История Великого мятежа - Эдуард Гайд лорд Кларендон

слишком далеко. Вскоре он имел под своим началом уже две тысячи четыреста кавалеристов, но решить, куда с ними следует двигаться теперь, было по-прежнему трудно. Некоторые предлагали Англси, как остров достаточно изобильный, чтобы прокормить его войска, которые в зимнюю пору отразили бы там любое нападение, и как безопасное место, откуда король мог бы без труда переправиться в Ирландию или Шотландию. Те же, кто не одобрял эту идею (а против нее и в самом деле можно было выдвинуть немало возражений), считали, что Его Величество мог бы с удобством устроить на зиму свою главную квартиру в Вустере и, разместив войска вдоль Северна, между Бриджнортом и Вустером, оставаться начеку; а если бы к нему подошли подкрепления, то он даже оказался бы в силах дать бой Пойнтзу — который к этому времени, чтобы быть в состоянии все теснее сжимать кольцо вокруг Честера и при этом следить за передвижениями короля, перевел свои войска через реку Ди в Дербишир и теперь находился ближе к королю, чем прежде, что делало предложенный марш еще более затруднительным. Впрочем, особого выбора уже не оставалось, и поход был продолжен, притом с успехом: переправившись через Ди по другому мосту, несколькими милями далее, а затем двигаясь по невообразимо скверным дорогам, но без всякого противодействия, Его Величество в конце концов оторвался от Пойнтза на целый дневной переход. Тут его поджидал принц Мориц с 800 кавалеристами, часть коих составлял явившийся из Бристоля полк принца Руперта. Усилившись таким образом, король теперь меньше опасался неприятеля, но продолжал свой марш без остановок, перешел вброд Северн и прибыл туда, куда хотел — в Бриджнорт. Все думали, что войска немедленно двинутся дальше, к Вустеру, и там станут на зимние квартиры, но тут подоспели известия о сдаче Беркли-касла в Глостершире и Дивайза в Уилтшире, двух королевских крепостей с сильными гарнизонами, и короля начали убеждать, что Вустер уже не сможет послужить для него надежной зимней резиденцией и что более безопасным местом был бы Ньюарк. Мнение это, защищаемое с чрезвычайной горячностью, имело тем более шансов быть принятым, что за ним стояли личные интересы вполне определенной особы.

Хотя принц Руперт подчинился воле короля и подал в отставку с поста главнокомандующего, однако он решил не пользоваться своим паспортом и не покидать королевства, пока не увидит Его Величество и не представит отчет о причинах, вынудивших его сдать Бристоль; уже готовый пуститься в путь, он ждал теперь лишь точных известий о том, где король намерен остановиться на отдых. Лорд же Дигби, который имел тогда наибольшее влияние на планы короля и, по общему мнению, был единственным виновником того, что принца лишили патента главнокомандующего и, не дав ему возможности хоть что-нибудь сказать в свое оправдание, послали ему приказ немедленно покинуть королевство, обнаружил, что подобными действиями он навлек на себя всеобщую ненависть, и теперь, видя собирающиеся над его головой тучи, желал отвести удар грома, грозивший ему гибелью. Ведь своими поступками он возбудил не только гнев принца Руперта и всей его партии, с которым ему приходилось теперь считаться, но и крайнюю злобу лорда Джерарда, способного, сам не зная почему, воспылать бешеной ненавистью по любому случайному поводу. Еще важнее, однако, было следующее обстоятельство: сейчас принц Руперт мог с легкостью прибыть в Вустер, где должность коменданта исполнял принц Мориц, возмущенный суровым обращением, коему подвергся его брат, и готовый за это отомстить — но если бы король направился в Ньюарк, то принцу Руперту добраться туда было бы гораздо труднее, а принц Мориц не имел бы там никакой власти. Этих мотивов оказалось достаточно, чтобы лорд Дигби принялся настойчиво отговаривать короля от марша к Вустеру и склонять его в пользу Ньюарка; влияние же его было столь значительным, что король, вопреки мнению всех прочих своих советников, решил отправиться именно туда. Проведя лишь один день в Бриджнорте (и послав оттуда сэра Томаса Глемема с приказом вступить в должность оксфордского коменданта), король поспешил к Личфилду, а затем столь стремительно двинулся к Ньюарку, что прибыл туда едва ли не прежде, чем тамошний комендант что-либо узнал о его намерении. Так, оказавшись в отчаянном положении сам, Его Величество принужден был снисходить к личным страстям и интересам других.

Прибыв в Ньюарк, король занялся наведением порядка в гарнизоне, чьи неумеренные роскошества в час общего бедствия вызывали справедливое возмущение комиссаров и всей округи. Ньюаркский гарнизон состоял из двух тысяч кавалеристов и пехотинцев; на них приходилось двадцать четыре полковника и генерала, которые считали возможным, сообразно своему положению, брать себе весьма щедрую долю от военных сборов, так что это маленькое графство платило военных налогов больше, чем любое другое, сравнимое с ним по величине, а на выплаты рядовым солдатам и на покрытие прочих расходов оставалось совсем немного. Это вызывало столько шума, что король нашел совершенно необходимым изменить прежние порядки: одних офицеров он полностью лишил жалованья, другим же его сократил, чем весьма умножил число недовольных, в коих и прежде не было недостатка. Вдруг стали распространяться, и весьма настойчиво, слухи, и приходить из разных мест известия, хотя их источники никто не называл по имени, что после своего недавнего поражения Монтроз, получив в подмогу войска, в той битве не участвовавшие, вновь дал бой Дэвиду Лесли, наголову его разбил и теперь во главе сильной армии направляется к границе. Сообщения эти, хотя и совершенно неосновательные, слушать было так приятно, что им с легкостью поверили, и поверили настолько, что сам король (в третий раз) объявил о своем решении идти на соединение с Монтрозом; а граф Дигби (знавший, что принц Руперт уже выехал из Оксфорда, а принц Мориц встретил его в Бенбери) добился своего в столь полной мере, что король решил без всякого промедления, не дожидаясь подтверждения полученных известий, двигаться на север навстречу их источнику — предполагая, что если дела пойдут не так, как ему хочется, вновь возвратиться в Ньюарк. В этом намерении (простояв неделю в Ньюарке) он выступил к Таксфорду, а на другой день — к Уэлбеку; по дороге он всюду слышал все те же неопределенные известия о победах Монтроза, каковые были истолкованы как твердые их доказательства. А потому, собрав в Уэлбеке свой Совет, король объявил, что обсуждению подлежит вопрос не о том, куда следует теперь идти — вперед или назад, но лишь о способе движения вперед, ибо он уже решил не отступать в убеждении, что отход в Ньюарк чреват куда более тяжелыми последствиями, чем