Преступление и наказание в английской общественной мысли XVIII века: очерки интеллектуальной истории - Ирина Мариковна Эрлихсон

Шериф и высокое жюри, учитывая заслуги предков и печальные жизненные обстоятельства, приведшие молодого человека на большую дорогу, подали прошении о помиловании Его Величеству, которое тот счел нужным удовлетворить»[220].

Не столь благосклонна была судьба к Томасу Батлеру, казненному в Тайберне 8 февраля 1720 г. в возрасте сорока двух лет по обвинению в ограблении сэра Юстаса Ишэма, которого он лишил золотых часов, шелковой пижамы, шести рубашек из голландского полотна и попытался сбыть награбленное добро ростовщику. Эти предметы и стали главной уликой против Томаса, когда он предстал перед судом Олд-Бейли в январе 1720 г. Сын ирландского якобита, после битвы на реке Бойн[221], он вместе с отцом эмигрировал во Францию, затем в Голландию, после чего вернулся в Англию. Примечательно то, что некоторое время Батлер был связан с герцогом Ормондом[222], работая на него в качестве шпиона за двадцать фунтов в год, но потеряв расположение высокопоставленного покровителя, вынужден был искать другие источники дохода. Оказавшись в Англии, он нашел себе слугу и компаньона по имени Джек, вместе с которым они совершили ряд ограблений преимущественно в графствах Кент и Эссекс.

Биограф Батлера подчеркивает, что он исповедовал католицизм и вел роскошный образ жизни. «Редкому разбойнику удавалось выглядеть столь элегантно: он предпочитал облачаться в черный бархат и кружева и пользовался аксессуарами, приличествующими джентльмену. Но закон призвал к его ответу на пике преступной карьеры. Так пусть те, кто вступил на скользкую дорожку, уяснят, что поступь правосудия неспешна, но неумолима, и чем более оно замедлится, тем страшнее будет возмездие», – таким назидательным резюме тем, для кого пример Батлера покажется вдохновляющим, завершается повествование[223].

Но, безусловно, самым знаменитым разбойником-джентльменом XVIII столетия, чья впечатляющая биография разместилась на одиннадцати страницах, был Джеймс Маклейн, который вместе со своим напарником – ирландских аптекарем Уильямом Планкетом совершили более двадцати ограблений. Потомок знатного, но обедневшего северошотландского рода, игрок, покоритель женских сердец, утонченный гедонист, с наслаждением вкушающий весь спектр жизненных удовольствий, он обладал безупречными манерами, которые открыли ему дорогу в великосветские салоны, а заодно снискали славу «вежливого разбойника». Среди его «подвигов» ограбление Горация Уолпола, шотландского пэра герцога Эглинтона и историка Томаса Робинсона. «Образ героя криминального романтизма – это социальный антипод романтического.

В криминальном романтизме отражается возвышенное, уважительное, трогательное, сострадательное отношение творцов произведений и реципиентов к преступной деятельности и ее субъектам, происходит их героизация, идеализация, воспевание, прославление и возвеличивание»[224]. Налицо парадокс: с одной стороны, биография Маклейна, изобилующая специфическими подробностями относительно его привычек и характера, излагается с явной симпатией к его антигуманным по существу деяниям. Приводятся письма Маклейна, где он демонстрирует мастерское владение стилем, причем адресованы эти письма тем, кого он и грабил, как например, Горацию Уолполу. В то же время, значительная часть повествования посвящена его духовному перерождению, которому способствовал его духовник преподобный Аллен: «Во время первого визита доктор Аллен застал несчастного в муках, вызванных не столько бедственным положением, сколько осознанием вины. Он сказал, что христианские истины настолько укоренены благочестивым воспитанием, что даже многочисленные злодеяния не могли поколебать их»[225].

