Наследники или ренегаты. Государство и право «оттепели» 1953-1964 - Павел Владимирович Крашенинников

«Динамика собственности, заключающаяся в пользовании вещами, опосредуется самим правом собственности, когда пользование осуществляется непосредственно собственником. В тех же случаях, когда собственник осуществляет пользование при помощи других лиц (рабочих, служащих), принадлежащее собственнику правомочие пользования выступает как юридический факт, обуславливающий возникновение других правоотношений – трудовых правоотношений. В динамике собственности, заключающейся в распоряжении вещами, то есть в заключении сделок по поводу вещей, правомочие распоряжения, принадлежащее собственнику, выступает всегда как юридический факт, создающий обязательственные, вещные, наследственные и другие правоотношения. В свою очередь, эти другие правоотношения могут привести к возникновению отношений собственности (у покупателя, у наследника)»[201]. Почти круговорот воды в природе.

Дмитрию Михайловичу приходилось обсуждать и другие многочисленные сущности, порожденные «матрешечной» структурой советского права, о которых его учитель Г. Ф. Шершеневич не мог и подозревать.

Генкин обильно цитирует труды Маркса, но в его случае это отнюдь не ритуальные заклятия. Из марксистской парадигматики он последовательно выводит основные понятия и принципы науки о праве собственности в СССР, демонстрируя незаурядное владение марксистской методологией[202].

Право, как и положено в то время, он считал надстройкой над экономическим базисом и был уверен, что при коммунизме права собственности не будет. При социализме же право собственности появляется лишь после того, как государство распределит материальные ценности среди своих предприятий и организаций в соответствии с планом. Только после этого возникает товарно-денежная форма обращения продукта, которая и регулируется нормами советского гражданского права, предполагающего равноправное положение сторон гражданско-правовых отношений[203]. В общем, перефразируя того же Карла Маркса, бытие правоведа полностью определило его сознание.

Кроме создания научных трудов по гражданскому праву Дмитрий Михайлович участвовал в подготовке учебников по трудовому и колхозному праву: «Советское трудовое право» под ред. Н. Г. Александрова и Д. М. Генкина (1946) и «Колхозное право» под ред. Д. М. Генкина и А. А. Рускола (1947).

Публикации своих трудов, редакторской и рецензентской работе, переводам иностранного законодательства и зарубежной юридической литературы, участию в анализе и обобщении судебной и арбитражной практики, занятиям с учениками, проведению семинаров и конференций – всему этому Дмитрий Михайлович уделял много времени. «Работы по советскому гражданскому праву, проводившиеся в ВИЮНе под руководством Д. М. Генкина, имели общую цель: они создавали научную базу для кодификации гражданского законодательства. Его сотрудники принимали также непосредственное деятельное участие в самой кодификации, в первую очередь в разработке Основ гражданского законодательства и гражданских кодексов. Д. М. Генкин участвовал также в подготовке ряда других важных нормативных актов в области гражданского законодательства»[204], – писали его коллеги и соратники С. Н. Братусь и Г. Н. Полянская.

Дмитрий Михайлович предложил А. Л. Маковского в качестве ответственного секретаря при подготовке проекта ГК РСФСР. Именно практика участия в кодификации гражданского законодательства под руководством Д. М. Генкина, помноженная на научный и законотворческий опыт Александра Львовича, сильно пригодилась при создании ныне действующего Гражданского кодекса.

Дмитрию Михайловичу Генкину выпала тяжелейшая судьба жить при смене веков, эпох и формаций, ему приходилось не только приспосабливаться к изменяющейся реальности, но и обосновывать эту реальность, чтобы самому не оказаться жертвой перемен. Что у него происходило внутри, вряд ли можно понять и представить. В конце жизни как глоток свежего воздуха для него было отмеченное нами участие в кодификации советского гражданского законодательства – создании союзных Основ 1961 г. и ГК РСФСР 1964 г.

Дмитрий Михайлович Генкин умер 24 января 1966 г. Похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.

Из правоведов, упомянутых в настоящей главе, Дмитрий Михайлович знал всех, но больше общался с Е. А. Флейшиц – они вместе работали в ВИЮНе. И даже когда по тем или иным обстоятельствам судьба их разводила в разные организации, города и регионы, общения они не теряли. Их объединяли жизнь и творчество, но главное – цивилистика и кодификация гражданского законодательства.

§ 4. «Сеятель права» Борис Черепахин

Когда власть сознательно уничтожала государство, право, культуру и другие выстраиваемые веками основы стабильного общества, а затем провозглашала новые советские приоритеты, дореволюционные юристы оказались загнанными в угол либо их физически уничтожали. Такие буржуазные категории, как частное право, частная собственность, недвижимость, конкуренция, большевики запретили. Память о правовых достижениях «проклятого» царизма последовательно искоренялась. Вместе с тем нашему герою, получившему классическое юридическое образование, наряду с некоторыми другими «дооктябрьскими» юристами удалось не только сберечь семена частного права, но и передать эстафету служения праву молодым правоведам, которым было суждено начать строительство правового государства в нашей стране.

Энергия Бориса Борисовича положительно влияла на тех, с кем он работал и общался. Коллеги Черепахина отмечали, что стоило ему появиться в том или ином коллективе правоведов и поучаствовать в обсуждении актуальных вопросов, как тут же начиналось активное движение, возникали новые идеи, появлялось большое количество качественных исследований. Выдающийся советский и российский правовед Юрий Кириллович Толстой рассказывал автору этих строк, что Черепахин «выполнял своего рода функцию дрожжей в науке гражданского права: все росло на глазах». Образно говоря, Борис Борисович как бы проливал дождь на высушенную землю. А результатом этого «дождя» стала советская цивилистическая наука и целая плеяда выдающихся специалистов в области гражданского права. В конце XX века ученики и последователи Черепахина стали активно восстанавливать частное право в нашей стране.

Поражает не только временной интервал творчества Черепахина, но и география его деятельности: Казань, Томск, Иркутск, Пермь, Саратов, Свердловск и Ленинград. В ряде случаев эта миграция служила защитной реакцией на возможные репрессивные меры.

Борис Борисович Черепахин родился 17 ноября 1894 г. в селе Белокриница Кременецкого уезда Волынской губернии (сегодня территория Украины) в дворянской семье, он по разным причинам с детства передвигался из одного населенного пункта в другой. После смерти отца – Бориса Петровича – семья переехала в Москву, где Борис в 1913 г. окончил 7-ю гимназию и поступил в Императорский Московский университет, а затем переехал в Казань и в начале 1916 г. перевелся на знаменитый своими профессорами и выпускниками юридический факультет Императорского Казанского университета. Казанская правовая школа вообще и гражданско-правовая в частности в то время были одними из лучших в Российской империи, достаточно назвать такие имена, как Дмитрий Иванович Мейер, Габриэль Феликсович Шершеневич, Григорий Федорович Дормидонтов.

Проявляя интерес в первую очередь к частному праву, Борис Борисович впитывал в себя знания и дух университета.

Римскому праву Черепахин учился у Василия Федоровича Глушкова (в то время молодого приват-доцента юридического факультета Казанского университета). Отношения с Василием Федоровичем были скорее товарищескими. Забегая вперед, скажем, что эти отношения впоследствии не были забыты, они сохранились на