Королева моды: Нерассказанная история Марии-Антуанетты - Сильви Ле Бра-Шово

наяду, выходившую из воды. Ткань ее атласного платья напоминала чешую; оно было украшено тростником, ракушками, жемчугом и кораллами. Целое представление! Все эти наряды были созданы Луи-Рене Боке, главным костюмером для праздников и балов при Людовике XV.

Все новое – хорошо забытое старое

Приехав во Францию, Мария-Антуанетта смогла оценить работы Боке на придворных спектаклях. Однако ее знакомство с этим художником не было случайным: он работал с Жаном-Жоржем Новерром, хореографом, который обучал ее танцам в Вене. В сотрудничестве с Боке Новерр совершил настоящую революцию в театральной моде, что было отражено в знаменитом балете «Медея и Ясон», поставленном в Штутгарте в 1763 году. Работы Боке соответствовали прогрессивному подходу Новерра, и его костюмы для сцены были выполнены из воздушной тафты, украшенной трафаретными рисунками, легкими орнаментами и цветочными гирляндами, а прически дополнялись флористическими украшениями и перьями. Это придавало сценическим образам живописность и облегчало танцевальные движения. Боке оставил сотни очаровательных эскизов, в которых можно увидеть элементы, характерные для гардероба Марии-Антуанетты. Детали ее нарядов, например форма рукава, часто повторяли стилистические элементы, появившиеся в работах Боке. На его рисунках, сделанных за десять лет до этого, можно увидеть драпированное декольте, которое также изображено на картине Готье-Даготи 1775 года. Особенно заметно сходство с прической, украшенной драгоценными камнями и перьями, что напоминает наряд Флоры, в котором эрцгерцогиня танцевала в Вене в 1765 году. Мода на платья по-черкесски, а-ля полонез, а-ля тюрк и на левиты, которые Мария-Антуанетта популяризировала в первые шесть лет после восхождения на трон, отчетливо напоминают работы Боке. В январе 1771 года была представлена трагедия «Изминия и Исмин», в также показан балет «Медея и Ясон» хореографии Новерра. Боке создал для них костюмы, в том числе для мадемуазель Гимар, самой грациозной танцовщицы своего времени, которая блистала в двухцветном платье, отделанном гирляндами и помпонами [7]. Дамы немедленно оставили свои игры в домино и отправились на карнавал танцевать в «платьях а-ля Гимар». С этого момента танцевальный костюм начал превращаться в обычное платье, и Мария-Антуанетта грациозно вступила в новую эру моды с помощью мадемуазель Бертен. Совместная работа над бальными платьями, начавшаяся зимой 1775 года, вызвала огромное недовольство Папийона де ла Ферти, который с горечью отмечал в своем дневнике: «Все костюмы были бы замечательными, если бы мадемуазель Бертен всегда следовала эскизам Боке» (имелись в виду отец и сын) [8]. Благодаря влиянию Боке и более «кутюрной» манере Бертен Мария-Антуанетта обрела свой стиль. Что касается Мари-Мадлен Гимар, столь же известной своей грацией, как и своей распущенностью, та пользовалась безоговорочной поддержкой наивной королевы, что сказалось в будущем на репутации первой.

Назначенный главным распорядителем малых королевских забав, Луи-Рене Боке также был автором нарядов для коронации Людовика XVI и участвовал в оформлении Реймсского собора. Затем после создания маленького театра Трианона он работал с Марией-Антуанеттой. Из всех костюмов короля для зимних торжеств 1775 года нам известно о красивом наряде в стиле Генриха IV, украшенном кружевами, сшитыми в спешке за одну ночь по просьбе его жены. В последние десятилетия внимание к доброму королю, основателю династии и любителю «курицы в горшочке»[18], возрастало: ставили театральные пьесы и писали целые поэмы. Когда Людовик XVI стал королем, на статую его предка, убитого в 1610 году, даже поместили надпись Resurrexit[19]. Молодой король был тронут этим, что вдохновило графа д’Ангивилье, главного управляющего королевскими резиденциями, использовать этот сюжет для художественного произведения. Марию-Антуанетту это только обрадовало: она с энтузиазмом решила воскресить костюмы того времени для своих балов, да и сама примерила наряды «почти королевы» Габриэль д’Эстре, прекрасной фаворитки Вечного Повесы[20], внезапно скончавшейся беременной в возрасте 26 лет, когда монарх думал взять ее в жены. Словно она подсознательно хотела сообщить всем: «Посмотрите на меня, я и королева, и фаворитка одновременно». Мария-Антуанетта, королева верного короля, действительно притягивала к себе внимание всего двора, голодного до сплетен. Предшественники Людовика XVI утоляли этот голод, показывая своих многочисленных любовниц.

