Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

открытой, но как-то совестно было перед кузиной. Тут большая

часть вещей её.

Джой, конечно, в этот самый момент был важней, но…

Не свалил. Стоило Нику выскочить из подъезда, взгляд

зацепился за сгорбленный силуэт на лавке, окутанный облаком

дыма. Такой потерянный, сломанный. Отчаявшийся.

Чёрт.

***

Пиликнул открывшийся замок, хлопнула металлическая

дверь подъезда, но Джой даже не поднял головы, лишь сделал

очередную затяжку. Дым перекатывался на языке, тонкими

завитками срывался с губ, растворяясь в прохладе утра.

― Опять куришь? ― раздалось рядом. Слишком знакомо, слишком устало.

Ну что ж, Никита всё же спустился. С задержкой в жалкие

пять минут, которые понадобились, чтобы привести себя в

порядок.

― Ммм, успел застегнуть джинсы? ― усмехнулся Джой.

Ники ничего не ответил, но стоило скосить глаза и стало

заметно: он успел застегнуть не только джинсы, но и рубаху.

Правда, слегка криво. На груди пара пуговиц сбилась, одну

петельку Никита пропустил.

― Джой, хватит. Такие потрясающие люди, как ты, не

должны помирать молодыми от долбанного рака лёгких, ―

вместо этого выдал он.

Тихие шаги прошуршали по асфальту, и в метре от Джоя

остановились

идеально

начищенные

чёрные

ботинки.

Интересно, а что стало с теми белыми кроссовками, которые

пали смертью храбрых в прошлую их встречу? Удалось

выстирать или пришлось всё же попрощаться?

― А смысл? ― поинтересовался Джой, не в силах

промолчать.

― Мир не выдержит без тебя.

Джой фыркнул, снова глотая дым:

― Грёбаный малолетний моралист. Запомни, мне пох**, Ники! Не тебе придётся возиться с больным мной, если таки

судьба заболеть.

Как Джой и ожидал, Никита ничего не ответил. Умеет же

этот мелкий ублюдок любую эйфорию превратить в битое

стекло! Он мысленно выругался и собирался сделать последнюю

пару затяжек, но сигарету выдернули едва ли не из губ. Джой

даже зубами ухватить её не успел.

― Чтоб тебя, Ники. Это. Была. Последняя, ― рыкнул он, вскидывая голову.

― А если всё же мне? ― тихо поинтересовался Ники.

― Что?

― Возиться с больным тобой.

Сказано было так пронзительно и нежно, что захотелось

снова ударить его по морде. Для проформы. Но Джой только что

корил себя за то, что посмел поднять руку, а потому просто

ответил:

― Иди на хрен.

Ники был убийственно спокоен, ни следа недавнего

возбуждения. Ну, кроме очевидного напряжения в паху, хотя и

оно должно уже было пройти. Стоял ровно, смотрел прямо.

― Могу ответить тебе то же самое. У меня челюсть болит.

― А она и должна, ― огрызнулся Джой, замечая, как

Никита уныло шевелит челюстью, придерживая её рукой.

Проверяет, не вывихнул ли. Нужно было извиниться, но… ― Я

просил тебя всего лишь помолчать и подумать о… блин, о

сексуальной актрисульке, например. Это было так сложно?

― Ты слышишь, что сам сейчас несёшь? ― Ники только

повысил в ответ голос. ― Я, блять, молчал, пока ты это не

выпалил! «Думай о девочке, раз меня не хочешь». Ты вообще

серьёзно?

― Серьёзнее некуда! Я же прекрасно знаю, насколько у

тебя хрупкая психика, даже вон со мной материться начал! ―

Джой вскочил.

Ники стиснул зубы, на щеках его заходили желваки.

Шагнув вперёд, он ухватил Джоя за плечи, собираясь притянуть

к себе, но тот вовремя увернулся, проскальзывая под рукой. Не

хотел он сейчас серьёзных разговоров. Он курить хотел.

― Чёрт, последнюю сигарету выкинул. Мне срочно нужна

новая пачка, ― выдохнул он.

― Джой…

Никита всё же оказался быстрым: поймал его теперь за

запястье.

― Господи, да пусти ты меня за этими **аными

сигаретами, ― простонал тот, оборачиваясь.

