Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира - Константин Александрович Образцов

Истина, сострадание, доброта, милосердие — вот ценности минувшего золотого века, которые немолодой дворянин, назвав себя рыцарем, вытащил вместе с заржавленными доспехами из чулана, где они пылились и плесневели без дела, и явил миру.

И мир счел его смешным сумасшедшим.

Во втором томе карнавал не имеет границ. Слава о Дон Кихоте распространилась повсюду, и вот уже в Барселоне сам вице-король спешит посмотреть на новое подстроенное приключение с его участием: некий Рыцарь Белой Луны бросил вызов Рыцарю Печального Образа, дерзко оспорив красоту несравненной Дульсинеи Тобосской, и дело неизбежно должно решиться схваткой. По условиям поединка, в случае поражения Рыцарь Белой Луны должен признать даму Дульсинею прекраснейшей в мире; если же проиграет Дон Кихот, то ему надлежит немедленно вернуться к себе домой и на год забыть о рыцарских подвигах.

Разумеется, такое условие было заявлено неспроста. Если в первой части романа исцелить сумасшествие несчастного идальго и вернуть его в родной дом пытались священник и цирюльник, то во втором томе эту миссию взял на себя некий бакалавр Самсон Карраско, в начале второго тома уже сходившийся в поединке с Дон Кихотом под именем Рыцарь Зеркал.

В этот раз ему улыбнулась удача. Дон Кихот повержен и в присутствии вице-короля и других знатных дам и сеньоров подтверждает, что готов исполнить данное слово и вернуться домой.

«Санчо, опечаленный и удрученный, не знал, что сказать и как поступить; у него было такое чувство, будто все это происходит во сне и словно все это сплошная чертовщина. На глазах Санчо его господин признал себя побежденным и обязался в течение целого года не браться за оружие, и казалось Санчо, что слава о великих подвигах Дон Кихота меркнет, и еще он боялся, что у его господина прошло повреждение ума».

Дон Кихот умирает вскоре после возвращения, и перед смертью действительно случилось то, чего боялся Санчо Панса: очнувшись после длительной лихорадки, умирающий идальго сообщает, что излечился от своих заблуждений.

«— Поздравьте меня, дорогие мои: я уже не Дон Кихот Ламанчский, а Алонсо Кихано, за свой нрав и обычай прозванный Добрым».

Это известие поражает собравшихся и происходит невероятное: все те, кто так старался избавить его от странного помешательства, принимаются уверять в обратном.

«И тут Самсон сказал ему:

— Как, сеньор Дон Кихот? Именно теперь, когда у нас есть сведения, что сеньора Дульсинея расколдована, ваша милость — на попятный? Теперь, когда мы уже совсем собрались стать пастухами и начать жить по-княжески, с песней на устах, ваша милость записалась в отшельники? Перестаньте ради бога, опомнитесь и бросьте эти бредни».

Возможно, это попытка поддержать больного, запоздалое понимание, что в стремлении исцелить от мнимого сумасшествия его в итоге убили, обессмыслив всю жизнь.

А может быть — внезапное и горькое осознание, что вместе с Дон Кихотом из мира уходит что-то очень ценное, что-то последнее. И ничего не остается взамен.

«— Ах! — со слезами воскликнул Санчо. — Не умирайте, государь мой, послушайтесь моего совета: живите много-много лет, потому величайшее безумие со стороны человека — взять да ни с того ни с сего и помереть, когда никто тебя не убивал и никто не сживал со свету, кроме разве одной тоски. Полно вам в постели валяться, вставайте-ка, одевайтесь пастухом — и пошли в поле, как у нас было решено: глядишь, где-нибудь за кустом отыщем расколдованную сеньору Дульсинею, а уж это на что бы лучше! Если же вы умираете от огорчения, что вас одолели, то свалите все на меня: дескать, вы упали с Росинанта, оттого что я плохо подтянул подпругу, да и потом вашей милости известно из рыцарских книг, что это самая обыкновенная вещь, когда один рыцарь сбрасывает другого наземь: сегодня его одолели, а завтра — он».

Алонсо Кихано признал перед смертью свои заблуждения и отрекся от рыцарства. Но его отречение не было принято ни окружающими, ни самим автором.

«Присутствовавший при этом писарь заметил, что ни в одном рыцарском романе не приходилось ему читать, чтобы кто-нибудь из странствующих рыцарей умирал на своей постели так спокойно и так по-христиански, как Дон Кихот; все окружающие продолжали сокрушаться и оплакивать его, Дон Кихот же в это время испустил дух, попросту говоря — умер».

Умер не старый, измученный болезнью идальго — из мира ушел его последний истинный рыцарь, Дон Кихот Ламанчский.

Рыцарь Мигель де Сервантес Сааведра последовал за ним через год.

Колесо злосчастной Фортуны как будто не остановилось и после его смерти. Он был похоронен в монастыре Святой Троицы в Мадриде, но в 1633 году монахи оставили свою обитель, так что могила Сервантеса была утеряна. Первый памятник благодарные соотечественники поставили ему только спустя двести лет, в 1835 году, в Мадриде. Надпись на постаменте, сделанная на испанском и по латыни, гласила: «Мигелю де Сервантесу Сааведра, царю испанских поэтов».

Еще почти через двести лет церковные археологи обнаружили в развалинах монастыря Святой Троицы фрагменты старинных захоронений с останками 17 человек. У одного из них имелись следы увечья левой руки, что явилось основанием для проведения торжественной церемонии перезахоронения праха Сервантеса под пышным мемориальным надгробием в присутствии мэра города и иных высокопоставленных лиц. Возможно, среди них были герцог и герцогиня.

Мы говорили, что рубежом Средневековья можно считать 1471 год, когда закончил свои труды и дни сэр Томас Мэлори, последний рыцарь уходящей эпохи, и его король Артур навсегда отплыл в Авалон, за пределы этого мира.

Датой, когда завершилось европейское Возрождение, иногда называют 23 апреля 1616 года: в этот день другой рыцарь, дон Сервантес, навсегда ушел в вечность вслед за своим Дон Кихотом.

Но есть еще одна причина считать эту дату концом эпохи: в том же апреле 1616 года, день в день с Сервантесом, мир покинул другой великий художник — Вильям Шекспир.

Глава 4

Английский театр. Поздний Ренессанс

Во втором томе «Дон Кихота» Рыцарь Печального Образа и его верный оруженосец встретили в своих странствиях примечательную процессию:

«Дон Кихот хотел было ответить Санчо Пансе, но этому помешала выехавшая на дорогу телега, битком набитая самыми разнообразными и необыкновенными существами и фигурами, какие только можно себе представить. Сидел за кучера и погонял мулов некий безобразный демон. Повозка была совершенно открытая, без полотняного верха и плетеных стенок. Первою фигурою, представившеюся глазам Дон Кихота, была сама Смерть с лицом человека;