Чудища Эдема. Трилобиты, аномалокарисы, ракоскорпионы и другие монстры - Станислав Владимирович Дробышевский

неандертальцы, что Европа не такая уж большая, да к тому же наполовину занята ледником. Изучайте географию и климат!

Единственный потенциальный пример прямого столкновения неандертальцев и сапиенсов – нижняя челюсть Ле Руа B из Франции с датировкой 32,6–34,1 тыс. л. н. Зубы двенадцатилетнего ребёнка больше похожи на неандертальские, а залегала челюсть в ориньякском, то есть кроманьонском слое. Главное же – внутренняя сторона кости поцарапана, явно в процессе отрезания языка. Выходит, тут кроманьонцы могли съесть ребёнка неандертальца. Правда, челюсть крайне фрагментарна, признаки зубов не слишком надёжны для отличия неандертальцев от нас, а лучше сохранившаяся челюсть Ле Руа A полностью сапиентна. Так что, возможно, всё в порядке, беспокоиться не стоит: наши предки не были злыми ксенофобами и не ели неандертальских детей, они съели своего ребёнка.

География и палеоэкология не соврут: за несколько тысяч лет сосуществования двух видов людей в Европе ареал неандертальцев постоянно сокращался и смещался в самые неприятные малопродуктивные места – засушливые степи Испании и Крыма, горы Кавказа и Балкан, совсем уж край земли – Брянскую область и Полярный Урал, дальше которых лежали только безжизненные ледники. Стотысячелетняя адаптация к жизни в ледниковой Европе ничем не помогла заскорузлым консервативным неандертальцам-ретроградам. А вот ареал кроманьонцев столь же быстро расширялся: тропическое происхождение не помешало их триумфальному шествию по обледенелой Евразии.

Вероятно, при незначительной численности и плотности населения неандертальцев их и не надо было особо притеснять и выгонять, достаточно было хотя бы иногда жениться на них. Обмен был не только культурным: у всех современных неафриканских сапиенсов имеется 2–2,5 % примеси неандертальских генов. Вероятно, кроманьонцы периодически брали в жёны неандерталок, откуда и появились новации и гены. К неандертальцам же никто особо идти не хотел, да они и сами этому не способствовали. В итоге чистокровных неандертальцев становилось всё меньше, новым взяться было неоткуда, а кроманьонцы всё прибывали и прибывали из бездонной Африки. Всего нескольких тысяч лет такого неравного смешения достаточно, дабы неандертальцы не то чтобы вымерли, но растворились в кроманьонцах. Теперь все не-негроиды чуточку неандертальцы, да и на юг от Сахары их гены просочились с арабами в позднейшие времена.

Конечно, сапиенсы тоже не были белыми и пушистыми (между прочим, палеогенетика показывает, что все они были чернокожи, черноволосы и черноглазы). Мы победили всех и с энтузиазмом продолжили враждовать сами с собой. Среди верхнепалеолитических кроманьонцев тоже хватает примеров убийств и каннибализма: Костёнки XIV (Воронежская область, 36,2–38,2 тыс. л. н.) с двумя ранами на тазовой кости, Сунгирь I (Владимирская область, 30,54–38,90 тыс. л. н.) с раной от дротика на первом грудном позвонке и пробитым лбом, съеденные люди в Буран-Кая III (Крым, 35,2–36,4 тыс. л. н.), Байя де Фьер (Румыния, 32,1–33,5 тыс. л. н.), убитый двумя ударами по голове, Сан-Теодоро 4 (Италия, 14 тыс. л. н.) с наконечником в тазовой кости, Айн Маллаха 91 (Израиль, 11,5 тыс. л. н.) со стрелой в верхней челюсти, массовые погребения десятков людей, утыканных дротиками, в могильниках Джебель Сахаба (Судан, 13,74 тыс. л. н.), Вади-Халфа (Судан, 13,2 тыс. л. н.) и Натарук (Кения, 9,5–10,5 тыс. л. н.). Но все эти ужасы меркнут на фоне неандертальского разгула; процент кроманьонской кровожадности несравним с частотой неандертальской. При внимательном рассмотрении среди неандертальцев съеден был едва ли не каждый второй.

В последующие времена градус агрессивности постоянно колебался, но, хочется верить, всё же снижается в общемировом масштабе. Если геноцид был обычнейшим делом от западноевропейского раннего неолита до Британской империи первой половины XX века, если у сарматов две тысячи лет назад боевой травматизм превосходил значения Великой Отечественной, если у многих диких племён индейцев и папуасов главной причиной смерти мужчин доныне является убийство, то всё же ситуация вроде бы выправляется. Несмотря на продолжающийся и периодически усиливающийся в мире бардак, всё же вероятность, что читающего эти строки убьют, хотя, к сожалению, и не нулевая, но, к счастью, на порядки меньшая, чем в палеолите, неолите или Средневековье. Юриспрунденция и милиция, которая нас бережёт, дипломатия и международные договоры, гуманизм и просвещение – всё это попытки человечества стать человечнее.

И вот мы на вершине, и нам не с кем соревноваться. Движущий отбор уже не особо движет, а дестабилизирующий – дестабилизирует. Все друг другу помогают, все выживают, почти полное благолепие лишь изредка нарушается недопониманием и копьетырканьем. И вот Homo sapiens за последние 25 тысяч лет подрастерял физической мощи и, что важнее, – объём мозга. Если у ранних кроманьонцев объём мозга был в среднем 1500 см 3, то у нас теперь – 1350 см 3.

Куда-то нас заведёт прогресс? Нужна ли нам очередная встряска в виде зелёных человечков или взбунтовавшегося искусственного интеллекта? А может, хватит эволюционировать антагонистически, может, хватит бороться и превозмогать? Может, пора оправдать самоназвание и начать действовать по уму? Предки показали пример, одомашнив зверей и окультурив растения, слившись с неандертальцами и денисовцами. Может, лучше всё-таки не Апокалипсис, а Ноосфера?

Заключение

Чудища сопровождали наше бытиё во все времена. Но, с другой стороны, выжившие после их пиршеств каждый раз оказывались самыми быстрыми, самыми ловкими, самыми умными. Чудовища создали наши руки-ноги, наши мозги и орудийную деятельность. Мы победили всех своих врагов: они либо в палеонтологическом музее, либо в меню, либо в Красной книге, либо приносят нам тапочки и мурчат на диване, либо растворены в нашей наследственности. Но тут таится, возможно, главнейшая опасность. Главный урок палеонтологии: тому, кто достиг вершины, более некуда стремиться, отбор не двигает его вперёд, к лучшему. Застой и специализация обычно заканчиваются вымиранием. Ныне мы – самые крутые на всей планете. Значит ли это, что мы больше не будем прогрессировать и нам пора вымирать? Более того, мы сами чуть не стали чудищами и до сих пор продолжаем балансировать на самом краю, пытаясь не утянуть в глобальное вымирание всю биосферу Земли.

Возможно, пора уже стать окончательно разумными и взять эволюцию под контроль? В теории мы можем начать управлять живой материей, вероятно, это единственный способ сохранить, приумножить, развить и распространить жизнь по Вселенной. Но для этого нам бы разобраться с собой. А для этого надо мыслить здраво, рационально и стремиться к лучшему. И именно для этого есть наука, в том числе – палеонтология и антропология.

Время чудищ подходит к концу. Наша задача – начать новую эпоху – эру Разума.

Приложение

Периодизация кайнозойской эры.

Палеоген: 66 млн л. н. – палеоцен: датский век – 61,6 – зеландский век – 59,2 – танетский век – 56 –