― Ты ведь понимаешь, что сейчас сам же во что-нибудь

вляпаешься?

― Я? ― Джой чуть не подавился. ― Я не маленький! ―

Но ответный взгляд был столь суровым и красноречивым, что

Джой всё же посчитал нужным вырвать руку и добавить тихо:

― И я уже вляпался, Ники, давно вляпался.

В тебя.

Он усмехнулся и отступил спиной прямо на дорогу, раскидывая руки, словно какой-то грёбаный злодей из

комиксовой вселенной, жаждущий потопить всех в своём

пафосе. Но как же идеально подходил этот жест. И как же

прекрасно было бы всего через пару часов, когда тут уже ездили

бы машины.

Что сделал Ники? Нет, он не отпустил.

― Ты такой идиот, ― выругался он, делая шаг следом. А

затем попросту прижал Джоя к себе, перехватывая одной рукой

за талию, а другой ― за подбородок. ― И я, кажется, идиот.

А потом поцеловал. Джой ответил, раскрыл губы

навстречу… и укусил его за язык. Ники вздрогнул, зашипел, но

не отпустил ― поймал за руку и потащил за собой.

― Идём, поднимемся и поговорим? ― выдавил он.

― Я никуда не пойду. Я устал что-то решать. И говорить

не хочу, не сейчас точно.

― Джой…

― Я курить хочу.

Джой с лёгкостью вывернул руку. Если Ники думал, что

держит крепко и правильно, он ошибся. Джой с тринадцати лет

занимался с «соколами», он знал, как правильно, а Никита

просто хватал и тащил. Никакой техники.

― Я задолбался иметь с тобой дело, Ники. Меня корёжит

рядом с тобой, разрывает, выворачивает, не видишь, что ли?

Хватит. Пожалуйста, давай не будем ничего говорить сейчас, а

то я опять поведу себя, как дурак. Я не хочу.

Он думал ещё добавить, что переоценил себя, что

запутался и глупо поступил, вообще возобновив их общение.

Считал, что он весь такой сильный и сможет устроить новую

дружбу на развалинах старой, но…

― А если показать? ― Никита сжал губы.

Джой смог лишь прошептать:

― Дерзай.

Вот чего он не ожидал, так это того, что Ники

действительно решится «дерзать». Подхватит под рёбра и

впечатает спиной в дверь подъезда, а после обрушится с новым

поцелуем. Руки при этом успешно огладят спину и спустятся на

задницу, ближе притягивая Джоя к себе. На этот поцелуй он не

смог не ответить. Опять. Он был настолько яростным, что Джой

в какое-то мгновение начал задыхаться, что у него ноги едва не

подкосились, чёрт побери!

А Никита… этот псих, разорвав поцелуй, не стал медлить: отступил на крошечный шажок и грохнулся на колени, прямо на

бетонный настил подъездной площадки, поймал Джоя за бёдра и

рванул пуговицу на поясе джинсов. Серьёзно, сначала пуговицу, затем

долбаную

молнию,

которая

охотно

поддалась

настойчивым рукам. И всё это на улице! Практически под

чьими-то окнами!

Нет, как Джой сам размышлял ещё с четверть часа назад:

«если в такую рань кто и увидит, так дворник», но такого

поворота событий он точно не предполагал.

― Ты чего творишь? ― зашипел Джой, внезапно ощущая

острую потребность вести себя тише. Одну руку Ники удалось

перехватить за запястье, но вторая так и сжимала пояс джинсов.

― Слушаюсь твоего совета! ― Никита в свою очередь

сбавить громкость не пытался. ― Ты сам сказал «дерзать», если

есть что показать. Вот я и показываю.

― Что именно? Моё бельё всей округе? ― возмутился

Джой. Как быстро, оказывается, экстренная ситуация развеевает

пелену

отчаяния,

заставляя

вновь

остро

подмечать

происходящее.

И только в следующий момент его пробило. Когда Ники

усмехнулся правым уголком губ; когда рука его с пояса

переместилась на резинку боксеров. И главное, когда Джой, забыв на мгновение о том, что они, чтоб его, на улице, охватил

открывшуюся картину целиком. Расстёгнутые джинсы, руки у

Джоя на поясе, а сам Никита ― перед ним на коленях и смотрит