Знакомьтесь, литература! От Античности до Шекспира - Константин Александрович Образцов

не видел ничего, но лишь волны и ветер. — Неправду ты говоришь, — сказал король. — А потому отправляйся туда поскорее снова и выполни мое повеление».

Лишь на третий раз сэр Бедивер нашел в себе силы бросить Экскалибур в воду — и в тот же миг из волн показалась рука, поймала меч, трижды потрясла им и скрылась.

Теперь настала очередь короля Артура. «Я уже и так пробыл здесь слишком долго», — говорит он Бедиверу и просит отнести его на берег моря.

«Тут сэр Бедивер поднял короля к себе на спину и вышел с ним на берег. Подошел он к воде и увидел под самым берегом маленькую барку, а на ней — много прекрасных дам и среди них — королева, и у всех у них головы покрыты были черными капюшонами. И при виде короля Артура они стали плакать и стенать.

— Отнеси меня на эту барку, — сказал король. Он так и сделал, отнес его осторожно, и приняли у него короля три женщины в глубокой печали. Они сели все рядом, и на колени одной из них положил король Артур голову. И молвила королева:

— Милый брат мой! Почему так долго ты медлил вдали от меня? Увы! Рана у тебя на голове чересчур остудилась!

И стали они грести прочь от берега, и увидел сэр Бедивер, что они уплывают. Тогда вскричал он:

— О господин мой Артур, что же будет теперь со мною, когда ты покидаешь меня здесь среди моих врагов?

— Не убивайся понапрасну, — отвечал король, — и позаботься о себе сам, ибо на меня теперь тебе не в чем полагаться и надеяться. Я должен поспешать в долину Авалона, дабы залечить там мою жестокую рану. И если ты никогда более обо мне не услышишь, то молись за мою душу!».

Король Артур покидает наш мир, возвращаясь туда, откуда явился — в мифологическое запределье, потустороннее пространство магии и легенд. Вместе с ним уходит эпоха возвышенных идеалов, прекрасных условностей, громоздких, зачастую неловких и не очень-то удобных для повседневности представлений о рыцарской чести. Культ идеальной любви к прекрасной даме, непрактичный до смешного, уступил вполне понятной силе земной плотской страсти. Великое рыцарское братство Круглого Стола оказалось побеждено инцестом и адюльтером.

Условный Пьер Абеляр, хоть и кастрированный недругами, наконец-то утвердил свое личное право любить кого вздумается и рассуждать как угодно.

Рубежи исторических и культурных эпох из-за их неопределенности принято привязывать к знаковым, символическим датам. Так историческая античность эффектно заканчивается красивым жестом пресловутого Одоакра, отославшего прочь из Рима знаки императорской власти, а культурное Средневековье берет начало с признания христианства государственной религией. Насчет хронологической границы, за которой заканчиваются Средние века, вовсе нет единого мнения. Однако я все же обозначил бы ее с точностью: год 1485-й, когда в типографии Уильяма Кэкстона была отпечатана инкунабула «Смерть Артура», последний роман уходящей эпохи, в финале которого поэтическое идеализированное средневековье уплывает в Авалон вместе с последним своим королем.

Когда безутешный сэр Бедивер вернулся с берега моря, где только что растворилась в тумане мистическая барка, уносящая раненого короля в Авалон, он увидел часовню. Там у могильного камня молился отшельник, бывший некогда архиепископом Кентерберийским, а под гробовой плитой покоилось тело короля Артура.

В конце XII века в монастыре Гластонбери, согласно записям хроникера и современника события Геральда Камбрийского, было обнаружено захоронение с телами короля Артура и королевы Гвиневеры: два скелета лежали рядом в гробу из полого ствола дуба, а латинская надпись на свинцовом кресте под могильной плитой сообщала: «Hic jacet sepultus inclitus rex Arthurus in insula Avalonia» (лат.) — «Здесь покоится знаменитый король Артур, похороненный на острове Авалон». Правда, многие сомневаются в достоверности такой надписи, предполагая, что в Гластонбери похоронены Ланселот и Гвиневера, которые, как известно, приняли монашество и до конца дней своих оплакивали грехи, которые привели к гибели королевства.

Известна легенда о том, как в где-то в горах Уэльса пастух долго искал заблудившуюся овцу и сбился с дороги. Под корнями орешника он заметил темный лаз, похожий на большую нору, а когда пролез туда, то оказался в обширной подземной пещере. В тусклом свете зажженной свечи пастух увидел россыпи старинных монет, драгоценных камней и темные силуэты рыцарей в полных доспехах, словно бы спящих вдоль стен. Посередине пещеры на каменном ложе спал король в золотой короне, венчающей длинные седые волосы. Пастух в страхе попятился и задел большой колокол, висевший в изножии ложа. По пещере прокатился рокочущий гул. Старый король открыл глаза, приподнялся на ложе, увидел пастуха и спросил:

«— Пришел ли день?

— Нет, нет, не пришел! — поспешил ответить пастух. — А потому спите спокойно».

Король снова закрыл глаза, а пастух поспешил прочь из пещеры, уверенный, что нашел место временного упокоения короля Артура и его рыцарей, спящих в ожидании Судного Дня, который и ознаменует собой окончание истинного Средневековья.

Впрочем, существует и другая гипотеза, отчасти происходящая из самоназвания Средних веков, серединном времени между первым и вторым пришествием в мир Христа: Средневековье, раз начавшись, не кончилось, и мы до сих пор живем в его культурной среде, как бы не менялись вокруг декорации.

Все величайшие эпопеи новейшего времени родом из Средних Веков, рассказывают о них или используют средневековую эстетику и сюжеты.

«Властелин Колец» Толкиена дал начало целому литературному направлению фэнтези, романам меча и магии, сам будучи родом из средневекового кельтского и германского эпоса.

В «Гарри Поттере», несмотря на условные викторианские декорации, все заклинания произносят на школьной средневековой латыни, а сказочные существа, образы добрых и злых волшебников, домовых и чудовищ явились оттуда же, откуда эльфы и гномы профессора Толкиена.

Сдобренная магией и драконами фантастическая история Войны Роз в «Игре Престолов» вовсе не нуждается в комментариях.

И даже в великом космическом эпосе «Звездные Войны» мы видим рыцарский орден джедаев, принцессу в беде, мага-наставника и говорящих животных, не говоря уже про архетипический сюжет противостояния сына неузнанному отцу.

Средневековье — родина наших страхов и нашей любви: отсюда в наши сны и одинокие ночи приходят ведьмы и призраки страшных сказок; отсюда же родом прекрасные дамы, бескорыстные подвиги и настоящие рыцари, которые не оставят леди в беде, даже если рыцарь сидит у барной стойки в шляпе-федоре, а леди — довольно помята, рыжеволоса и врывается в бар, спасаясь от гангстеров.

В Средних веках — источник нашей надежды и нашей истинной веры, не схоластической, а настоящей, смешанной с язычеством и суевериями.