридцать шесть лет, он, вероятно, оставил бы Швецию вообще без мужского населения. От демографических и экономических последствий этой катастрофы она будет оправляться весь восемнадцатый век.

Засидевшийся гость

Пятилетняя гибернация Карла XII в турецких владениях — совершенно невероятный, даже сумасшедший эпизод биографии этого чудака.

Вдребезги разбитый под Полтавой, король флегматично сообщил в Швецию, что всё в порядке, за исключением одной «неудачи», которая будет исправлена — и словно впал в летаргию. Такое с ним случалось и прежде, но никогда в столь отчаянной ситуации и никогда на такой долгий срок.

Карл сумел вывести на турецкую территорию сороковую часть своей армии, всего 600 солдат.

Сделал привал в приднестровском городке Бендеры, в качестве гостя местного губернатора, и не выказал намерения двигаться дальше.

В Европе бушевала война, Швеция билась из последних сил, а ее монарх катался на лошади, играл в шахматы, валял дурака со своими офицерами, читал философов.

Турки, которых русский посол одолевал нотами и угрозами, потерпели-потерпели, стали намекать Карлу, что он загостился, потом сообщили об этом без экивоков, в конце концов просто потребовали, чтобы шведы убирались восвояси. Но король был безмятежен. Он немного оживился, лишь когда русско-турецкая война действительно началась (по его вине). Остался очень недоволен, что султан не дал ему возглавить турецкое войско и что выпустил Петра из ловушки. Потом опять впал в спячку.

В 1713 году терпение хозяев лопнуло. Они отправили в Бендеры целое войско — выдворять Карла. Тот занял оборону, и произошел кровавый, совершенно абсурдный бой, вошедший в турецкую историю под названием Калабалык (Нелепица). Короля взяли в плен израненного, с отрубленным кончиком носа, но не покорившегося. Он всё равно не уехал. Изобразил полный упадок сил, не вставал с постели целых полтора года. А потом, узнав, что Швеция собирается выйти из войны, немедленно выздоровел и пустился вскачь через всю Европу. Только тогда, наконец отделавшись от чертова Демир-баша («Железной Башки»), турки вздохнули с облегчением.