Глеб Лебедев - Эпоха викингов в Северной Европе и на Руси

Именно давлением общественного сознания, самосознания средневековой народности, выходящей на историческую арену, определялся дальнейший ход событий. «Тогда епископ с согласия конунга и по решению всего народа (курсив мой. — Г, Л.) объявил, что Олав конунг — святой. Затем гроб с телом конунга внесли в церковь Клеменса и поставили над алтарем» (Сага об Олаве Святом, 244) (Снорри Стурлусон 1995: 373). Культ Олава при этом первоначально приобретает, как и прежние языческие культы, прежде всего локальный, конкретно-местный характер (как и все средневековые культы «святых»), освящая определенный выделенный «локус», в данном случае — Нидарос (Трондхейм), основанный конунгами город, который стал главным духовным центром, сакральной столицей христианской Норвегии.

«Из песчаного холма, где был сначала похоронен Олав-конунг, забил чудесный родник… Сначала там построили часовню, а на том месте, где лежало тело конунга, поставили алтарь. Теперь на этом месте стоит церковь Христа. На том месте, где была могила конунга (после перезахоронения, но до провозглашения культа. — Г. Л.), Эйнстейн-архиепископ велел поставить главный алтарь, когда он построил огромный собор, который и теперь стоит (собор в Трондхейме XI-XII вв., «самое величественное и прекрасное церковное здание скандинавского севера» [Всеобщая история архитектуры 1963, 11: 158]. — Г. Л.). На месте той хижины, где тело конунга оставили на ночь, теперь стоит церковь Олава. А то место, куда мощи конунга перенесли с корабля, называется Склоном Олава, теперь это место — прямо в середине города» (Сага об Олаве Святом, 245) (Снорри Стурлусон 1995:373-374).

Церковное строительство продолжается, становясь важной общественной обязанностью королей «из рода Олава Святого»:

«Конунг Магнус сын Олава велел построить церковь Олава в Каупанге на том месте, где тело конунга пролежало ночь… Церковь не была еще закончена, когда конунг умер. Харальд-конунг приказал завершить недоделанное. Он велел возвести в усадьбе каменную палату, и она еще не была закончена, когда он велел заложить церковь Марии на песчаном холме, неподалеку оттого места, где были погребены святые останки конунга в первую зиму после его гибели… Мощи Олава сохранялись в церкви Олава, пока строилась церковь Марии. Харальд-конунг велел построить усадьбу конунга ниже церкви Марии на берегу реки, где и сейчас она стоит. А палаты, которые он построил, он превратил в церковь Григория» (Сага о Харальде Суровом, 38) (Снорри Стурлусон 1995: 424).

Убранство этих храмов, внешнее и внутреннее, выполняли художники, владевшие всем арсеналом средств традиционного искусства эпохи викингов, будь то ювелирное ремесло, резьба по дереву; даже скальдическую поэзию, как и саги, использовали для оформления культа первого «святого короля» Скандинавии.

«Магнус-конунг велел изготовить раку, отделанную золотом и серебром и выложенную драгоценными камнями. Эта рака была сделана наподобие гроба, такого же размера и вида. Под нею были ножки, а сверху крышка, украшенная головами драконов. На задней части крышки были петли, а спереди запоры, замыкаемые на ключ. Потом Магнус-конунг приказал уложить в раку святые останки Олава-конунга. Много чудес произвели святые мощи Олава-конунга. Скальд Сигват говорит:

Вот, лежит в злаченой раке вождь, вошедший к богу, ибо был он благ, державец, сердцем. Идут толпы — спала с глаз их темень — вязов колец, что к гробнице сей стекались слепы.

Был принят закон для всей Норвегии праздновать день Олава конунга. И с тех пор этот день почитали как величайший праздник. Об этом говорит скальд Сигват» (Сага о Магнусе Добром, 10) (Снорри Стурлусон 1995: 384).

Формы поклонения, которых требовал новый культ, вполне сочетались с привычны¬ми формами деятельности, вплоть до викингских походов:

«После этой славной победы Гутхорм возвращается домой радостный, со всею добычей, которую захватил в бою. Была взята каждая десятая монета из захваченного серебра («церковная десятина викингов»! — Г. Л.), как он дал обет святому Олаву-конунгу, и было столь огромное богатство, что из этого серебра Гутхорм велел изготовить распятие ростом с него или с того бойца, который стоял на носу корабля, и было это изображение высотою в семь локтей. Гутхорм подарил таким образом изготовленное распятие церкви святого Олава-конунга» (Сага о Харальде Суровом, 55) (Снорри Стурлусон 1995:433).

