Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

По мере решения этой задачи Ладога обретала значение самостоятельного центра североевропейского христианства; до окончательного оформления церковного раскола между Римом и Константинополем период относительного «межконфессионального равновесия» (860-1054) выдвинул Ладогу в качестве первоисточника «общеевропейского» почитания св. Климента. Храмы или приделы его имени в Ладоге, Пскове, мощи в Киеве (988 г.), Херсонесе (860 г.), Риме (869 г.), службы его памяти в Чехии и Моравии, как и поставленные крещеными норвежскими конунгами Климентовские церкви Висбю, Нидароса, Бергена, Осло, а затем и десятки тезоименных храмов Дании, северо-западной Германии, восточной и южной Англии, даже Исландии, позволяют заключить, что «культ св. Климента стал своего рода символом единения восточной и западной церквей» (Сарабьянов 1997: 34; Милютенко 1997:38-41, Hoffmann 1997: 3— 5; Lebedev 1999: 438-439). При этом следует подчеркнуть, что в теснейшей связи с апостольской деятельностью св. Кирилла и Мефодия (первый из названных, собственно, и учредил почитание св. Климента в Риме) «мощи Св. Климента сыграли особую роль в истории христианизации славянских народов и утверждении славянского языка как богослужебного» (Милютенко 1997:40).

Лишь с обострением раскола римской и константинопольской церкви, с началом католических «крестовых походов» Ладога из связующего звена становится предметом русско-шведских раздоров, и Мстислав Владимирович Мономах в пору своего новгородского княжения, как и в дальнейшем на «киевском столе», принимает энергичные и успешные меры для восстановления «северного равновесия». Поход 1105 года «в Ладогу на воину», постройка крепости 1114 года, а затем сложная система династических браков Мономахов, по сути дела, завершили блистательный расцвет великокняжеской Киевской державы. Сын Мстислава, Всеволод—Гавриил — последний «князь-наследник», посаженный отцом из Киева на Новгородский престол; в 1136 г. новгородцы, согнав его во Псков, устанавливают новый порядок призвания князей в Новгород, по существу наделив новгородское вече правами, тождественными исконному праву свеев taga ok vraka konongr — принять и согнать конунга. Начинается эпоха вечевой Новгородской республики, и Ладога в ней обретает статус первого по значимости «пригорода», города-федерата Господина Великого Новгорода.

Именно в этом качестве она выдержала осаду ладожской крепости шведским войском в 1164 г.; отступившие на восток захватчики были разбиты князем Святославом Ростиславичем на р. Воронеге в южном Приладожье. Шведы в последний раз попытались использовать ресурсы, сложившиеся в пору формирования и развертывания территориальной структуры «Ладожского ярлства», составной частью которого были «Кюльфингерланд» Приладожья, Лопская земля вдоль южного берега Ладожского озера, Ижорская земля от Волхова до Невы и вдоль Финского залива до Луги (может быть, и с землями ижоры вдоль Луги до Оредежа) и «Ладожская волость» словен в низовьях Волхова, до Порогов и Гостинополья.

Ладожское ярлство: «колбяги»

Шведская рать направлялась в 1164 г. туда, где, видимо, рассчитывала найти поддержку населения, составлявшего основу «ладожского ярлства» и представленного археологической культурой приладожских курганов IX-XII вв. (Назаренко 1979а, 19796, 1980,1982;Raudonikas 1930:132-141), практически лишенной славянского компонента. Изучением ее в 1878-1884 гг. занимался Н. Е. Бранденбург, раскопавший более 150 курганов на р. Паше, Сяси и их притоках (а также ряд сопок у Старой Ладоги и сопку в дер. Михаила-Архангела на Волхове). Раскопки в Приладожье в 1920-1960-е гг. проводили В. И. Равдоникас, А. М. Линевский, С. И. Кочкуркина, в 1969 г. Г. С. Лебедев и В. А. Назаренко провели инвентаризацию групп, исследованных Бранденбургом, а с 1970 г. В. А. Назаренко осуществил двадцатилетний цикл методичных исследований курганной культуры Юго-Восточного Приладожья (ЮВП).

В основе ее — местное финно-угорское население, с которым обитатели Ладоги (прежде всего норманны) установили разнообразные отношения. В IX в. на реках Приладожья (нижней Паше, средней Сяси, междуречье Сяси-Паши-Тихвинки) появляются скандинавские поселенцы — посредники пушной торговли с местной «лопью» и «весью». Финно-скандинавский синтез определил, в частности, локальный и выразительный погребальный обряд приладожских курганов. Своеобразие биритуальных (практиковавших как сожжения, так, позднее, в основном ингумацию) погребальных традиций приладожского населения конца IX-XII вв. в том, что собственно курган, погребальное сооружение, возводился как точное подобие дома: с очагом и очажной утварью в центре, строгим делением на мужскую и женскую половину, первоначальная форма насыпи была, как правило, квадратной в плане. Эти «дома мертвых» восходят к восточнофинским традициям (они известны, например, на городищах Поволжья).

