Действие вместо реакции - Олег Юрьевич Цендровский

не в состоянии работать без этого жизненно необходимого потока данных, и он совершенно пасует.

Строго говоря, перед нами никогда не стоит выбор между разумом и чувствами. Он такой же нелепый, как выбор между возницей и конями. Если нужно, чтобы колесница ума ехала, требуется и то, и другое. Кортикальная система управления поведением не заменяет лимбическую и не делает ее излишней. Просто она должна иметь возможность полноценно выполнять свою функцию и снабжать последнюю ясным видением и руководством.

Это столь необходимо, потому что, во-первых, лимбической системе (в силу ее эволюционной истории и набора функций) присущи поспешность, бессознательность и шаблонность. Когда мы сталкиваемся с новой ситуацией, мы пропускаем ее через уже накопленный нами багаж из предубеждений, оценок, эмоций и ассоциаций. На основе этого багажа тотчас же производится принудительная реакция – причем, как правило, еще до того, как мы успели по-настоящему осознать происходящее.

Во-вторых, лимбическая система отличается крайней узостью ракурса обзора. Она может удержать в себе только крошечный объем информации о ситуации и еще меньше способна в происходящем разобраться. Ее ограниченность усугубляется тем, что наши чувства и потребности работают на основе конфликта. В горячке постоянных сражений перспектива понимания себя и мира сужается еще больше.

Как следствие, качество нашего багажа из предубеждений и автоматизмов оставляет желать лучшего. Мы постоянно наблюдаем в уме сильнейшие и автоматизированные перекосы: искажения восприятия и поведенческие расстройства.

Одним вещам мы придаем слишком много значения, а другим – слишком мало. Повинуясь бессознательным силам, мы действуем себе же во вред. Мы радуемся тому, что навлечет беду, и печалимся из-за пустяков. Мы стремимся к тому, что разрушает нас и отнимает время впустую, но не находим в себе мотивации двигаться к самому полезному и важному.

Подобный хаос в реакциях, оценках, приоритетах и в иерархии ценностей есть следствие узости обзора и низкой вычислительной мощности древних слоев мозга.

В-третьих, лимбическая система обладает весьма слабой внутренней обучаемостью. Мало того, что она заставляет нас вести себя автоматически на основании накопленного ей второсортного багажа. Она еще и упрямо сопротивляется его редактированию.

Тщетно ждать, что перекосы в оценках и реакциях исправятся сами собой – так же автоматически, как они и появились. Самокоррекция реакций, чувств и потребностей, конечно, происходит, но очень медленно и лишь в крошечном объеме. Настоящая их гармонизация требует внешнего вмешательства разума.

Разум должен получать информацию, сводить ее воедино в цельном анализе, управлять, выбирать, расставлять приоритеты, вычищать из мозга шум и разрушительные автоматизмы, принимать взвешенные решения. В конце концов, это его специализация.

Задача же коней – это сообщать вознице о своих природных потребностях, выполнять посильные им повседневные задачи, а главное – тянуть колесницу к вершине, снабжая тягловой силой. Когда про верное распределение ролей забывается, наш ум идет вразнос. Кони в своем невежестве увлекают колесницу на мрачные тропы – к несчастью, духовной бедности и гибели.

Поистине роковыми помехами для гармонизирующей работы нашего разума являются ошибочные представления человека о природе счастья и творчества и о смысле самой его жизни. Въевшиеся в наше мировоззрение фундаментальные несостыковки распаляют страхи и опасения и порождают огромные объемы совершенно бесполезного цепляния, жажды и агрессии.

Если наши чувства опираются на ложную информационную модель мира, доминирующую в человеческой истории, то они оказываются постоянно взвинченными, невротизированными и несговорчивыми. Попробуем развеять самые опасные из преследующих нас миражей.

Установка на обладание и установка на бытие

Ум Аристотеля был одним из самых ясных и цельных во всем древнем мире. Когда он применил его к человеческим поступкам, то сделал крайне важное наблюдение. Философ обнаружил, что все наши действия, цели и желания не имеют самостоятельного значения. Они всегда являются средствами для чего-то еще, лежащего вне их самих.

Неумолимая гравитация как будто притягивает каждый малейший шаг, который мы совершаем, к некоей центральной точке. Ради этой не осознаваемой нами первоцели мы и просыпаемся по утрам. Все происходящее с человеком есть лишь промежуточные этапы на пути к ней.

Мы читаем скучный текст и пытаемся впитать содержащуюся в нем информацию, ведь это нужно нам, чтобы получить хорошую оценку на занятии и разобраться в вопросе. Так мы лучше подготовимся к грядущему экзамену и повысим средний балл. Хорошие результаты по итогам экзамена приблизят нас к тому, чтобы получить высшее образование, а оно необходимо для карьеры, которую мы выбрали.

Получив хорошую работу, мы сможем обеспечить себя средствами к существованию. На эти деньги мы приобретем еду, которая нужна для питания тела. Мы сможем позволить себе жилье, разнообразные товары и услуги под наши многочисленные нужды. Часть из них важны для нашей профессии, часть – для отдыха. Все это поможет нам создать семью и обеспечить ее всем необходимым.

Или же с ранних лет мы можем тянуться не к семейной стезе, а скорее к разрешению интересующих нас познавательных проблем, к воплощению творческих замыслов в более широком контексте жизни.

Этот текст, этот экзамен, это образование, этот съеденный нами ужин являются кирпичиками в строящемся здании. Они позволят нам поменять что-то в себе и мире и поставят нас лицом к лицу со следующим набором проблем и задач. А затем мы возьмемся за что-то еще – и так далее, до последнего вздоха.

Словом, жизнь являет собой головокружительный водоворот из целей и планов, и они связаны друг с другом неразрывными узами. Если посмотреть в его бурлящие воды внимательно, мы заметим, что часть наших потребностей и затей замыкаются в круг. Человек нуждается в еде, чтобы быть в состоянии добывать себе пищу, и он добывает ресурсы, чтобы иметь еще больше ресурсов.

Одновременно мы увидим, что воронка не только замыкается сама на себя, но и сужается. Помимо кругового движения в ней присутствует движение вглубь. Ценности и цели человека выстроены в некоторую иерархию и помещаются друг в друга.

Но куда ведет этот путь? Зачем мы хотим иметь карьеру, положение и значимость в обществе, благосостояние, семью и детей? Зачем мы хотим узнавать, создавать и преобразовывать? За пределами наших частных проектов и проектиков, сколь бы важными они кому-то ни казались, есть что-то еще.

Аристотель понял, что есть лишь один способ это выяснить. Нужно продолжить упрямо задавать вопросы «зачем?» и «почему?» и не сходить со следа, пока мы не упремся в нечто фундаментальное и непроницаемое. Нужно обнаружить то, к чему мы стремились бы ради него самого, а не видели бы в нем только средство для