Блог «Серп и молот» 2019–2020 - Петр Григорьевич Балаев
Блог «Серп и молот» 2019–2020 читать книгу онлайн
Перед тем, как перейти к непосредственно рассмотрению вопроса о Большом терроре, нужно оговорить два важных момента.
Первый. Самого по себе факта Большого террора, расстрелов по приговорам несудебного незаконного органа 656 тысяч человек и заключению в лагеря на срок 10 лет еще примерно 500 тысяч человек, т. е. тяжелейшего преступления перед народом СССР, как факта не существует по определению. Некоторые особенно отмороженные правозащитники до сих пор носятся с идей проведения процесса над КПСС (правильней будет — ВКП(б)) по типу Нюрнбергского. Эту идею я поддерживаю, голосую за нее обеими руками. Я страстно желаю, чтобы на открытый судебный процесс были представлены те доказательства репрессий 37–38-го годов, которые наши профессиональные и не очень историки считают доказательствами массовых расстрелов и приговоров к 10 годам заключения более чем миллиона ста тысяч граждан СССР. Даже на процесс, который будут проводить судьи нынешнего нашего государства. Но моё желание никогда не сбудется. Попытка провести такой процесс уже была, уже были подготовлены доказательства, которые сторона, обвинявшая КПСС в преступлениях, хотела представить на суд. Да чего-то расхотела. А пока такой процесс не состоялся, пока не дана правовая оценка тем доказательствам, которые свидетельствуют о масштабных репрессиях 37–38-го годов, факт Большого террора любой грамотный историк может рассматривать только в виде существования этого факта в качестве политического заявления ЦК КПСС, сделанного в 1988 году. Мы имеем не исторический факт Большого террора, а исторический факт политического заявления о нем. Разницу чувствуете?
Второе. Историки в спорах со мной применяют один, убойный на их взгляд, аргумент: они работают в архивах, поэтому знают всю правду о БТ, а я — «диванный эксперт», в архивы не хожу, поэтому суждения мои дилетантские. Я, вообще-то, за столом работаю, а не на диване — раз, и два — оценивать доказательства совершенных преступлений, а БТ — это преступление, должны не историки, а криминалисты. Занимаясь вопросом БТ до того, как доказательствам его существования дана правовая оценка, историки залезли за сферу своей компетенции. Я себя к профессиональным историкам не причислял никогда и не причисляю, зато я имею достаточный опыт криминалиста. Как раз не та сторона в этом вопросе выступает в роли дилетанта.
Как раз именно потому, что я имею достаточный опыт криминалиста, я категорически избегаю работы в архивах по рассматриваемому вопросу. По нескольким причинам. Я сторона заинтересованная, я выступаю в качестве адвоката, и не стесняюсь этого, сталинского режима. Заинтересованная сторона в архив должна заходить и документы в нем изучать только в ситуации, приближенной к условиям проведения процессуального действия, т. е. в присутствии незаинтересованных лиц, с составлением соответствующего акта.
(П. Г. Балаев, 18 февраля, 2020. «Отрывки из „Большого террора“. Черновой вариант предисловия»)
-
И будьте уверены, московские мемориальцы такого прокола, как в Иркутске не допустят. Они костьми лягут, весь полигон своими телами закроют, но никаких раскопок там не позволят. «Здесь рыбы нет!».
Но ведь нужно же было лагерную смертность переделать в расстрелы! Нужно же было родственникам умерших показать, что их близких на «бутовских полигонах» закопали! Сложная задача? Как бы не так! Всего несколько бумажек — и дело в шляпе.
Дальше мы и посмотрим на этот трюк и на эти бумажки. У «Мемориала» эта коллекция документов проходит под темой: «как власти скрывали сведения о „большом терроре“ и показывали людям, что их родственники умерли в лагерях».
Но вот давайте учитывать личности деятелей «Мемориала» навроде Никиты Петрова и отсутствие трупов на «бутовских полигонах» и тогда мы поймем, что тема другая: как умерших в лагерях в течение многих лет изобразили жертвами 37–38 годов, добавив к реальным цифрам репрессий более 600 тысяч расстрелянных…
* * *
Так уж сложилась моя биография, что за время оперской деятельности мне пришлось столкнуться, наверно, с десятком-другим тысяч поддельных документов. Преступления в экономической сфере почти всегда сопровождаются еще и эпизодами подделки и использования недействительных документов. И люди, которые совершают эти преступления, осознают все последствия для себя, если их за руку поймают. Поэтому стараются всё делать максимально аккуратно. А главная проблема изготовителей фальшивок — не бумага, бланки, штампы, печати и подписи-почерки. Это мелочи, технические проблемы. Подделка денежных знаков технически очень сложна в этом плане, но эти преступления редкими не назовешь.
Главное — текстовая информация. И оперативная работа по выявлению фальшивых документов начинается именно с анализа текстовой информации, на основании которой и делаются выводы о возможной недостоверности документа. Текстовая информация зачастую выдает то, что ни одна экспертиза не может обнаружить. А в ряде случаев сам подделыватель не в состоянии всё учесть, потому что происходят события, о которых он может не подозревать.