Приладожские курганы ЮВП, однако, содержат мужские и женские захоронения не волго-финского, как в Прионежье и Белозерье, а прибалтийско-финских антропологических типов, среди них есть скандинавские погребения, сопровождающиеся большим количеством оружия (мечи, копья, боевые топоры) и типично скандинавских украшений, как мужских, гак и женских (характерные для «эпохи викингов» овальные скорлупообразные фибулы, браслеты и др.) Среди женских вещей также типично финские «шумящие» и зооморфные подвески, пряжки и пр.

Монументальный курган у дер. Усть-Рыбежна на р. Паше содержал захоронение воина с мечом и другим богатым вооружением, у очага, над которым в насыпи была установлена боевая ладья викингов. Столь же насыщены скандинавскими элементами и курганы в наибольшем месте их скопления, между деревнями Сязпига и Вихмесь на р. Паше и по р. Сязниге. У дер. Вихмесь был найден самый крупный для этого времени монетный клад, свыше 16 кг серебряных монет (главным образом, германских) в железном котле. Железные клепаные котлы, кованые сковороды, очажные лопаты из высококачественного металла — также характерная черта скандинавской культуры эпохи викингов. Наряду с ними у очагов найдена славянская гончарная керамика, изготовленная, вероятно, в Ладоге.

Центром юго-восточного Приладожья в IX — начале X в. было, по-видимому, укрепленное Сясьское городище у дер. Городище (вероятно, Алаборг «саг о древних временах»). Именно здесь исследован один из курганных могильников с ранними «приладожскими» традициями, возникший в 890-920 гг. в непосредственном соседстве с выразительной группой сопок (Вельский 1997:132-133). На городище выявлен культурный слой (полностью разрушенной площадки), исследуется небольшой посад с производственными постройками, большим количеством бус, фрагментами дирхемов и полным отсутствием гончарной керамики (Богуславский, Щеглова 1996: 58—59); начальные даты, судя по этим находкам, соответствуют нижнему горизонту Старой Ладоги (750-е гг.), прекращается жизнь на городище в 920-х гг. (Френкель 1997: 129). Видимо, с этого времени «центр самоуправления» ЮВП смещается на Пашу, в район противолежащих притоков рек Сязнига—Вихмесь.

Приладожская курганная культура, объединившая финские и скандинавские элементы, по предположению Д. А. Мачинского связана, вероятнее всего, с «колбягами», известными по «Русской Правде», скандинавским, византийским и арабским источникам (Мачинский 1989). Др.-сев. kylfingar (от kylfr — «кол, дубина’, иногда — особая разновидность копья) в этих источниках выступают как особая категория воинов, привлекавшаяся вместе с варягами в великокняжеские ополчения, но в основном действовавшая (и обитавшая) на финском пограничье, недалеко от карел. Впервые колбяги, как и карелы, упоминаются в исландской «Саге об Эгиле», повествующей о событиях конца IX в., и это — время появления первых памятников приладожской курганной культуры. Топоним «Колбеки» на южной окраине ареала культуры приладожских курганов сохранил в «языке земли» этот исчезнувший этноним населения юго-восточного Приладожья IX-XI вв.

Одновременные приладожской курганной культуре курганы Ладожско-Онежского межозерья (у дер. Челмужи и др.) с подобием деревянных камер связывают собственно с карелами (корелой). В восточном Приладожье XI-XII вв. известны многочисленные курганные группы из невысоких насыпей с захоронениями, антропологически и по характеру вещей относящимися к летописной веси (предкам вепсов). В XII в. эти курганы от Ояти распространяются на запад, на р. Капшу и Пашу, в ареал приладожской курганной культуры, а ее собственное развитие прекращается. По окраине юго-восточного Приладожья широко распространяются жальники, или курганы «словено-новгородского типа» (Мозолево и др.), близкие могильникам Ижорского плато, западных районов Новгородской области, свидетельствующие об активной земледельческой колонизации края, продвигающейся с юго-запада из Новгородского Приильменья в тихвинское Приладожье.

В начале XII в. Устав князя Святослава Ольговича 1137 г. фиксирует «окняжение» этой территории и распространение на нее новгородской системы даней и погостов: «емлеть пискуп за десятину от вир и продаже 100 гривен новых кун, иже выдаваеть Дома- жиричь из Онега». Село Домажирово со старинной церковью и ныне существует в Подпорожском районе Ленинградской области, сюда епископский сборщик десятины приезжал из Новгорода в ХІІ-ХІІІ вв. Далее новгородский князь Святослав Ольгович постановил: «в Онеге на Волдутова два сорочка, на Тудорове погосте два сорочька, на Ивани погосте с даромь 3 сорочькы, на Ракуле 3, на Спиркове два, у Вихтуя сорочек, в Пинезе 3, в Кегреле 3, устье Емьце два, устье Ваг два, у Пуите сорочек, у Чюдина полъсорочька, у Лигуя с даромь два, у Вавдита с даромь два, у Вели два, у Векшензе два, на Борку сорочек, в Отмине сорочек, в Тоиме сорочек, у Поме полъсорочка, у Тош ьме сорочек, у Пененича сорочек, у Порогопустьць полъсорочка, у Валдита два сорочка, на Волоце у Моши два, у Еми скора, на мори от чрена и от салгы по пузу, у Тудора сорочек». Утвердили этот Устав князь Святослав с владыкой Нифонтом, строителем Климентовской церкви в Ладоге.