Сергей Максимов - Год на севере

Оно отличается обыкновенным протопопу характером: смеси самоунижения и самоуничтожения с заносчивостью и хвастливостью, но превзошло прочие послания неприличной и дерзкой фамильярностью, доведенною до преступных крайностей. Он до конца остался верен себе в борьбе с противниками, не сдерживаясь в обвинениях и открыто доходя до колких насмешек и грубых ругательств. Обращаясь х боярам, ввакум говорит: «Отступникам до вас дела нет. Говорите Иоакиму патриарху: престал бы от римскик законов, дурно затеяли, право. Простой человек Яким-от. Тайные тешиши, кои приехали из Рима (греки), те его надувают аспидовым ядом. Проси, батюшко Якимушко, Спаси Бог за квас, егда напоил мя». Обращаясь к царю, пишет: «А что, царь-государь, как бы мне дал волю, я бы их (врагов), что Илия пророк, всех перепластал в едия день; не осквернил бы рук своих, но и освятил, чаю»... Хотелось ему, чтобы новый царь уничтожил новое церковное устройство, и угрожает ему: «Бог судит между мною и царем Алексеем. В муках он сидит, — слышал я от Спаса. То ему за свою правду» . Мера московского терпения переполнилась н законное возмездие закончилось пустозерским трагическим событием.

Китоловные промыслы, как уже давно известно, производились преимущественно в западной части Северного океана, в 1786 и следующих годах, около Шпицбергена. Петр Великий указом 1723 года повелел устроить кольское китоловство на счет казны; при Екатерине I указ этот вриведен был в исполнение; в 1727 — 1731 три китоловных корабля под управлением голландцев ежегодно выходили в море, но поймали только 4. Обвиняли иностранцев в подкупе и, кажется, справедливо. Граф А. Р. Воронцов пробовал деньгами своими оживить этот промысел, но неудачно: 11 китов легко ранено, но ни одного не убито. В 1805 граф Румянцев, министр коммерции, отправил корабль для той же цели; но корабль этот был сожжен и взят каким-то крейсером под французским флагом, при первом выходе своем в океан из Кольской бухты. Киты эти из породы кашалотов. На Новой Земле также производилось китоловство голландцами (доказательства — салотопенные ямы, видные до сих пор). Неудачи в подобном предприятии обыкновенно приписывают неловкости промышленников, не получивших никакого нввыка, и дурно выкованным гарпунам, которые или ломались, или скользили и выскакивали из добычи.

Впоследствии лично удалось мне поверить сообщенные стариком сведения: образ значительно потускнел от времени, и хотя хорошо видны были лики, но надписи разобрать не было никакой возможности. Первое показание его о том, что старинные бумаги все сгорели, также, к несчастию, оказалось справедливым.

Некоторые города Архангельской губернии имеют туземные старинные названия: сам Архангельск повсюду называется просто Город, Пинега — Волок, Мезень — Большая Слобода, Усть-Цильма — Малая Слобода; города Холмогоры и Шенкурск до сих пор соседние жители зовут «Посадом». В то же время этим же именем называют, в виде собственного, многие села и деревни. Точно так же неправильно зовут погостами те селения, которые давно уже стали селами, то есть к церкви и домам причта присоединились вольные выселенцы, как, например, в селе Благовещенском Шенкурского уезда, известном большой ярмаркою.

Горелые чады (по туземному названию) — одно из физических явлений, случающихся на Новой Земле при ужасных раскатах грома, сопровождаемых при этом горьким, удушливым, густым дымом, чадами, покрывающими все врибрежья. Бывают они, обыкновенно, при продолжительно-покойной летней погоде.

Стрельная — легонькая лодка, которую удобно могут нести плечах два человека; это — едва не челнок по величине своей. Иногда при этом промысле употребляют и карбасы с нашвами или набойками (фальшбортами).

Носок, кутило, спица — род копья, рогатины с довольно значительной зазубриной (хвалят карельской работы). При этом оружии необходимы также окованные железом березовые дубины. К носку привязывается, обыкновенно, хвостик или трос — длинный ремень сажен в 50 из моржовой же кожи, На другом конце этого троса привязывается бочонок, ведер в десять, называемый баклажкой, забитый вплоть обручамн, для того, чтобы зверь не мог разбить его своими клыками.