Например, предоставляет коммерсант контракт с приложением уставных и учредительных документов. Ни к чему невозможно прикопаться. Всё выглядит безупречно. Но личность коммерсанта — «Никита Петров». Поэтому оперативник начинает проверять в документах каждое слово. И тут вдруг устанавливается, что одна из подписей выполнена человеком, который умер буквально за два дня до подписания контракта. Вроде всё ребята учли: взяли паспорт у алкоголика, зарегистрировали на него фирму, всё оформили, учли, что никто не сможет даже найти образцы почерка алкоголика для экспертизы. Но он же не был их родственником и они не могли предполагать, что случится такая подлость в виде смерти. Вроде вчера живой был…
Поэтому я почти не буду обращать на внешний вид документов по «массовому террору». Сделать их внешне почти безупречными, повторюсь, проблема технически несложная. Это не денежные знаки со степенями защиты. Состарить бумагу, либо найти старые бланки, изготовить самим бланки, штампы, печати, подобрать цвет чернил и карандашей, сделать подписи и резолюции… — это по сравнению с работой фальшивомонетчиков — элементарщина.
Сложнее другое, что на первый взгляд неискушенного человека выглядит гораздо проще технической стороны — сделать текст, не вызывающий подозрения. Потому что… человек взял и умер неожиданно, как я уже приводил пример.
На текстах даже мошенники, опасающиеся уголовного преследования, т. е., люди старающиеся фальшивки делать максимально аккуратно, попадаются. А «Мемориал» — кто ж его посадит?! Это ж — памятник! Я даже не говорю, что вся эта работа в архивах проводилась с санкции Политбюро и КГБ, о чем будем говорить ниже, когда станем разбираться с «тройками». Работали без всякого страха, поэтому наворотили такого, что аж дух захватывает.
Но мы начинаем разбираться с тем, как умерших в лагерях переписали в расстрелянных «тройками». И «Мемориал» на своем сайте по этой теме, только в обратном ее значении, представляет первым вот этот Приказ за подписью Л. П. Берии:
На внешний вид, особенно второго листа, не обращаем никакого внимания. Нам это абсолютно сейчас не важно.
Читаем пункт 6:
«В отношении осужденных Военной коллегией и тройками НКВД (УНКВД) к высшей мере наказания, сохранить существующий порядок выдачи справок, проводя их выдачу только через 1 Спецотделы.»
Прочитали? Теперь берем эту позорную залепуху и относим в то помещение, где стоит унитаз. Там ей самое место.
Понятно, что изготовителям этой бумажки нужно было тройки НКВД-УНКВД из фантастических сделать реальными. Но реальный Лаврентий Павлович Берия, тем более начальник 1-го спецотдела УГБ НКВД, не мог пропустить в приказе еще один судебный орган, который по материалам органов НКВД приговорил к ВМН довольно значительное число преступников — Сцецколлегии областных, краевых и республиканских судов.
И самое смешное, в этом липовом приказе пропущен один несудебный орган, который приговаривал к ВМН постановлениями за подписью наркома НКВД и Прокурора СССР. А это уже такой косяк изготовителей данной фальшивки, который аннулирует целый ряд приказов за подписью Ежова, которые валяются в архивах. Мы о них тоже поговорим, когда «троек» касаться будем…
* * *
Мне правильно еще подсказали, что пункт 7 в приказе Берии выглядит как жестким стебом сочинявшего этот «документ»: если жену арестовывали, то муж затрахается разводиться? Разводили только по заявлениям жен?
Но у «Мемориала» есть еще один документ, которым лежит в комплекте бумаг, обосновывающих действия властей по сокрытию репрессий. Смотрим на него:
«Сентябрь 1945 г.
Докладная записка Кузнецова
Согласно существующему порядку, при выдаче справок о лицах, осужденных к высшей мере наказания бывшими тройками НКВД-УНКВД, Военной Коллегией Верховного Суда СССР с применением закона от 1 декабря 1934 года и в особом порядке, указывается, что эти лица осуждены к лишению свободы на 10 лет с конфискацией имущества и для отбытия наказания отправлены в лагери с особым режимом, с лишением права переписки и передач.
В связи с истечением десятилетнего срока в приемные НКВД-УНКВД поступают многочисленные заявления граждан о выдаче справок о местонахождении их близких родственников, осужденных названым выше порядком.
Наряду с этим граждане ходатайствуют о выдаче им письменных справок об осуждении своих родственников, мотивируя необходимостью представления соответствующего свидетельства в суды в связи с рассмотрением гражданских дел (развод, оформление наследства и т. д.).
Докладывая об изложенном, полагал бы необходимым установить следующий порядок выдачи справок о лицах, осужденных к высшей мере наказания:
1. Впредь на запросы граждан о местонахождении их близких родственников, осужденных
