Ремонт Земли. Трансатлантическая история экологической реставрации - Маркус Холл

США. Его самым известным проектом стал Центральный парк Нью-Йорка. Хотя этот парк трудно по-настоящему назвать островом дикой, «неприрученной» природы в сердце каменного мегаполиса, он все же был спроектирован с применением криволинейных форм и необрабатываемой растительности с целью более точно имитировать нетронутый ландшафт, заметно отличающийся как от жестко геометрических парков эпохи Возрождения, так и от пасторальных садов. Например, лесистая северная часть парка должна была имитировать типичный лес в горах Адирондак. С. Шама утверждает, что Центральный парк представлял собой «антипасторальное, типично американское решение» в ландшафтном дизайне [Schama 1995]. Хотя Олмстед в своей работе еще не натурализировал в той степени, к которой будут стремиться дизайнеры будущего, он приложил еще больше усилий, чем его предшественники, чтобы скрыть следы человека на Земле.

В некоторых местах вместо того, чтобы создавать натуралистические ландшафты с нуля (как в случае с Центральным парком), Олмстед пытался воссоздать прежнюю естественность ландшафта. В 1880-х годах в бостонских болотах Бэк-Бэй, граничащих с устьем реки Чарльз, он разработал план, согласно которому неприглядные, полные нечистот топи следовало облагородить болотными травами и другими водостойкими культурами. Посадив экзотические и местные болотные растения, а также построив отводные плотины для улучшения циркуляции, тем самым Олмстед помог очистить болото и, по мнению большинства жителей, сделать его значительно симпатичнее. Своими методами он продемонстрировал, что растительность водно-болотных угодий может быть не только красивой, но и полезной.

Важно отметить, что Олмстед не ставил своей целью воссоздать точную копию болота, существовавшего когда-то до заселения этих мест. Скорее, он восстанавливал определенные полезные элементы первозданного болота, аборигенные травы и естественную канальную систему, тем самым одновременно культивируя и натурализуя деградировавшую экосистему [Egan 1990; Zaitzevsky 1982].

Когда Олмстед работал с Ниагарским водопадом, тяга к естественности побудила его обратиться к еще более точному воспроизведению прежних нетронутых ландшафтов. Олмстед разделял опасения Э. Реклю (француза, которым восхищался Марш) о том, что девственная красота водопада была омрачена лабиринтом каналов и гидротурбин. В 1883 году плановая комиссия порекомендовала создать вокруг водопада заповедник с целью «сохранения пейзажа Ниагарского водопада и восстановления его естественного состояния» [Free Niagara 1885]. В плане, разработанном Олмстедом в 1887 году, предлагалось не только проложить тропинки и соорудить смотровые площадки, но и убрать все искусственные сооружения, включая здания и подпорные стены, чтобы река могла течь свободно. Здесь Олмстед больше заботился о восстановлении естественности в том виде, в каком она когда-то существовала, чем о воплощении человеческого ви́дения. Хотя он добавил в ландшафт небольшие искусственные элементы, Олмстед все же надеялся вернуть бо́льшую часть этой территории к ее прежнему, доколониальному состоянию. Несмотря на то что более поздние реставраторы будут больше ценить здоровье и целостность земли, в то время как для Олмстеда главной ценностью была красота, они разделяли и идею восстановления прежней естественности [Spirn 1995].

Олмстед также участвовал в более масштабных проектах, например в проектировании первых национальных парков США. Посетив в 1864 году Йосемитскую долину, он порекомендовал ряд мер, которые позволили бы сохранить неповторимую красоту этих мест, гарантируя при этом доступ для всех. Олмстед писал, что главной обязанностью правительства в отношении долины являлось «сохранение, поддержание в максимально точном виде природного ландшафта». Однако, сосредоточившись на консервации естественного ландшафта, он не принимал в расчет как неестественных тех изменений, которые были вызваны катастрофическими явлениями (такими как лесные пожары или наводнения) или даже деятельностью коренных народов (например, охотой или поджогами). Наводнения и пожары, будь то природного или антропогенного происхождения, давно изменили ландшафт Йосемити, которым так восхищался Олмстед. Строгая политика консервации могла лишь временно «заморозить» ландшафт, который постоянно менялся в ответ на воздействие человека (и не только). При повторных пожарах и наводнениях управляющим парками, которые разделяли взгляды Олмстеда, потребовалось бы постоянно восстанавливать парк до его прежнего приемлемого состояния. Таким образом, строгая консервация (за которую выступал Олмстед, а затем – Служба национальных парков США, USNPS) требовала значительных усилий по реставрации. Столкнувшись с неизбежностью постоянных изменений в заповедных зонах, Служба национальных парков должна была стать реставрационной службой в той же мере, в которой она была консервационной [Olmsted 1952; Vale, Vale 1994; Heady, Zinke 1978].

