Мифы Русского Севера, Сибири и Дальнего Востока - А. Н. Николаева

И вот видит, что подъезжают к его жилищу нарты, запряженные огромной черной собакой, а в нартах тех сидит здоровенный толстый келе[6]. Это и был дух болезни, которая надвигалась на селение.

Чукотская женщина с ребенком. Изображение из коллекции Британской библиотеки. XIX в.

И вот келе спрашивает Кыквата:

— Чего это ты ночью на пороге сидишь?

— Провинился я перед людьми, — отвечает тот, — не пускают они меня домой.

Келе смекнул, что, если человек перед своими сородичами в чем-то проштрафился, значит, на разное зло он способен. И предложил Кыквату:

— Иди ко мне в помощники. Если тебе жить негде, то я построю новую ярангу, и мы с тобой можем там расположиться. Буду тебя кормить и поить.

Согласился Кыкват для вида. Келе в один миг построил ярангу из шкур, и вошли туда оба. Келе развел огонь, нажарил мяса, накормил своего нового помощника. А потом и спрашивает его:

— Не знаешь ли ты, где живет большой шаман по имени Кыкват? Много я о нем слышал, думаю, что может он сильно мне навредить. Надо бы нам расправиться с ним.

— Нет, не знаю, где он, — отвечает Кыкват. Давно уж о нем ничего не слышно, вроде сначала уехал куда-то, а там, возможно, и помер.

Посидели еще немного, и Кыкват говорит:

— Выйду-ка я по нужде.

Вышел из яранги, подошел к нартам, на которых приехал келе, и видит: в них кучей навалены и мертвецы, и еще живые люди; те, кто пока жив, ремнями связаны. Зарычала на Кыквата собака, которая была в нарты запряжена. Убил ее Кыкват, а потом развязал тех живых, кто в нартах сидел, и велел домой возвращаться: у них еще душа на месте была, не погубил их келе. А вот те, что уже мертвые в нартах лежали, — с ними ничего сделать у шамана не получилось.

А келе в это время сидит в яранге и думает: «Что-то долго мой помощник до ветру ходит. Как бы чего не вышло…»

И тут Кыкват закричал:

— Все скорее ко мне бегите!

Прибежали его односельчане — кто с острогой, кто с ножом, кто с кожаными ремнями. Связали келе и посадили в яму, а потом много недель подряд каждый день ему лили на голову грязь и помои. И наконец келе взмолился:

— Пожалуйста, отпустите меня!

— А будешь еще людей губить? — спросил его Кыкват.

— Нет, не буду больше! — завыл келе.

Сжалились над ним, развязали и отпустили. И с тех пор не болел никто из жителей селения, в котором жил шаман Кыкват.

Своеобразное положение в мифах Севера и Сибири занимают оборотни. Они редко выступают как злая сила (в отличие, например, от оборотней европейских). Часто оборотень представлен как помощник шамана, «охранитель» природы и даже стад, принадлежащих человеку. Оборотни гораздо сильнее и могущественнее, чем люди, поэтому их следует почитать, и в этом случае можно в их лице получить достойных помощников и защитников. Часто способность перевоплощаться в животное во время обряда приписывали шаману — этим подчеркивалась его способность находиться «между двумя мирами», проникать в мысли зверей и человека.

Во что бы превратиться?

В большинстве культур оборотни в основном превращаются в животных. Но на самом деле их «диапазон» значительно шире: и в Европе, и в Америке, и в Азии можно найти предания о способности отдельных людей превращаться в неодушевленные предметы (клок шерсти, дерево, уголек) или даже явление природы.

В корякском фольклоре есть сюжет о шаманке Кытне, который русскому или европейскому читателю может показаться немного странным: морали в этом предании как таковой нет, просто повествование о способности женщины и ее дочери обращаться в волков. Но на самом деле сюжет весьма характерен для народа, в среде которого он родился. Кытна получает способность обращения после проведения шаманского обряда, а уже обращенные женщины не вызывают у окружающих никакого священного ужаса… А история такова.

Корякская женщина-шаманка. Фото из коллекции Американского музея естественной истории. Ок. 1900–1901 гг.

У одной женщины по имени Кытна была дочь, которую звали Ралинавут. И вот однажды девушка исчезла, и никто не знал, куда она подевалась. Долго бегала Кытна по окрестностям, звала ее — но никто не откликался. И тогда начала женщина шаманить, чтобы узнать, где ее дочка. И узнала, что в окрестностях селения проходила стая из двадцати восьми волков, они-то и увели девушку за собой.

На следующий же день Кытна сказала своему супругу:

— Я знаю, где наша дочь. Далеко она ушла, но я найду ее и приведу обратно.

— И где же она? — спрашивает муж.

— Далеко на севере, туда нужно несколько недель идти!

— Ну раз так, — отвечает муж Кытне, — возьми с собой припасов побольше.

Нарезали они сушеного мяса, сложили его в мешок, и отправилась Кытна в путь. Но как только отошла она от жилища саженей сто — обратилась в волчицу и побежала быстро-быстро! Бежала она так несколько дней и добралась до стойбища оленеводов. Но прежде чем войти в него, снова женщиной обернулась.

Встретили Кытну в стойбище и спрашивают:

— Кто ты такая и куда идешь?

— Дочку я ищу, — отвечает та. — Ушла она со стаей из двадцати восьми волков.

— Долго же тебе идти придется, — говорят ей. — Волки далеко отсюда ушли, мы их уже несколько недель не видели. Давай дадим тебе упряжку? Поедешь на оленях.

— Нет, спасибо, — отвечает Кытна. — Не нужно мне оленей, пойду так.

Вышла на край стойбища, да и обратилась снова в волчицу. И побежала так быстро, что никакие олени не догнали бы!

«Так вот почему она не хотела на оленях ехать!» — подумали те, кто это видел.

Долго бежала Кытна-волчица и вскоре встретила старого волка.

— Скажи мне, — спросила она его, — не видел ли ты девушку, которая живет в стае волков?

— Да, было такое, — отвечает тот. — Видел я недавно стаю из двадцати восьми волков, но один волк там какой-то странный, как будто не настоящий.

«Видно, это и есть моя дочь!» — подумала Кытна и побежала дальше. Добралась она до нового стойбища, где жили оленеводы, снова обратилась в женщину и пришла к главе стойбища как гостья.

Г.К.В.Бергхаус. Коряк. Изображение из книги «Народы земного шара». Сер. XIX в.

— А нет ли у вас тут поблизости волчьей стаи? — спросила Кытна.

— Есть! — отвечают ей. — Целых двадцать восемь волков! Уже несколько оленей у нас зарезали.

Поняла Кытна,