Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

к той блестящей плеяде русских политических ссыльных — Штернберг, Клеменц, Богораз, Иохельсон — которые, благодаря своим ценным этнографическим обследованиям жизни первобытных племен, заняли выдающееся место в мировой науке по этнографии и истории первобытной культуры.

М. Кроль, благодаря условиям своей жизни, не мог отдаться всецело научной работе — и особенно жаль, что его материалы о Дальнем Востоке и Китае, собранные в 20-х годах, не могли быть напечатаны до сих пор. В нормальной обстановке Кроль мог бы, несомненно, внести еще много ценного в науку.

В сфере своей еврейской общественной деятельности Кроль, как в Петербурге — в те годы, когда он жил там (первое десятилетие этого века),— равно как в Сибири до 1920 года, так и в период своей парижской эмиграции, принимал живое участие в крупных русско-еврейских общественных организациях и разного рода начинаниях. Известна его значительная роль в качестве защитника на процессе пострадавших от еврейского погрома в Гомеле в 1904 году. Последние 8 лет своей жизни в Париже Кроль не мало внимания и сил своих отдавал «Объединению русско-еврейской интеллигенции», бессменным председателем которого он был все эти годы.

Мне хочется дать некоторые штрихи его жизни в изгнании. Я имел счастье от осени 1933 года до лета 1941 года быть с ним в тесном контакте — как в сфере общественной деятельности (я был генеральным секретарем «Объединения русско-еврейской интеллигенции» со дня его основания), так и в порядке личных отношений. В виду этого, я имею возможность сделать некоторые дополнения к характеристике этого большого человека.

Кроль в немалой степени тяготился тем, что он не находит в эмиграции настоящего применения своим умственным и душевным силам. Несмотря на свой преклонный возраст, он обладал огромною, чисто-юношескою энергией, редкой душевной свежестью и бодростью. Он был в нашей среде, в которой почти все были в возрасте от 50 до 60 лет, по своей активности, по своей физической выносливости, по своей умственной работоспособности, самым молодым из нас. И вот эту жажду работы Кроль в известной степени утолял в двух сферах своей общественной и литературной деятельности: это были «Объединение русско-еврейской интеллигенции», во первых, и, во-вторых, составление своих мемуаров для журнала «Цукунфт» в Нью-Йорке. Я хорошо знаю, что эти две стороны деятельности играли большую роль в жизни Кроля за последние десять лет. На свою работу в «Объединении» он смотрел, как он не раз мне писал, как на настоящее служение.

Его писание мемуаров для «Цукунфта» давало огромный импульс его духовной жизни. Каждый раз, когда появлялась очередная глава в этом журнале, это было большим событием в его жизни. Не было конца его радости от получаемых из Нью-Йорка известий, о том что его мемуары читаются с большим интересом, и это вызывало у него прилив бодрости и сознание того, что среди печальной эмигрантской обстановки он живет не напрасно. Не могу не упомянуть о том, что он много раз в беседах со мной с особой душевной теплотой отзывался о двух лицах из редакции журнала «Цукунфт». Прежде всего о редакторе, покойном Лесине, с которым у Кроля, только на основании переписки, установилась очень тесная дружба. Эта дружба была настолько тесна, что известие о смерти Лесина сильно подействовало на Кроля и он этот удар воспринял, как личное горе. Что касается долголетнего секретаря редакции Крепляка, Кроль мне много раз говорил о той огромной услуге, которую ему в течении многих лет оказывал Крепляк, переводя мемуары в первые годы с русского на еврейский, а затем, когда Кроль стал уже писать по-еврейски, исправляя их.

Последние три года своей жизни Кроль, главным образом, утешался только одной мыслью видеть появление опубликованных в «Цукунфте» мемуаров в виде книги, как на идиш, так и по-русски. Эти годы он посвящает почти все время писанию дальнейших глав своих мемуаров. До войны его «Воспоминания» в «Цукунфте» остановились на 1907 году, то есть на дате отъезда из Петербурга в Иркутск. В самом начале войны, осенью 1939 года, Кроль со своей женой покидает Париж и селится в небольшой деревушке, где он, до французской катастрофы (июнь 1940 года), усердно продолжает писать свои мемуары. В сентябре месяце 1940 года он переезжает в Марсель, где начинает готовиться к отъезду в Америку, полный энергии и планов относительно предстоящей своей жизни и деятельности в Соед. Шт. Однако, в январе 1941 года он серьезно заболел, но его крепкий дух превозмог мучительную болезнь. Весною 1941 года он переезжает в Ниццу, начинает поправляться и продолжает усердно писать свои мемуары. Из Ниццы он стал мне часто писать. Небезынтересно привести некоторые выдержки из его писем. Необходимо при этом, прежде всего, помнить, что эти письма написаны 80-летним стариком, перенесшим мучительную и очень опасную болезнь. В письме от 7 мая 1941 года Кроль пишет: «я бодр, работоспособен и полон жажды работать. Я решил продолжать свои мемуары». В письме от 9 октября 1941 года он пишет; «Чувствую себя физически здоровым, бодр и пишу свои мемуары». В письме от 12 апреля 1942 года, в день своего 80-летия, он пишет: «Живу один в горном поселке со своими думами и с глубокой тоской по семье, с болью в душе перед лицом страшных событий, происходящих на всем свете». Дальше он пишет: — «Я непрерывно должен навещать врача, но чувствую себя бодрым и работоспособным. Голова, говорят, еще ясна и вообще ни морально, ни физически не чувствую себя стариком. Пишу все еще свои воспоминания — подвигаюсь вперед». В письме от 27-го апреля 1942 года, в котором Кроль дает мне указания по поводу его мемуаров и сообщает, что он написал новых 5 глав за последний месяц, он дальше пишет: — «стараюсь бодро переносить выпавшую на нашу долю печальную жизнь». И, наконец, в последнем письме от 27 октября 1942 года, то есть приблизительно за 3 месяца до своей смерти, он пишет: «Несмотря на тяжелые моральные переживания, продолжаю писать свои «Записки» и закончил их 1939 годом. Последняя глава посвящена «Объединению русско-еврейской интеллигенции в Париже».

Это было его последнее письмо. Из этих небольших отрывков можно оценить силу духа этого человека. В полном одиночестве, оторванный от своей семьи, которую он безумно любил и по которой он непомерно тосковал, переживший за полтора года ряд серьезных и тяжелых болезней, Кроль находит силы для не-

прерывной умственной работы. Человек, имеющий за своими плечами 80 лет, пишет свои воспоминания со всеми мельчайшими подробностями о том, что происходило 30—40 лет тому назад. Это можно объяснить в