Закоулки Средневековья - Льюис Френсис Зальцман

льстить себе, что они никогда не смогли бы скрыть свои церкви и другие общественные здания под морем гениально сконструированных деревянных трибун, но все же плотники и обойщики имели немало работы в Аббатстве, прежде чем начиналась церемония. Хотя больше всего выигрывали от этого торговцы, которые должны были поставлять огромное количество золоченых тканей, бархата, турецких и итальянских шелков, аксамита и тончайшего триполитанского льна. Внутри аббатства, на самом видном месте, устанавливался временный помост для трона, где король должен был сидеть на виду у народа во время первой части службы. Этот помост покрывали коврами и драпировали шелковой золотистой тканью. Королевское место также украшалось золотым балдахином и шелковыми подушками. Для этого использовали несколько разновидностей золотого сукна, счет за такой материал для коронации Эдуарда III в 1327 году составил 450 фунтов, а большую часть материи купили у некоего Джона де Перерса, который вполне мог быть отцом Элис Перерс, той «оживленной придворной фаворитки», которой король увлекся на склоне лет. Наиболее дорогой разновидностью тканей была «золотая шелковая материя из Нака», но я не могу уверенно сказать, какое место названо Наком: вполне возможно, что это мог быть Насик, расположенный неподалеку от Бомбея, поскольку большая часть этого материала поступала с востока или по крайней мере из столь же далекой Турции; но, каким бы ни было место его происхождения, ткань эта использовалась для изготовления царских чулок и обуви, а также для небольшого шатра над главным алтарем, внутри которого проходила церемония помазания, включавшая в себя раздевание. Следующий по ценности вид описывается как рафия[15] , предположительно тростниковая материя, хотя это слово не встречается в Дюканже (когда же кто-нибудь сделает для средневековой латыни то же самое, что Оксфорд и сэр Джеймс Мюррей делают для современного английского языка?). Ткань эта использовалась для обивки архиепископского кресла, в то время как еще один вид ткани, цельный отрез дамаска, предназначался для драпировки алтаря, а еще два сшитых вместе полотна использовались, чтобы покрыть могилу деда короля, Эдуарда I. Остальная материя, такая как пурпурный бархат и татарский или армянский шелк, использовалась в алтаре и вокруг него, в то время как золотая материя смешивалась с более драгоценными видами или использовалась для украшения менее важных объектов.

По прибытии в Вестминстерский дворец король съедал легкий ужин и удалялся в свои покои. Если он еще не был посвящен в рыцари, то бодрствовал и готовился к этой церемонии перед коронацией, традиционной, хотя и не лишенной перемен. Комната, в которой отдыхал молодой Эдуард III, была украшена красными коврами с королевскими гербами по углам, с тремя стульями или скамьями подобного дизайна красного, зеленого, пурпурного и синего цветов, а его ванна была покрыта золотой шелковой тканью, хотя для ванны Генриха VII сочли приемлемым фламандский лён.

…молодой Эдуард III.

Утром в день коронации король после церемониального омовения облачался в безупречное одеяние, чтобы показать, что «как его тело сияет чистотой и красотой облачений, так пусть просияет и его душа», и отправлялся в Вестминстерский зал, где лорды сопровождали его к трону. Вскоре королевская процессия: король, идущий босиком, и различные аристократы, несущие регалии, выдвигалась вниз по крытой дорожке, устланной грубой тканью с Кенделвик-стрит (ныне Кэннон-стрит), причем большая часть этого ковра лежала за пределами церкви, что было ответственностью лорда[16] поместья Бедфорд, который должен был помогать королю в течение дня. Их встречали монахи и духовенство и провожали в Аббатство. С деталями следующей за этим церемонии все заинтересованные должны быть хорошо знакомы, так как она неоднократно описывалась и «должна была продемонстрировать всему миру длительное зрелище».

Церемониальное коронование выполнялось с регалиями святого Эдуарда, хранившимися в сокровищнице Аббатства и считавшимися слишком священными, чтобы мирские руки могли их касаться, так что в процессии они выносились на крытом столе. Перед окончанием службы король откладывал корону святого Эдуарда и брал свою королевскую корону. Она не была похожа на неудобую и немного нелепую сияющую конструкцию, которую мы видим сейчас на головах наших государей, но представляла собой художественно исполненный венец, названный геральдическими писателями герцогским венцом.

…Древняя и современная короны

У Эдуарда III было три короны, все они были золотыми, главная — описанная в 1356 году как «недавно заложенная во Фландрии» — с восьмью лилиями, украшенными рубинами и изумрудами, четырьмя большими восточными жемчужинами, россыпями розовых рубинов и восточных сапфиров; на второй, подаренной королеве Филиппе, было десять геральдических лилий из рубинов и изумрудов и шесть жемчужин; третья, строго говоря, была не короной, а венцом, представлявшим собой обруч без лилий с девятью огромными восточными жемчужинами и прекрасным рубином по центру. В своей короне и в сопровождении знати, несущей другие королевские регалии, только помазанный король возвращался в Вестминстерский дворец для грандиозного коронационного пира. Для этого события подготавливался Вестминстерский зал, «королевское место», или трон, устанавливался для короля во главе зала и покрывался «турецкой золотой тканью» или другим красивым материалом и украшался балдахином. Скамейки нижних столов были покрыты «скатертями из красной или синей ткани», балдахины из того же материала висели позади гостей. Портьеры позади королевского места были из золотой ткани, тканевая подкладка защищала их от сырости стен. Когда гости рассаживались в порядке старшинства, а граф-маршал и его сопровождающие прохаживались взад и вперед по холлу, чтобы освободить место для обслуживающего персонала, начинался пир, во время которого ряд аристократов и поместных лордов имели обязанности или привилегии оказывать различные услуги королю, получая, как правило, ценные поощрения. Таким образом, стол накрывал лорд поместья Кибуорт-Бошам, за что он получил солонку, ножи и ложки; ткани и салфетки раскладывались лордом Эшли Эссексским, представителем Нейпира, и остались его собственностью. Важный пост главного дворецкого занимал граф Арун-дел, хотя на коронации королевы Алиеоноры в 1236 году его место занял граф Суррей, так как архиепископ Кентерберийский отлучил его от церкви из-за спора, касавшегося имущественных прав; лорд Уимондли обладал привилегией подавать королю первую чашу вина, а затем отказался от нее в пользу мэра Лондона, который выступал в качестве главного виночерпия — не без вознаграждения, поскольку на коронационном пиру Эдуарда III мэр получил золотой кубок, покрытый эмалью с изображением королевского герба, и золотой сосуд или кувшин для воды, украшенный эмалью и двумя шотландскими жемчужинами в качестве гонорара.

…Даймок из Скривлсби…

Для того же праздника граф Ланкастер предоставил четыре серебряных подноса с гербом Харкли и