Для мужчин снова стали популярны шляпы с перьями, жесткие кружевные воротники (фрезы), камзолы и чулки, а для женщин – широкие кружевные воротники и рукава с разрезами. Стоит отметить, что воротники, названные а-ля Медичи, слегка модернизированные модисткой, напоминали о вдове короля Генриха IV, королеве Марии Медичи. А она не только пользовалась его нелюбовью, но и по материнской линии происходила из Габсбургов. Критически оценивая дорогие работы мадемуазель Бертен, Папийон де ла Ферте с горечью отмечал, что сожалеет, что вынужден это оплачивать «из средств короля» [9]. Из этого увлечения историческим возрождением возникнут тысячи воротников, которые будут украшать декольте королевы до конца монархии. Широкие шляпы с перьями и токи из 1780-х годов, по всей вероятности, отсылают к эпохе короля Наварры.

Балы, устроенные по поводу торжественных событий и подразумевавшие церемониальные наряды, становились поводом для создания зрелищных костюмов. Например, в августе 1775 года на свадьбе принцессы Клотильды, сестры Людовика XVI, Мария-Антуанетта показалась с перьями в волосах, в церемониальном платье, расшитом серебром, украшенном розовыми лавровыми ветвями. Работа, достойная эскиза Боке, была выполнена модисткой. В тот день австриячка породила новые толки: недоброжелатели утверждали, что она танцевала не в такт, а ее поклонники опровергали эти слухи. Танцевать с такой громоздкой прической, в туго затянутом корсете, в платье на юбке-панье и на неустойчивых каблуках, было скорее пыткой, чем удовольствием. Мария-Антуанетта решила изменить положение вещей и выдвинуть на первое место фантазию, при этом сделав танец менее опасным. Балансируя между сценическими костюмами и традиционной одеждой, новый этикет ничем не уступал в великолепии старинным нарядам. Повторяя изменения, предложенные Новерром и Боке применительно к сцене, церемониальные платья для танца стали относительно проще благодаря фасонам, более подходившим естественным формам тела, легким блестящим тканям и шлейфам, которые теперь не так сковывали движения, поскольку стали пропорциональны слегка укороченной нижней юбке.

Некоторые особые случаи все же отличались размахом, как, например, прием в честь русского цесаревича и его супруги Марии Федоровны. В зале оперы, наполненной сотней музыкантов, 2000 женщин соперничали в великолепии. Эта зрелищная толпа в прекрасных уборах была «ослепительна по количеству и блеску драгоценностей, по золотым и серебряным вышивкам, по богатству тканей» [10]. Открывали бал граф д’Артуа и блистательная королева, одетая в стиле Габриэль д’Эстре. Описание вас поразит: «Черная шляпа с белыми перьями, пучок перьев цапли, собранных четырьмя бриллиантами, среди которых был и Алмаз Регента стоимостью два миллиона; передняя часть корсета, вся усыпанная бриллиантами, пояс с бриллиантами на платье из серебряного газа, усеянного пайетками, с золотыми воланами и бриллиантами» [11]

Алмаз Регента

Этот алмаз, найденный в Индии в 1698 году, был приобретен Томасом Питтом, президентом Мадраса, и огранен в Англии. В 1717 году бриллиант получил новое название в честь своего владельца – регента Филиппа Орлеанского. Бриллиант украшал короны Людовика XV и Людовика XVI при их коронациях. Во время Революции он был украден, но затем найден. В дальнейшем Алмаз Регента украшал меч Наполеона, короны Людовика XVIII, Карла X и Наполеона III, а также диадему императрицы Евгении. Сегодня бриллиант хранится в Лувре и по-прежнему считается одним из самых красивых в мире.

Мария-Антуанетта стала центром внимания наряду с ее гостьей, чьи ослепительные украшения из халцедонов, созданные модисткой, вызвали восхищение. Несколько дней спустя королева пригласила великую княгиню на бал в Парижскую оперу. Еще будучи дофиной, она начала посещать это модное место, где торжества начинались 11 ноября, в день святого Мартина, и продолжались всю зиму. Легенда гласит, что именно там она впервые встретила Акселя фон Ферзена. Молодой швед не узнал ее, так как все участники носили маски. Именно в этом заключалась особенность этих ночных праздников, где знать, общаясь с буржуазией и людьми из театра, могла наслаждаться весельем, не запятнав честь своего положения. Будучи королевой, Мария-Антуанетта продолжала посещать эти балы по ночам, скрываясь под маской в костюме или в домино – большом сатиновом пальто с капюшоном и рукавами как у летучей мыши. Скрыв свой наряд, она стирала различия в социальном положении, создавая ложное равенство, хотя некоторые оставляли домино приоткрытым, чтобы продемонстрировать свои роскошные украшения. В своей ложе