Бабий Яр. Реалии - Павел Маркович Полян

приняты соответствующие меры по их упреждению. В частности, 29 июля указанным лицам, приглашенным в ОВИР УВД Киевского горсовета, объявили, что вопрос о выезде в Израиль может быть положительно решен при условии, если их семьи выедут из СССР в полном составе, включая родителей.

Проведенная в ОВИРе беседа поколебала намерение ряда лиц собраться в Бабьем Яру. Однако, подстрекаемые экстремистами, они явились в назначенное место, предварительно отправив телеграмму в адрес Президиума Верховного Совета СССР с заявлением об объявлении забастовки.

Принятыми мерами замысел сионистов был сорван. По согласованию с партийными органами участники провокации были задержаны за нарушение общественного порядка, подвергнуты денежному штрафу и аресту на 10-15 суток[792].

Среди оштрафованных и задержанных — практически никого из состава ВКК. Исключение — Анатолий (Алик) Фельдман, фактически возглавивший новую волну протестного движения за еврейскую эмиграцию. И довольно эффективную волну — большинство арестованных получили израильские визы уже в августе — сентябре 1971 года, в том числе и А. Фельдман (правда, несколько позже других). 22 сентября 1971 года, находясь уже (или еще?) в Вене, Фельдман по просьбе Диаманта написал красочный и подробный отчет об этих событиях, раскрывающий и весеннюю предысторию событий 1 августа.

Процитирую ту его часть, что имеет отношение к Бабьему Яру:

К середине марта из Киева уехали практически все евреи, подававшие документы на выезд в предшествующие годы, в том числе наиболее активные люди, такие как Ан. Геренрот, Эм. Диамант, Евг. Бухина и др. Все они увезли с собой данные для вызовов желающих. Перед теми, кто остался, встала задача: подобрать новый актив, переформировать ульпаны, перераспределить литературу, а также найти новые методы работы в связи с изменившимися условиями.

В виде пробного шага мы предложили всем желающим выехать написать заявление в ОВИР с требованием разрешить регистрацию без вызовов, а также составили и подписали «Письмо 21» в Президиум Верховного Совета УССР. В конце марта каждый подписавший это письмо был вызван в ОВИР, и ему предложено подать вызов и другие документы. К концу месяца возобновили работу 3 ульпана с новыми преподавателями: И. Слободским, И. Ароновичем и Б. Бернштейн. Всего в них занималось 35-40 человек. Рост ульпанов сдерживался отсутствием учебников — те экземпляры «Элеф Милим»[793], которые у нас были, изготовлялись на ротапринте в Москве, и пользоваться ими было небезопасно.

К середине апреля положение стабилизировалось; выделилась группа руководителей, пользующихся авторитетом и доверием со стороны остальных участников движения. 22 апреля, в День Катастрофы и героизма, мы решили собрать людей в Бабьем Яру с венками и цветами. Накануне, 21 апреля, в областное управление КГБ были вызваны четыре человека:

Э. Давидович, Б. Красный, В. Косов и я...

Беседа длилась около 3 часов. Вначале мне было заявлено, что желание выехать в Израиль и мои убеждения — это мое личное дело, но агитировать за выезд в Израиль и пропагандировать свои убеждения мне никто не позволит, что я уже был свыше четырех лет в лагере и легко могу попасть туда снова, если не пересмотрю свое поведение. В ответ на это я сказал, что если меня не арестовали до сих пор, то, вероятно, не из симпатии ко мне лично, а потому что в моих действиях не было состава преступления, а поэтому нет необходимости в пересмотре своего поведения. Мне сказали, что им все известно, в том числе и то, что я вел ульпан. Я ответил: «Нам нечего скрывать, мы имеем право изучать свой язык и свою культуру».

— Но почему вы это делаете подпольно?

— Это не так. Если бы существовали государственные курсы по изучению иврита, так же как существуют курсы английского, немецкого, французского, польского языков, то мы с удовольствием пошли бы на эти курсы и платили деньги за обучение.

— Вы можете изучать язык самостоятельно.

— Изучение языка требует разговорной практики. И что плохого в изучении иврита группами?

— Ульпаны — это частнопредпринимательская деятельность, наказуемая советскими законами.

— Разве мы с кого-нибудь брали деньги за обучение?

— А членские взносы?

— Их не было.

— Нам известно, что они были. На какие деньги размножались учебники? А почему все в ульпане имели клички?

— Клички имеют воры и осведомители КГБ. У нас есть имена, и те, кто носит нееврейские имена, переводили их на еврейский язык.

Затем меня спросили: Какую акцию вы наметили на завтра?

— Никакой акции мы не намечали. Если вас интересует, что я лично собираюсь делать завтра, то я могу сказать: я хочу пойти в Бабий Яр и возложить венок в память евреев, погибших там в 1941 г.

— Почему вы отмечаете память только евреев? Ведь там похоронены советские люди и других национальностей.

— Но только евреи погибли за то, что принадлежали к определенному народу. Это был геноцид. Замалчивать это — значит обелять фашистских убийц. Кроме того, когда мы приходим на кладбище, то подходим к могилам своих близких. Разве это означает неуважение к другим могилам? Мы скорбим обо всех жертвах нацистов, но не скрываем, что больше всего наша душа болит из-за погибших евреев. Разве это не естественно?

— Почему вы выбрали для траурной церемонии завтрашний день, когда все советские люди отмечают день рождения В. И. Ленина? Это может выглядеть как провокация.

— Это случайное совпадение. Еврейский календарь лунный, и в этом году День героизма и Катастрофы приходится на 22 апреля.

— А в будущем он придется на 1 мая?

— Нет, на 11 апреля.

— Почему вы не отмечали этот день в прошлом году?

— Когда вы правы, я с вами согласен. Это действительно наше упущение. Могу вам обещать, что это больше не повторится.

— Мы не советуем вам идти завтра в Бабий Яр. Возложение венков с надписями на незнакомом языке и вообще ваше вызывающее поведение может вызвать ответную реакцию со стороны нееврейского населения. Не боитесь ли вы этого?

— Нет, не боимся. Я знаю, что без вашего прямого указания этого не произойдет. А вам сейчас невыгодны эксцессы.

— Милиционер или дружинник, или любой советский человек не знает, что написано на венке. А если это антисоветский лозунг?

— В Киеве 150 тысяч евреев. Вы могли бы иметь сотрудника, знающего еврейский язык.

— Все же мы не советуем вам ходить. Кроме законов, есть советский правопорядок. Мы никому не позволим его нарушать и устраивать религиозные оргии в общественном месте.

— В ваших советах мы не нуждаемся. Если можете —