Барселона. Полная история города - Рамон Наварете

по прозвищу «Эль Эмпесинадо» (Упрямец), памплонец Франсиско Эспос-и-Мина, уроженец Бургоса Херонимо Мерино, уроженец Саламанки Хулиан Санчес и др.

Был такой начальник-партизан и в Каталонии. Его звали Франсиско Ровира, и он имел прозвище El Cura (Кюре). Он родился в 1764 году недалеко от Барселоны и возглавлял каталонское ополчение. Точнее, будучи католическим священником, он принял на себя командование партизанами, которые сопротивлялись французской оккупации его родной Каталонии. Его отряд насчитывал несколько тысяч бойцов. В феврале 1810 года его люди приняли участие в сражении при Вике. А наиболее известным его подвигом стал неожиданный захват замка Сан-Ферран в апреле 1811 года, что было частью осады Фигераса.

Эта осада продолжалась с 10 апреля по 19 августа 1811 года, а в замке Сан-Ферран, находившемся неподалеку от Фигераса, стоял испанский гарнизон под командованием генерала Хуана Антонио Мартинеса. Окруженный французами Мартинес и его солдаты продержались намного дольше, чем ожидалось, но в конечном итоге из-за голода были вынуждены сдать крепость. Однако в ночь с 9 на 10 апреля 1811 года испанские партизанские отряды под предводительством Франсиско Ровиры отбили замок Сан-Ферран в ходе успешной внезапной атаки. Это было просто невероятно, и Наполеон был разъярен, когда узнал об этом. Стратегически важный форт был взят каким-то сбродом, плохо вооруженным и под руководством какого-то священника…

И тут В.П. Боткин совершенно прав: такие необыкновенные люди, как Франсиско Ровира, остались в памяти народной живыми трофеями. Прав Боткин и в том, что законы в Испании менялись так часто, что испанцы потеряли всякое уважение к ним и всякое понятие о законности. А еще они так устали от беспрестанно менявшихся «маленьких деспотов», думавших только о своих карманах (с ноября 1843 года по сентябрь 1868 года испанские правительства сменились 33 раза), что стали мечтать о твердой власти, которая внесла бы порядок в этот бесконечный общественный хаос.

* * *

В.П. Боткин пишет и о Барселоне в упоминаниях провинции, народ которой «сохраняет свою гордую самостоятельность: это Каталония, и преимущественно Барселона»70.

В своих письмах он описывает последние волнения в Барселоне, подразумевая события 1843 года, спровоцированные республиканцем из Фигераса по имени Абдо Террадес-и-Пули (1812–1856). Его несколько раз выбирали мэром Фигераса, но вступить в должность он ни разу не смог, отказываясь принести присягу королеве Испании, следуя своим антимонархическим убеждениям. Он стал наиболее выдающимся деятелем народного восстания, известного под названием «хамансия» (пищевые бунты): ему удалось поднять народ против городских налогов и против генерала Бальдомеро Эспартеро, регента Бурбонов в Каталонии.

Смутьян Террадес оправдывал насилие, ссылаясь на старые каталонские права. В памфлете, озаглавленном «Кем мы были и кто мы есть», он пишет, что обычай каталонцев создавать объединения рабочих восходит к средневековым гильдиям, и его теперь нужно обратить во благо и сделать так, чтобы «уравнивающее лезвие демократии» прошло через города и деревни. Он собрал ополчение, быстро подчинил своему влиянию его руководителей и к 1843 году многое сделал для превращения ополчения в социалистическую, антилиберальную армию. Он называл ополченцев «людьми, которые взяли в руки оружие, чтобы защитить права». Вдохновленное Террадесом, ополчение участвовало в знаменитом восстании 1843 года.

Как только толпа вышла на улицы, генерал Эспартеро тут же арестовал Террадеса и других радикалов, до которых смог добраться. Но солдаты не сумели подавить уличные волнения. Восставшие загнали их в крепость на вершине горы Монжуик и даже сумели разоружить часть из них, но войска Эспартеро начали стрелять по Барселоне из пушек, и в результате обстрела было разрушено примерно 460 зданий.

В.П. Боткин пишет:

«Батальон солдат вышел разгонять толпы народа. Они оробели перед ружьями. „Ведь мы можем умереть только один раз!– закричал один работник.– Обезоружим солдат!“ Все это произошло с такою быстротою, что передние ряды едва успели выстрелить, как батальон был обезоружен; может быть, и солдаты не делали большого сопротивления. Следствием этого было то, что начальство вывело весь гарнизон из Барселоны»71.

Неизвестный художник. Портрет Абдо Террадеса-и-Пули. 1850-е

В.П. Боткин отмечает «энергическую самостоятельность каталонцев», а также то, что вся Испания тогда смотрела на Каталонию с почтением: «В смутное время глаза всех провинций устремлены на нее. Всякое движение, в котором Каталония не примет участия, не может иметь успеха»72.

О восстании В.П. Боткин делает следующий вывод:

«Во время последних беспокойств в Мадрите[9], по случаю увеличения налогов, прогрессисты ждали, как манны, известий из Каталонии, думая, что новая система налогов приведется в исполнение в Барселоне вместе с Мадритом. Но „умеренные“ поступили умнее, нежели как надеялись прогрессисты: они слишком хорошо знают Каталонию, и до сих пор еще новые налоги не введены в Барселоне. С другой стороны, „умеренные“ начали с того, что хотят сначала приобрести к себе расположение фабрикантов и рабочего класса; для этого они приняли самые строгие меры против контрабанды, обещали самый запретительный тариф, и фабричная Барселона теперь совершенно покойна»73.

Говорит В.П. Боткин и об экономическом положении Барселоны:

«В Андалузии, да и во всей Испании, почти нет фабрик; одна Каталония, и преимущественно Барселона производит мануфактурные изделия для всех остальных провинций. Отсюда богатство Каталонии, ее предприимчивый, деятельный, решительный характер, и отсюда же политическая важность ее. Но, без всякого сомнения, Барселона не может удовлетворить мануфактурным потребностям всей Испании, тем более что товары ее, отправляемые вьюком на мулах вовнутрь и на север Испании, при высоких ценах провоза, обходятся там очень дорого. Несмотря на это, иностранные изделия обложены здесь огромною пошлиной и для обогащения одного города вся остальная Испания должна платить за его изделия втридорога. Но политическая важность Барселоны такова, что трудно уменьшить привозный тариф. Отсюда понятна ненависть андалузцев к каталонцам, понятно, почему андалузец смотрит на контрабанду как на самое праведное дело и почему, наконец, она так процветает в Испании»74.

Каталонский язык до сих пор очень похож на французский и сильно отличается от испанского языка других регионов страны.

Всего в Испании семнадцать областей, и у каждой – своя собственная столица, флаг и законодательство. Многие кичатся своим собственным языком. Но по мере того, как вы едете все дальше на юг и солнце становится все жарче, лингвистический пыл испанцев остывает или вообще испаряется – во время сиесты.

ДРЮ ЛОНЕЙ, английский писатель, живущий в Испании

Кастильцы, баски, андалузцы, арагонцы и галисийцы настолько разнятся между собой, что порой кажется, что это люди из разных государств. В этом отличие испанцев от других народов. И в этом заключается их национализм. Перед