Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

фаворитов; знатные женщины влюблялись в актеров и преследовали их подарками и объятиями, пока один из них не потерял голову (в буквальном смысле) из-за любовной связи с женой Домициана. Пантомима постепенно вытеснила с римской сцены всех конкурентов, кроме мима. Драма уступила место балету.

2. Римская музыка

Подобный триумф стал возможен в силу того, что музыка и танец достигли в это время невиданных высот. Во времена Республики танец считался чем-то постыдным; Сципион Младший был инициатором закрытия музыкальных и танцевальных школ{1012}, и Цицерон замечал, что «только лунатик будет танцевать на трезвую голову»{1013}. Однако пантомима сделала танец модой, а затем он превратился в настоящую страсть. Почти в каждом частном доме, сообщает Сенека, имеется площадка для танцев, гулко вторящая топоту женских и мужских ног. Богатые семейства нанимали теперь наряду с главным поваром и философом еще и учителя танцев. Римский танец представлял собой ритмичное покачивание рук и верхней части тела, которые играли в танце более важную роль, чем ноги и стопы. Женщины культивировали танцевальное искусство не только в силу его притягательности, но и потому еще, что оно придавало им гибкость и изящество.

Римляне любили музыку лишь немногим меньше, чем власть, деньги, женщин и кровь. Как практически и все остальные элементы римской культурной жизни, римская музыка пришла в город из Греции. Ей пришлось заслужить свое право на существование в борьбе с консерватизмом, отождествлявшим искусство и вырождение. В 115 г. до н. э. цензоры запретили играть на всех инструментах, кроме короткой италийской флейты. Столетие спустя Сенека Старший по-прежнему считал музыку немужским занятием; однако в промежутке между этими событиями Варрон пишет сочинение De Musica, и этот трактат вместе с его греческими источниками станет фундаментом, на котором будут строиться многие римские работы, посвященные теории музыки{1014}. В конце концов богатые и чувственные греческие тональности и инструменты одержат верх над римской неуклюжестью и непритязательностью, и музыка станет неотъемлемым элементом женского, а зачастую и мужского, воспитания. К 50 г. н. э. под ее очарование подпадут мужчины и женщины всех классов; представители обоих полов будут посвящать целые дни прослушиванию, сочинению и пению мелодий; даже императоры проводили время за разучиванием гамм, и философический Адриан, как и женоподобный Нерон, будет гордиться своим искусством игры на лире. Лирическая поэзия, как правило, пелась под музыку, которую сочиняли почти исключительно в качестве аккомпанемента для стихов; античная музыка занимала подчиненное положение, в то время как в наши дни музыка стремится доминировать над словом. Хоровое пение пользовалось большой популярностью и его можно было слышать на свадьбах, играх, при отправлении религиозных церемоний, на похоронах. Гораций был глубоко тронут зрелищем юношей и девушек, исполнявших его carmen saeculare. В подобных хорах все голоса держались одной ноты, хотя и в разных октавах; очевидно, многоголосое пение оставалось тогда неизвестным.

Основными инструментами были флейта и лира. Наши струнные и духовые оркестры суть не что иное, как разновидности двух этих форм: самая патетическая симфония — это рассудительное сочетание таких действий, как пыхтение, щипание, царапание и битье. Флейта Служила в качестве аккомпанемента для драматических представлений; считалось, что она способствует возбуждению эмоций; лира сопровождала пение и, полагали древние, возвышала душу. Флейты были длинными, снабженными множеством отверстий инструментами и обладали гораздо большими экспрессивными возможностями, чем их современные аналоги. Лира и кифара были похожи на современную арфу, однако тогда их формы были гораздо более многообразными, чем теперь. У греков они были скромных размеров, но римляне последовательно эти размеры увеличивали, и Аммиан Марцеллин сообщает о кифарах «размером с повозку»{1015}. В целом римские инструменты, как и инструменты нашего времени, отличались от своих предшественников главным образом размером и звучностью. Струны лиры изготавливались из кишок или сухожилий, а их число доходило до восемнадцати; звуки извлекались из них при помощи плектра или пальцев, причем только в последнем случае можно было исполнять наиболее быстрые мелодии. В начале первого века из Александрии приходит водяной орган с несколькими регистрами, педалями и рядами трубок. Нерон влюбился в этот инструмент, а Квинтилиан был потрясен, познакомившись с его многосторонностью и мощью.

В Риме давались концерты, а музыкальные турниры были частью некоторых публичных зрелищ. Даже самые скромные обеды не обходились без музыки; Марциал обещает своему гостю пригласить по крайней мере флейтиста{1016}; что касается пира Тримальхиона, то на нем слуги вытирали столы в такт пению. На своей прогулочной лодке Калигула держал хор и оркестр; во время пантомим исполнялись symphoniae, то есть хор пел и танцевал под аккомпанемент оркестра. Иногда сольные партии пел сам актер, иногда исполнение слов доверялось профессиональному певцу (cantor), в то время как актер жестикулировал и танцевал. Однажды пантомима сопровождалась пением трех тысяч певцов, а на сцене выступали три тысячи танцоров{1017}. Ведущие партии в оркестре исполнялись флейтистами, которых поддерживали лиры, кимвалы, трубы, барабаны, «сиринги» и скабеллы — особые доски, прикреплявшиеся к полу и способные издавать настоящий пандемоний звуков — пандемоний еще более устрашающий, чем тот, который можно извлечь из современного оркестра. Сенека упоминает гармонию при игре на отдельных инструментах{1018}, однако у нас нет никаких данных относительно того, что в античных оркестрах применялась контрапунктная гармония. Аккомпанемент обычно брал более высокую ноту, чем певец, однако, насколько мы знаем, не придерживался определенной секвенции.

Виртуозов было предостаточно, а исполнителей не слишком выдающихся — еще больше. Таланты стекались из всех провинций в центр мирового богатства, в то время как институт рабства позволял создавать крупные хоры и оркестры, которые стоили своим хозяевам до смешного мало. Многие богатые заведения располагали собственными музыкантами, самые одаренные из которых отправлялись к знаменитым преподавателям для повышения своего мастерства. Некоторые из них становились кифаредами и давали концерты, на которых они пели и играли на лире; некоторые специализировались на пении, исполняя, как правило, песни собственного сочинения; некоторые давали органные или флейтные концерты, как Канн, который хвастался, словно Бетховен, что его музыка может утишить печаль, развеселить, возвысить благочестивые чувства и освежить любовный пламень{1019}. Такие профессиональные исполнители совершали продолжительные концертные турне по Империи, где их осыпали деньгами, чествовали аплодисментами и памятниками, одаривали неистовым поклонением. Некоторые из них, говорит Ювенал, торговали своей любовью за прибавку к гонорару{1020}. Женщины сражались друг с другом за плектры, которыми знаменитые исполнители касались струн, и приносили к алтарям жертвы, моля богов даровать победу их кумиру на Нероновских или