Александр Шубин - Золотая осень

С высоты своего опыта коммунист с 1925 г. И. Маслов предлагал гарантировать свободу хозяйствования колхозам[232]. Следует множество предложений уточнить размеры личной собственности (в том числе на землю) либо с целью ограничения, либо — поощрения и расширения[233]. Одновременно выдвигались и требования к колхозникам эффективно обрабатывать землю (842 предложения за декаду)[234], не оставлять «ни одной пяди земли» необработанной, что могло подразумевать передачу пустующих земель в личное пользование[235]. Зоотехник Х. Адуллаев идет еще дальше и предлагает такую конституционную формулировку: «Государство и колхозы оказывают гражданам помощь в содержании скота в личном пользовании»[236]. «Аграрные прения» в парторганизациях приводят к тому, что даже на одном листе сводки рядом стоят предложения, продиктованные почти противоположными интересами: «Сверхнормативное содержание скота в личном хозяйстве считается средством наживы и преследуется законом», — предлагает директор совхоза Бороздов. «Государство и колхозы оказывают помощь населению страны в содержании скота в личном пользовании», — отстаивает права мелких хозяев пенсионер Н. Павлий[237]. Эту помощь, в том числе горожанам, должны организовать местные советы (53 предложения за декаду)[238]. Защита личной собственности шла и на теоретическом уровне — в письме в «Правду» доктор экономических наук Г. Шмелев настаивал на ее социалистическом характере, ссылаясь при этом на опыт Восточной Европы[239].

Участники обсуждения настойчиво требуют разъяснить термин «нетрудовые доходы», попавший в проект[240]. Возможно, это было вызвано опасениями расширительного толкования этого двусмысленного выражения. Встречаются требования наряду с прочими тайнами гарантировать и тайну вкладов[241]. Но преобладало неприятие имущественного расслоения — здесь рядовые партийцы лишь отражали общенародное настроение. Так, например, предлагалось установить контроль Советов за доходами граждан, «состояние которых свидетельствует о явно незаконных действиях»[242].

В обсуждении уже прорастает и будущая борьба за сельскохозяйственные предприятия, которая потом вызовет конфликты в верхах КПСС и серию реформ в интересах аграрных руководителей: председатель Глобинского райисполкома В. Литвиненко предлагает закрепить в Конституции «органическое единство агропромышленного комплекса»[243]. Только за десять дней июля было высказано 21 подобное предложение[244]. Аграрное лобби выступает против промышленников и по другому поводу — требует ответственности руководителей предприятий за рекультивацию земель (82 предложения за декаду)[245].

Политический плюрализм тоже был значительным. Выдвигались демократические требования выдвижения двух кандидатур при голосовании, ограничения права избрания двумя сроками[246] — преддверие реформ 1986–1988 гг. Выдвигаются и предложения, в которых упоминается необходимость борьбы с бюрократизмом. Характерно, что одно из них сформулировал председатель парткома КГБ Черепанов: «Лица, нарушающие установленный законом порядок и сроки рассмотрения писем трудящихся, допускающие при этом волокиту и бюрократизм, либо преследующие за объективную критику, привлекаются к ответственности по закону» (325 аналогичных предложений за декаду)[247]. «Пуритане» еще верили, что удержат монополию на право определять, какая критика является объективной, а какая деятельность — бюрократической.

Ортодоксальная часть партийной массы выступает за необратимое лишение гражданства тех, кто добровольно покинул страну — 185 предложений[248]. Немало было выступлений против пьянства и алкоголизма (159 предложений за декаду)[249]. Это – тоже сигнал общества, который будет услышан в 1985 г.

Часто предлагалось ограничить возраст пребывания на государственных должностях возрастом, например, 60 лет[250] — коммунистам начинала надоедать геронтократическая стабилизация кадров. С другой стороны, встречается требование закрепить в Конституции совмещение постов Генерального секретаря ЦК КПСС и председателя Президиума Верховного совета СССР (всего 201 предложение)[251]. Опередив историю на 13 лет, ветеран войны В. Богданов предложил сделать Генерального секретаря ЦК КПСС Президентом СССР[252].

