Хроники и документы времен Столетней войны - Коллектив авторов

это в ходе перемирия, которое они заключили, прислушавшись к просьбам нашей дорогой госпожи-матери. Тогда мы вновь, ради чести короля, не пожелали искать и свершать отмщения, но послали к королю наших послов, дабы объявить о великой обиде, которую нам опять причинили и дабы потребовать возмещения. Однако никакого возмещения мы добиться не смогли. Вместо этого названный король и его советники заявили, что действия воинов Камбре вполне обоснованы (и это несмотря на то, что епископ Камбре и его город беспричинно нанесли нам очень большой урон и обиду!) Тем не менее ради чести короля, коего поддерживает названный епископ, наши люди предложили, чтобы все дела, за которые мы могли бы быть в претензии к нему, к его капитулу и к его городу, были отданы на суд нашего дорогого кузена короля Богемского и нашего дорогого дяди монсеньора Алансонского, ибо мы желали бы довериться и подчиниться их решению. Однако король наотрез отказался от этого предложения, и в ходе этих переговоров его люди неоднократно вторгались в наше графство Эно, в наши фьефы и вассальные владения и, прежде всего, во владения нашего дорогого дяди сеньора де Бомона, где они сожгли много городов, расположенных на нашей земле. Это было сделано несмотря на то, что наш названный дядя никогда не был главой и предводителем вышеназванной войны, хотя бы даже он и служил своим сеньорам, коим он обязан служить в силу клятвы верности и оммажа.

Кроме того, дабы досадить нам еще сильнее, люди названного короля вышли из Камбре и, вторгшись в нашу землю, убили и увели в плен наших людей. Одному из них они, якобы творя правосудие, отрубили голову под нашим замком Эскодёвр, в пределах нашего графства Эно. Затем они привели под названный замок одного злодея из Камбре и тоже отрубили ему голову, якобы творя правосудие и тем самым нарушая наши судебные и сеньориальные права. После этих событий люди названного короля вместе с жителями Камбре вновь вторглись в Эно, чтобы сжечь наш город Аспр. Там они убили многих людей и многих увели в плен ради выкупа. Все это они сделали, не послав нам никакого предварительного вызова, но даже и тогда мы никак не стали мстить за все вышеперечисленные обиды. Вместо этого мы попросили наших друзей во Франции быть от имени короля в Санлисе в определенный день, в каковой день мы передали им наши претензии по поводу событий в Аспре.

Кроме того, мы хорошо знаем, что знатные и незнатные люди из королевского окружения постоянно ведут речи, оскорбительные для нас и для нашей чести. Они уже неоднократно хулили нас в личном присутствии короля, а он это спокойно позволял, не выражая ни малейшего неудовольствия. Нам это тем более обидно, поскольку мы ничем не заслужили такого отношения, а, кроме того, нас связывают с названным королем тесные родственные узы, клятва верности и оммаж и мы всегда ему служили верой и правдой.

Мы желаем беречь нашу честь, нашу верность и наше наследственное достояние всеми силами и при любых обстоятельствах. В силу вышеназванных причин и многих других, а также потому, что мы не хотели бы начинать мстить, оставаясь при этом вассалом названного короля, мы ставим всех в известность, что мы отреклись от оммажа и от всех вассальных и союзных обязательств в отношении названного короля Франции и теперь еще раз от них отрекаемся и отказываемся через свидетельство этой грамоты, скрепленной нашей печатью.

Записано в Монсе, что в Эно, во второй день апреля, в год 1339.

Грамоты сеньоров из войска герцога Нормандского, в которых они отрекаются от оммажей, принесенных графу Эно[867]

(апрель — май 1340 года)

[От Тристана д'Ози, 23 апреля 1340 г.]

Моему дорогому сеньору, благородному, мудрому и грозному правителю Эно, или же его наместнику бальи Эно, Тристан д'Ози смиренно шлет честной поклон вместе со всеми почестями.

Дорогой сир, хотя я был вашим вассалом на протяжении долгого времени, теперь, как это ни прискорбно и ни печально для меня, я вынужден отречься от оммажа, который принес вам ранее, по причине того, что вы находитесь во вражде с королем Франции, нашим государем, и люди короля, нашего вышеназванного государя, желают, чтобы я принес оммаж ему, поскольку тот оммаж, который я приносил вам, был принесен за земли Остреванта.

Дорогой сир, я бы ни за что не отрекся от этого оммажа, если бы держал землю только от вас и не имел бы других вассальных обязательств. Однако я держу свои самые ценные земли от вышеназванного государя, короля Франции, а, кроме того, я и все мои предки всегда жили под его властью. Но, если не считать названного короля, я не знаю никого во всем мире, кому бы я служил более охотно, нежели вам. И я обязательно стану снова служить вам, когда смогу это сделать без ущерба для своей чести. Но пока, из-за вражды, которая, как сказано, существует между вами и мессиром королем, нашим названным государем, я с сокрушенным и тяжелым сердцем вышеназванный оммаж, который принес вам ранее, отменяю посредством настоящего письма, скрепленного моей личной печатью.

Оное письмо было составлено и записано в воскресенье, в двадцать третий день апреля, в год 1340.

[От Пьера де Мобюиссона, 26 апреля 1340 г.]

Высочайшему и могущественнейшему, дражайшему и грозному моему сеньору, графу Эно.

Прежде вашей милости было угодно пожелать, чтобы я стал вашим вассалом, и при принесении мною оммажа вы согласились, чтобы я сделал исключение для короля Франции и его королевства[868]. Кроме того, когда я уезжал от вас, я сказал, что, если король Франции начнет против вас войну, я верну назад ваши деньги и откажусь от принесенного вам оммажа. И тогда вашей милости было угодно мне ответить, чтобы я выполнял мой долг и что вы не будете на меня в обиде, если я оставлю при себе и деньги и оммаж

Мой дражайший сеньор, я прошу у вас прощения за то, что я не могу вам больше служить, ибо все то время пока я оставался вашим вассалом, обо мне велись речи, крайне обидные для моей чести, и мне постоянно приходилось оправдываться перед королем Франции. Я расстроен так сильно, как никто другой не мог бы расстраиваться на моем месте, из-за того, что я не могу вам больше служить. Я охотно служил бы вам всюду, если бы при этом не страдала моя честь; и я считаю себя