Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
«ПРОЕКТ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЦК КПСС
о пересмотре дел лиц, осужденных за контрреволюционные преступления Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым Совещанием при НКВД-МГБ СССР, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах МВД СССР, а также на лиц, находящихся в ссылке по отбытии наказания
ЦК КПСС ПОСТАНОВЛЯЕТ:
1. Пересмотреть архивно-следственные дела на лиц, осужденных за контрреволюционные преступления Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами и ныне содержащихся в лагерях и тюрьмах МВД СР, а также на лиц, находящихся в ссылке по отбытии наказания.
2. Пересмотреть архивно-следственные дела на лиц, отбывающих наказание в местах заключения, осужденных за контрреволюционные преступления Особым совещанием при НКВД — МГБ СССР в период с 1 июня 1945 по 1 сентября 1953 года, а также заключения на лиц, направленных в ссылку на поселение согласно директиве быв. МГБ и Прокуратуры СССР № 66/241сс от 26 октября 1948 года.
3. Для проведения работы по пересмотру дел и заключений на лиц, указанных в пунктах 1 и 2 настоящего Постановления, образовать Центральную Комиссию в следующем составе:
Председатель Центральной Комиссии — тов. РУДЕНКО — Генеральный Прокурор СССР
Члены комиссии:
т. КРУГЛОВ — Министр внутренних дел СССР
т. ГОРШЕНИН — Министр юстиции
т. ВАВИЛОВ — начальник Управления по надзору за местами заключения
т. ДАНИЛОВ — зам. Министра юстиции
т. ЛЕОНОВ — начальник Управления особых отделов МВД СССР
т. ПЛЕТНЕВ — начальник I спецотдела МВД СССР
т. КОЗЫРЕВ — начальник следственной части МВД СССР
т. СУЧКОВ — зам. начальника отдела по спецделам Прокуратуры СССР
т. МАКСИМОВ — начальник отдела Главной Военной Прокуратуры
т. ТУРЦЕВ — прокурор отдела Главной Военной Прокуратуры
т. МАКСИМОВ — пом. начальника Управления военных трибуналов МЮ
т. КОСТРОМИН — начальник ревизионного управления военных трибуналов
т. ФИЛИППОВ — начальник Управления транспортных судов МЮ
т. КАЛИНИН — начальник Управления спецсудов МЮ
4. Возложить на Центральную Комиссию следующие задачи:
а) проверку обоснованности обвинения и правильности квалификации состава преступления каждого лица, осужденного Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием при НКВД-МГБ СССР, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами, а также обоснованности направления в ссылку на поселение лиц, отбывших наказание в местах заключения;
б) наблюдение за работой местных комиссий по оформлению постановлений о пересмотре архивно-следственных дел на лиц, содержащихся в лагерях, тюрьмах и находящихся в ссылке;
в) рассмотрение и утверждение постановлений, подготовленных местными комиссиями, по пересмотру архивно-следственных дел.
5. Разрешить Центральной Комиссии создать в республиках, краях и областях комиссии в составе: прокурора республики, края, области (председателя), членов комиссии: министра внутренних дел республики (начальника УМВД), министра юстиции (начальника управления Министерства юстиции края, области), с участием соответствующего начальника лагеря, УИТЛК-ОИТК МВД-УМВД и прокурора лагеря.
Для участия в работе республиканских, краевых и областных комиссий командировать членов Центральной Комиссии.
6. Обязать Верховный Суд Союза СССР рассмотреть заключения Центральной Комиссии по делам на лиц, необоснованно осужденных Коллегией ОГПУ, тройками НКВД, Особым совещанием при НКВД-МГБ СССР, Военной Коллегией, судами и военными трибуналами, а также на лиц, незаконно направленных в ссылку на поселение по отбытии ими наказания в лагерях и тюрьмах, отменить приговоры Коллегии ОГПУ, НКВД, Особого совещания при НКВД-МГБ СССР, Военной Коллегии, судов и военных трибуналов, необоснованно вынесенные по этим делам.
7. Всю работу по пересмотру дел закончить в 8-месячный срок и о результатах доложить ЦК КПСС.
ГАРФ. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 450. Лл. 30–37. Заверенная копия.»
Хрущев прочел всё это и, как полагаю, ответил: «Вы что, педерасты? Хотите из меня сделать преступника, который в составе тройки НКВД незаконно приговорил к расстрелу тыщ 50 невинных?»
Он точно так ответил! Потому что проект Постановления так проектом и остался. А вообще внимательный читатель заметит, что в этой записке главное внимание уделено Особому совещанию, хотя оно вынесло приговоров на два порядка меньше, чем тройки НКВД, и поймет, что оригинал записки, в которой никаких троек не могло быть по определению, подменен этой фальшивкой. Никто и никогда не посмел бы Никите принести бумагу с предложением пересмотреть решения троек!!!
Кстати, в довольно пространных и подробных мемуарах Н. С. Хрущева про тройки НКВД тоже нет ни слова…
* * *
Представьте себе такую картину. Вас арестовали сотрудники НКВД и посадили в камеру. Пару раз вызвал на допрос следователь, что-то там написал, что вы контрреволюционная сволочь. Дал подписать. И всё. В камере с вами сидят такие же мужики, прошедшие такие же процедуры. Народ хоть и не наученный телевизором, что арест должен закончиться либо приговором, либо освобождением, но всё-таки люди уже знали, что преступников судит суд или Особое совещание, и потом оглашают осужденным приговор, дают его прочитать и под ним расписаться. После приговора или расстреливают, или в лагерь-ссылку, иногда оправдывают.
Но однажды ночью к вам в камеру заходят пьяные в дым чекисты (а все они перед этим пили водку для укрепления нервов, как свидетели свидетельствуют), выводят всех вас толпой на мороз (большая часть расстрелов была зимой 1937–1938 годов), грузят в кузов машины и везут черт знает куда. Привозят на место, там вы видите выдолбленные в мерзлой земле ломами и кирками ямы, и вас по очереди начинают расстреливать из наганов в голову. Без объявления приговоров.
Представьте, стоите вы в строю перед ямой и здесь начинается расстрел. Уже Ваньку кокнули, потом Ваську, Федьку, скоро до вас очередь дойдет… и никто не говорит — кто вас к смерти приговорил и за что. А эти упыри с наганами еще и пьяные все.
Вы бы, что делали в такой ситуации? Я бы лично подумал, что происходит какая-то незаконная фигня, мне уже терять нечего, всё равно расстреляют сейчас, поэтому либо попробовал бы бежать, либо попытался обезоружить чекиста. В любом случае, такой расстрел сопровождался бы эксцессами в виде попыток побега или нападений на сотрудников НКВД.
Но ни одного такого случая история не сохранила. Всё у НКВД прошло гладко, как по маслу. Вспомним, у кого такие же расстрелы и расстрелы кого также гладко прошли?
Конечно, у немцев, когда казнили мирное еврейское население, большинство которого составляли дети, женщины, старики.
Но в 1937 году под раздачу оперативного приказа Ежова № 00447 попал кулацко-уголовный элемент, как написано в этом приказе.
Это совершенно другие люди. Там каждый второй, если бы его попробовали расстрелять без объявления приговора, цепляясь за жизнь, зубами перегрызал бы глотки палачам. Тем более —