Маклейн в суде

Нравоучительных сентенций в биографии так много, что по идее они должны перевесить восхищение лихими авантюрами «героя», но нужный эффект едва ли оказывается достигнутым. Маклейна повесили 3 октября 1750 г., но его образ, далекий от оригинала, воплощался в литературных произведениях, театральных подмостках, а в XX столетии – на киноэкранах[226].

Существенным признаком английской преступности XVIII в. был ее ярко выраженный рецидивный характер. «Рецидивисты – наиболее неблагоприятные в нравственно-правовом отношении лица… Они приносят в общество свои антисоциальные взгляды и нормы поведения, пропагандируют противозаконный (аморальный) образ жизни. Аккумулируя традиции и обычаи преступного мира, рецидивная преступность становится их генератором, обеспечивает их преемственность…»[227] Одна из криминальных биографий завершалась назидательным утверждением, что «если разум был единожды осквернён совершением греха, едва ли он поддастся исправлению… Попустительствуя маленьким слабостям, мы открываем дорогу чудовищным преступлениям»[228]. В структуре рецидивной преступности XVIII столетия особое место занимала кража со взломом, что отражалось на страницах анализируемого источника изобилием соответствующих биографий.

Джон Холл – это классический образец закоренелого рецидивиста, последовательно прошедшего все ступени криминальной карьеры, и соответственно, нравственной деградации. Сын бедных родителей, скромной профессии трубочиста он предпочел преступное ремесло. Его падение началось с того момента, когда проворный паренек начал промышлять карманными кражами, за что был помещен в местный Брайдвелл. Впрочем, воспитательный эффект от пребывания в стенах этого негостеприимного заведения был минимальным, так как он продолжил восхождение по карьерной «лестнице», уже специализируясь на магазинных кражах. В 1682 г. он предстал перед судом Олд-Бейли за кражу пары башмаков, был приговорен к порке, после чего окончательно переквалифицировался в вора-домушника. В 1700 г. за взлом дома Джонатана Бретэйла суд вынес ему смертный приговор, замененный транспортировкой в североамериканские колонии. Как отмечается в «Календаре» едва вступив на борт корабля, он исхитрился сбежать и вернулся в компанию своих старых подельников. Очередной «подвиг» принес ему клеймо на щеке и два года в Брайдуэлле[229]. Остается только удивляться исключительному долготерпению уголовного правосудия, так как освободившись, Джон нисколько не образумился, а напротив, свел знакомство со Стивеном Бунсом и Диком Лоу, с которыми они совершили целую серию жестоких ограблений. Так, вломившись ночью в дом булочника в Хакни, они связали его и с ножом у горла выпытывали, где спрятаны деньги. «Потом они вытащили из кровати внучку хозяина дома и пригрозили убить ее. Испуганный старик указал тайник, и таким образом, лишился семидесяти фунтов»[230]. Банда Холла бесчинствовала вплоть до декабря 1707 г., когда ее членов приговорили к повешению в Тайберне за ограбление дома капитана Гайона, из которого они вынесли столовое серебро.

Примечательно, что напарник Холла Стивен Бунс происходил из довольно состоятельной семьи, но буйный нрав, неудачный брак вкупе пристрастием к картам и биллиарду стали предпосылками, сформировавшими у юноши криминогенную мотивацию. Он украл шпагу у офицера, за что был приговорен к смертной казни в августе 1705 г., а затем помилован. «Воздействие криминогенной ситуации является тем внешним толчком, создающим необходимые условия для реализации криминогенной мотивации в рамках причинной закономерности, следствием которых является единичное рецидивное преступление»[231]. Детерминантой, обусловившей дальнейшую криминальную инициацию Бунса, которому на тот момент было всего двадцать лет, очевидно, стало знакомство с опытным рецидивистом Холлом, приведшее к закономерному результату.

Дик Хьюз, именуемый в «Календаре» исключительным злодеем, родился в семье добропорядочного йомена в северном Уэльсе, начал преступную карьеру в Ворчестере