Чудища Эдема. Трилобиты, аномалокарисы, ракоскорпионы и другие монстры - Станислав Владимирович Дробышевский

разные виды, резко отличающиеся друг от друга строением, экологическими приспособлениями и поведением. А плотность населения меж тем росла, а климат болтался от ледниковий к межледниковьям, выгоняя людей с насиженных мест и бросая их на территории, облюбованные соседями. А всем известно: даже после ядерной войны выживут лишь тараканы, крысы и гости-соседи.

Столкновения миров были разными.

Карликовые виды с крошечным мозгом и неразвитой культурой не имели шансов. Никакой политкорректности и толерантности никто проявлять не собирался. Хоббиты и наледи испарились вместе с сопутствующими эндемичными фаунами при первом появлении более сильных и мозговитых троглодитов.

Неандертальцы и денисовцы были серьёзнее. Эти сами имели огромный мозг и все основные элементы культуры: огонь, жилища, сложные орудия, в том числе составные, украшения, обряды, погребения. Но всё это было у них каким-то недоделанным. Особенно показательны позднейшие неандертальцы Европы. Как минимум на трети неандертальских стоянок нет никаких следов огня, причём в некоторых пещерах – Рок де Марсаль, Пеш-дель-Азе – чем позднее слой, тем меньше пепла. То ли им не хватало топлива и они палили какие-нибудь жировые лампы (но у кроманьонцев даже в более суровых условиях стоянки просто завалены золой от сожжённых мамонтовых костей), то ли размер групп катастрофически сократился, так что иногда при потере особо ценных индивидов они могли забывать, как добывать и поддерживать огонь (как в книге «Борьба за огонь»), то ли они биологически уже настолько преисполнились, что могли выживать и без костров. Столь же печальны неандертальские жилища – всегда какие-то жалкие и сомнительные, больше похожие на помойки. Размеры поселений неандертальцев почти всегда заметно меньше, чем у кроманьонцев, а насыщенность культурного слоя – беднее.

Все известные украшения и предметы искусства неандертальцев за сто тысяч лет – меньше полусотни образцов – скромнее, чем в одном каком-нибудь погребении приличного кроманьонца. Неандертальские обряды все как один спорные и невнятные. Погребения были, но всегда чрезвычайно простые: только один индивид в мелкой могиле, только в скорченном положении и всегда без какого-либо инвентаря. Складывается впечатление, что задачей было просто поскорее засыпать тело, скрыть его от глаз и обоняния. Дальних обменов неандертальцы почти не совершали, орудийный набор у них не менялся сотнями тысяч лет. Если мустьерские остроконечники и скрёбла работают, то чего ж ещё надо? И нечего изобретать всякие черешковые наконечники, костяные гарпуны и копьеметалки. Напридумывают, понимаешь, пластин и микролитов, мало ли чего начнётся, и неизвестно ещё, чем оно кончится. При дедах такого не было! Они отлично жили, отцы так жили, мы так живём и детям с внуками то же завещаем. И жениться надо на сёстрах, а замуж выходить за братьев – они проверенные, они свои, а вот те, за лесом и холмом, ещё неведомо – люди ли вообще. А что от кровосмешения дети рождаются с генетическими отклонениями, так генетику мы не изучали, до Менделя ещё тысячи лет. Зато каннибализма – в каждой пещере пир горой, соседи-то вкусные.

Более того, у части европейских неандертальцев основание черепа совершенно плоское, а на височной кости пропадает шиловидный отросток, то есть морфологические признаки указывают на потерю речи! Существенно, что у предков неандертальцев – европейских H. heidelbergensis – эти же черты были развиты вполне современно. Получается, неандертальцы деградировали. Вероятно, в крошечных семейных группах говорить иногда было не обязательно: если всё понятно, то всё понятно, обсуждать тут нечего, если же что-то непонятно, то и о чём тогда говорить, раз ничего не понятно. Та же история случилась с кистью: если у предков – ещё со времён Homo habilis – первый запястно-пястный сустав был седловидным, обеспечивающим надёжное противопоставление большого пальца прочим, то у многих классических неандертальцев он стал плоским или шаровидным, а кисть – более силовой, чем нацеленной на тонкие манипуляции.

Пока неандертальцы были единственными насельниками Европы и Западной Азии, такой подход к жизни вполне работал. Неандертальцы были суперхищниками, а консументов высшей категории в экосистеме не может быть много, тем более в ледниковом периоде. Когда же на горизонте появились сапиенсы, ситуация радикально поменялась.

Сапиенсы возникли в богатой и обширной Африке. Плотность населения там была несравнимо большей, конкуренция за ресурсы – меньшей, а разнообразие условий и ресурсов позволяло, с одной стороны, заниматься разными делами, а с другой – обмениваться вещами и информацией. Обилие украшений, искусства, обрядов и примеров дальнего транспорта ясно свидетельствует о подвижности мышления людей современного вида. Даже к одним и тем же условиям сапиенсы умудрялись приспосабливаться по-разному; это ясно видно по обилию и быстрой смене верхнепалеолитических культур. Судя по морфологическому и генетическому разнообразию, кроманьонцы были склонны заключать браки с как можно более отличающимися людьми. Через это новации распространялись с огромной скоростью. Кто-то изобрёл копьеметалку? Отлично! Через пять минут все до горизонта умеют швырять копьё в три раза дальше. Кто-то придумал иглу с ушком и ткацкий станок? Через пару дней весь материк шьёт кухлянки с мокасинами и ткёт сукно. Кто-то приручил собаку? Через месяц щенки тявкают в каждом стойбище, а лайки гоняют северных оленей и песцов; охота становится успешнее в разы. Детишки сыты, одеты и согреты. Успешные, сообразительные и договороспособные преуспевают, плодятся и расселяются, вытесняя угрюмых нелюдимых бестолочей.

И вот сапиенсы, вылезши из Африки, на Ближнем Востоке встретили неандертальцев. Можно предположить разницу впечатлений тех и других. Неандертальцы увидели бородатых с копьями – явно очередных непонятных врагов, которых надо либо перебить, либо держаться от них подальше. Сапиенсы увидели бородатых с копьями – явно очередных непонятных соседей, от которых надо набраться ценной информации и попробовать заключить брак. Мы не знаем, как в реальности происходило общение, но факт, что известны примеры заимствования технологий от неандертальцев к кроманьонцам. Например, листовидные микокские наконечники неандертальцев стали селетскими наконечниками сапиенсов, одежда неандертальцев стала одеждой сапиенсов (правда, как уже говорилось, вместе со вшами, но чего ещё было ждать от неандертальских достижений). А вот в неандертальскую сторону кроманьонское влияние как-то не особо заметно.

Позднейшие неандертальцы при столкновении с сапиенсами предпочитали уходить куда подальше. При этом даже не обязательны были эпичные битвы с метанием копий. Во-первых, охотники всегда предпочитают действовать скрытно, из засады, а во‐вторых, вообще избегают прямых противостояний. Охотников мало, каждый человек уникален и незаменим, особенно с его личной точки зрения, а приказать ему никто ничего не может. Каждый – цельная самодостаточная личность. Увидели дым над лесом, следы на снегу, сообразили-прикинули расклад сил и учесали километров на сто. Земля большая, места полно, бизоны и северные олени везде одни и те же. Не знали