Бурно обсуждались такие политические вопросы, как продолжительность депутатских полномочий, форма голосования, минимальный возраст депутата[253]. Особенно активно рядовые коммунисты выступали против допуска к власти молодежи, опасаясь ее неопытности. Линии напряжения проходят не только между социальными слоями и идеологическими группами, но и между поколениями.

Обсуждалась и новая 6–я статья о руководящей роли КПСС. Часть выступавших стремилась дополнить формальное закрепление государственного статуса партии некоторыми обязанностями «авангарда советского народа». Профработник В. Набокин предлагал вписать норму, по которой «КПСС существует для народа и защищает интересы народа»[254] (всего было высказано 26 аналогичных предложений)[255]. А если не защищает? В 1977 г. такой вопрос мог задать только диссидент. А через двенадцать лет — любой человек. Но уже в 1977 г. некоторые общественно активные беспартийные, не принадлежавшие к диссидентскому движению, считали статью 6 излишней. Так, читатель «Известий» Краморенко предлагал: «Статью 6 исключить из проекта, так как по истечении более чем полувека в СССР изменилось соотношение сил, классовой борьбы не существует, трудящиеся достаточно грамотны для самоуправления, поэтому сверхгосударственной руководящей силы не требуется»[256].

Но в целом диапазон мнений коммунистов и беспартийных во время обсуждения проекта Конституции практически не различается – сводки с партсобраний сигнализируют о тех же предложениях, что и анализ читательской почты. В это время партийная масса отличалась лишь несколько большей ортодоксальностью от общественно активных граждан. Во время обуждения проекта Конституции руководители страны не склонны были вносить в свой проект существенные коррективы, но тщательно фиксировали предложения и учитывали их при подготовке законодательных актов и партийных постановлений. Но каждый такой акт должен был быть согласован прежде всего с учетом интересов различных фракций правящей элиты, а уже потом — остальной части общества.

Обсуждение Конституции показывает, насколько многообразным по взглядам и интересам было советское общество, насколько далеко оно было от застывшего монолита, которым его иногда изображают, на сколько советские люди стремились к переменам, совершенствующим (а не разрушающим) систему «реального социализма».

С середины 50–х гг. советское общество становилось все более многообразным и в социальном, и в идейном отношении. Но разные социальные слои, идейные течения и структуры развивались в «тени», самостоятельно друг от друга. В отсутствие гражданского общества горизонтальные равноправные связи строились по закрытым каналам. На многочисленных кухнях люди втихую обменивались со знакомыми дефицитной колбасой, сплетнями, самиздатом.

Советская социальная структура включала в себя характерные для индустриального общества социальные классы: рабочие и примыкающие к ним полупролетарские слои (прежде всего колхозное крестьянство), относительно небольшие маргинальные слои (с одной стороны – бомжи, «жалобщики» — советские безработные, с другой – теневые предприниматели), обширный средний класс – интеллигенция и служащие; менеджерские слои (прежде всего хозяйственный директорат), правящая бюрократия (партийно–государственная номенклатура). По мере развития социальной системы СССР росли противоречия между этими слоями. Рабочие и интеллигенция стремились к росту уровня и качества жизни, приближающегося к уровню жизни правящего класса (тем более, что социальное равноправие было декларировано официальной идеологией). Всеобщее возмущение вызывали номенклатурные привилегии, неэффективность работы бюрократического аппарата, произвол и безответственность чиновников, коррупция. В то же время основные социальные слои привыкли к преимуществам развитого социального государства – доступному образованию и медицинскому обеспечению, отсутствию заметного социального расслоения. Но практически все ставили вопрос о значительном увеличении качества обслуживания людей во всех сферах советского общества. Интеллигенция была готова вступить в борьбу с номенклатурой как за места в государственном аппарате, так и за свободный доступ к информации – основному ресурсу, необходимому интеллигенции, который пока контролировался номенклатурой. Многосторонние давления, которые разные социальные слои оказывали на правящий слой, усиливали противоречия внутри номенклатуры.