Землеустроители, взявшиеся за сохранение природных ландшафтов путем реставрации, постоянно искали все более объективные критерии естественности. Согласно Л. Макклелланд, по крайней мере с 1890-х годов некоторые американские ландшафтные архитекторы и дизайнеры практиковали то, что они называли натурализацией ландшафта. В первые десятилетия XX века эта практика стала особенно широко применяться в национальных парках. В 1929 году начальник Парковой службы Х. Олбрайт, узнав о ее растущей популярности, в служебной записке писал, что ему «хотелось бы как можно скорее предпринять шаги, чтобы эта так называемая натурализация стала неотъемлемой частью деятельности Службы национальных парков» [McClelland 1993]. Год спустя Парковая служба утвердила официальную политику натурализации, которая, помимо прочих целей, была направлена на исключение экзотических видов из парковых зон. Например, на вытоптанных обзорных площадках Национального парка озера Крейтер в Орегоне сотрудники парка начали высаживать аборигенные травы и прокладывать рустикальные прогулочные дорожки из местного камня. Рустикальная архитектура издавна была популярна в таких местах, как горы Адирондак (родина «великих лагерей» и бревенчатых дворцов, построенных промышленниками на юге штата). Чтобы в 1880-х годах привлечь туристов на озеро Джордж, вдоль его берега был возведен ряд грубых навесов, называемых деревенскими диванами. «Невозможно найти более приятное, уютное, живописное место для беседы, чтения, шитья или письма», – гласили рекламные листовки. Создавая рустикальные постройки и натурализированные ландшафты, дизайнеры, так же как Жан-Жак Руссо и Г. Торо, руководствовались старыми идеями о том, что примитивное прошлое предпочтительнее изысканного настоящего [McClelland 1998].

В то время как Ф. Л. Олмстед-младший в 1920-х годах прививал натуралистический стиль в небольших городских парках, другие американские ландшафтные архитекторы продвигали натуралистический дизайн в крупных парках. Натурализация городских парков ставила дизайнеров перед парадоксальной задачей создания руками человека природы, свободной от людей. Натурализация национальных парков усугубляла эту проблему, потому что каждый парк имел уникальный облик и требовал индивидуальной натурализации. Если в Национальном парке озера Крейтер требовались дорожки из лавового камня, Национальному парку Глейшер в Скалистых горах были нужны променады из гранита. Дизайнеры парков, стремившиеся создать естественность вдоль дорог, мостов и центров для посетителей, также стремились сотворить идеальную естественность на самой земле, особенно в местах, демонстрирующих следы интенсивного использования. В большинстве стран Европы, включая Италию, управляющие парками не сталкивались с проблемой натурализации, поскольку парковые угодья никогда не считались нетронутыми. Наверное, только в Скандинавии землеустроители принимали во внимание тот факт, что их парковые угодья когда-то были дикими землями, но только в том случае, если они представляли дикими их исконных обитателей [Mels 1999].

Потенциальный антагонизм между двумя задачами национальных парков Америки: сохранить пейзаж, с одной стороны, и обеспечить возможность наслаждаться им, с другой, – можно было разрешить с помощью процесса натурализации. Обе эти задачи были зафиксированы в «Органическом акте Службы национальных парков» 1916 года (частично приписываемом Олмстеду) и выражали уверенность в том, что люди могут посещать парки, не беспокоя при этом окружающей среды. Но, если Джордж Марш был прав, утверждая, что «человек является повсюду как разрушающий деятель», казалось, нарушений и даже деградации было не избежать. Ландшафтные дизайнеры могли бы решить эту дилемму, воссоздавая ту естественность, которая оказывалась испорчена туристами. Если бы у Парковой службы получилось внедрить