Эпоха викингов заканчивалась: начатая разграблением церквей и монастырей Британии, она завершалась принесением «законной доли» захваченной добычи, по данному обету, в церковь, посвященную памяти одного из конунгов-викингов, королей-миссионеров. «Варварское общество» Северной Европы осваивало культурные нормы феодального Средневековья. Христианизация Скандинавии приобретала все более отчетливые формы, северное общество понемногу адаптировалось к общеевропейской цивилизации, сохранив,правда, определенное своеобразие. Более всего оно проявилось в том, что по мере торжества государственности христианизация все более приобретала «местный колорит». Утверждался не только и не столько культ Христа и девы Марии, сколько, прежде всего, поклонявшихся этим новым божествам «Святых королей» Средневековья.

Норвегия, для которой вопрос самостоятельного существования и самосознания стоял особенно остро, в этом отношении опередила другие скандинавские страны, и культ Олава Святого в силу этого стал общескандинавским. Вскоре, однако, и в Дании был канонизирован погибший после семилетнего правления конунг Кнут, сын Свейна (Сага о Магнусе Голоногом, 5) (Снорри Стурлусон 1995: 466). Кнут Святой погиб во время народного восстания 1086 г., предшествовавшего длительной феодальной усобице, растянувшейся на четверть века и прекращенной только датским королем Вальдемаром Великим (1157-1182) (Кан 1980:29).

Церковная организация Дании, несмотря на эти усобицы, развивалась вполне стабильно. Девять датских епископатов добились независимости от гамбургской церкви, когда в 1104 г. было основано архиепископство в Лунде. Лундскому архиепископу были подчинены и четыре епископата Норвегии (История Норвегии 1980: 143). Скандинавская церковь стала полноправным членом римско-католического церковного сообщества, феодальная знать северных стран — участником общеевропейских политических процессов наступившей «эпохи крестовых походов».

Норвежский король Сигурд Магнуссон (1103-1130), правнук Харальда Хардрады (и зять Мстислава Владимировича Мономаха, последнего единовластного князя Киевской Руси), получил прозвище «Странник Иерусалимский» (Jorsalafarar), что не вполне адекватно переводят как «Крестоносец». В молодости, двадцати лет отроду, он совершил в 1108-1110 гг. поход во главе флота из шестидесяти кораблей вокруг всей Европы, в Палестину: «не было более славного похода из Норвегии, чем этот», сообщает «Хеймскрингла» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, 13) (Снорри Стурлусон 1995: 487). Сигурд Крестоносец вместе с войсками главы Иерусалимского королевства крестоносцев Болдуина участвовал в осаде и штурме Сайды. Из крестового похода норвежский король, посетивший дворы всех государей Западной Европы, Иерусалим и Константинополь, вернулся с определенным идейным зарядом и программой дальнейшего укрепления церковной организации. И светские, и духовные власти зарубежного христианского мира всячески поддерживали его в этом:

«По совету Бальдвини-конунга [Балдуина] и патриарха, взяли стружку от святого креста [Креста Господня, хранившегося в Иерусалиме], и они оба поклялись над святыней, что это действительно стружка от святого креста, на котором сам Бог был замучен. Затем эту святыню передали Сигурду-конунгу с условием, что он и двенадцать его людей поклянутся распространять всеми силами христианство и учредить у себя в стране архиепископство. А крест пусть хранится там, где покоится святой Олав-конунг, и пусть собирается десятина, и пусть он сам тоже ее платит» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, 11) (Снорри Стурлусон 1995:485-486).

Вернувшись, Сигурд осуществил многое из задуманного, сообразуя при этом церковные интересы с другими задачами государственного строительства Норвегии:

«Он долго оставался в Конунгахелле и очень способствовал процветанию этого торгового города. Он построил там большую крепость и велел вырыть вокруг нее большой ров. Она была из дерна и камня. В крепости были выстроены дома и церковь. Он велел хранить святой крест в Конунгахелле и тем самым не сдержал клятвы, которую он дал в Йорсалаланде (Иерусалиме, где Сигурд пообещал поместить реликвию там же, где мощи св. Олава, в Нидаросе на севере страны. — Г. Л.). Но десятину он ввел и выполнил большую часть того, что он поклялся выполнить» (Сага о сыновьях Магнуса Голоногого, 19) (Снорри Стурлусон 1995:489).

Завершение «церковной программы» Сигурда Крестоносца относится ко времени совместного правления сыновей Харальда Гилли, королей Эйстейна, Сигурда, Инги. В 1152-1153 гг. «Николас кардинал из Румаборга (Рима; Николай — в 1154-1159 гг. папа римский Адриан IV. — Г. Л.) приехал в Норвегию… он соизволил посвятить Йона сына Биргира в архиепископы в Трандхейме, пожаловал ему одеяние, которое называется паллиум, и постановил, что престол архиепископа должен быть в Нидаросе в церкви Христа, где покоится конунг Олав Святой. А раньше в Норвегии были только епископы» (Сага о сыновьях Харальда Гилли, 23) (Снорри Стурлусон 1995: 530). Преемник Йона, Эйнстейн, принял новые меры для укрепления позиций церкви.