 Большого калибра винтовки, необыкновенно тяжелые, сделанные аляповато доморощенными способами в деревенских кузницах и потом уже выверенные самими владельцами. Это безобразное оружие в руках опытных поморских стрелков имеет поразительно дельное применение. Редкий заряд, как известно, промышленник пускает мимо. В моржовку идут большие пули, которых приготовляют из одного фунта только десять. Моржовки сильно отдают, но «сгоряча-де не слышим этого, — говорят поморы, — пока не засаднит щеку. Да на это на все мы не взираем...»

В зашейке у моржа отверстие величиною, говорят промышленники, в трехкопеечную медную монету. Сюда преимущественно и стараются угодить для того, чтобы успех был вернее. Никогда не случалось, чтобы убивали моржа при этом до смерти; прямая цель здесь — сильнее поранить его, а главная — иметь на кутиле, т. е. почти в руках.

Заколки эти делают всеми артелями съехавшихся на Новую Землю промышленников, и большей частью летом и осенью, когда звери на местах, т. е. когда они для совокупления выползают на берег. Удача заколки и успешные результаты ее зависят непременно от того, чтобы звери возможно дальше заползали на берег. Иначе успех довольно сомнителен и на заколке не может быть поколки. Точно так же не могут быть удачны нападения на зверя позднею осенью, когда промышленникя рискуют встретить на возвратном пути к берегу с промысла намерзший тонкий лед, по-здешнему нылас, между которым протолкаться с карбасом — нелегкое дело. Когда же моржи не спят наледицей, или на местах, тогда принимают их на хитрость: выбирают льдину ропачисую, то есть высокую и негладкую, и за ее ропаками прячутся в лодке. Лодку эту подводят к моржовой залежке так близко, чтобы можно было через эту льдину стрелять из моржовок, нередко в упор.

К сожалению, положительные факты доказывают, что редкий год на Новой Земле обходится без подобных злоключений...

Родов самоедских, как известно, шесть: 1) тыссыи (около Пустозерска, самый многочисленный); за ним 2) логей (к северо - востоку от Печоры); 3) выучей (к востоку от логей, ближе к Уральскому хребту); 4) хатанзей; 5) валей; 6) уанойта. Эти три последних рода живут по большей части в работниках у ижемцев.

Пензер, род решета, одна сторона которого вместе с боками обтянута шкурою убитого самим тадибеем оленьего теленка. Другая сторона пензера открытая и внутри имеет посредине перекладину, от которой идет к боку другая, служащая вместо рукоятки. На обеих перекладинах вырезывается по семи идольских лиц. Шкуру для пензера тадибей собственноручно очищает от жил и потом сушит ее на медленном, несильном огне. При этом деле не должна находиться инька, как существо нечистое. Палка, которою колотит кудесник в пензер, называется ладура́нец. Шапка, сшитая белью (нитками), а не оленьими жилами, по обыкновенню, и украшенная по местам пуговицами, медвежьими костями, иногда теми же оловянными бляхами, на зывается се́вбопц. Колотушку-ладуранец тадибеи заменяют иногда заячьей лапкой.

Г. В. Иславин, автор весьма замечательного сочинения о самоедах, между прочим вычислил барыши ижемцев при мене с самоедами следуюшим образом: за полпуда соли самоеды дают или белого песца или оленью постель, то есть за 35 копеек платят 1 рубль; или за пуд муки — З песца, то-есть за 85 копеек — З рубля; или за три пуда масла по 7 копеек фунт берется четырнадцать песцов, то есть за 8 рублей 40 копеек — 14 рублей. Эти цены как бы уже установлены по таксе.

Замечательно, между прочим, то обстоятельство, что жители Городка (Пустозерска) дали обет не делать вечеринок по зимам и посиделок на святках в одну из самых морозных зим, какие когда-либо стояли в том краю. С той поры нет у них ни хороводов по летам, ни ряженых на тех же святках. Летние холода — тоже величайшее горе: они влияют, между прочим, на сбор ягод: черники, брусники и морошки, составляющих примечательное подспорье в зимнем продовольствии, — иные запасают одной морошки до 40 пудов. В холодные лета мало ловится белой рыбы, поздно приходится ставить тони. С роковой зимы и самые праздники, называвшиеся сборными, приняли иной характер. В условленный день сходятся все молиться Богу (как, например, в Пустозерске на день Параскевы Пятницы, так в Виске и Оксине в Николин день). Те, у кого есть знакомые, входят в дом: пощелкают там орешков, напьются чаю, выпьют водочки, пообедают, и к вечеру гости уже восвоясях.