Если бы я знал (ЛП) - Уайт Рейн

перестал? А может, вообще никогда так не думал о Джое?

― Почти готово, ― пробормотал он.

Распахнул верхний шкафчик, потянулся за кофейными

чашками, привставая на носочки. Чёрт, почему так высоко?

Всегда же дотягивался. И тут же мысленно сам себе ответил: да

потому что всегда цеплялся левой рукой за холодильник, слегка

подтягивался и спокойно доставал с самого верха долбаные

чашки, теперь же балансирует, как придурок. Вот вам и левая

рука ― не рабочая.

― Слушай, извини меня. За то, что было на крыше. Этого

не должно было случиться, ― раздалось над головой, и в то же

мгновение чужая рука спокойно достала посуду. ― Держи!

Держать? А нечего было уже держать, потому что Джой

перепугался до чёртиков, не ожидая от Ники такой проворности

и грёбаной заботливости, когда между ними висесла

напряженнаяя тишина. Плечо заныло, он покачнулся, Ники

отшатнулся, чтобы не разбить чашки, а турка… турку Джой

задел локтем и перевернул всё её содержимое на себя.

Здравствуй, неловкость! Когда Никита неподалёку, ты

тоже всегда рядом.

― Блять! ― выругался Джой оттягивая толстовку от

живота.

По тёмно-серой ткани расползалось коричневое пятно, мощно сдобренное кофейной гущей. Ну почему, почему он

обязательно должен что-то пролить на себя в присутствии

Никиты? Как можно так профессионально играть идиота?

― Кофе не будет, ― констатировал Джой ещё пару секунд

спустя.

― Да к чёрту кофе! ― засуетился Ники. ― Снимай давай, обожжёшься же.

А затем сам попытался стянуть с него толстовку. Нет, Джой, конечно, мечтал, чтобы Ники его раздел, но не в тот же

момент, когда едва вернулся после попытки сбежать и активно

извинялся за поцелуй. За офигительный поцелуй, стоит

заметить.

― Да всё нормально, ― огрызнулся Джой, вздрогнув, когда чужие пальцы коснулись живота. ― Отпусти ты мою

кофту. А-ааай!

Плечо-о. Как же больно-то.

Ники замер, в ужасе уставившись на него, а Джой лишь

выругался, рванул толстовку из его пальцев и устремился в

комнату. Отлично, сейчас переоденется без свидетелей, и они

продолжат разговор. Опозориться всё равно успел! Ну не от

того, не от того он должен был кричать в ситуации, когда бы

Ник его раздевал. Если бы такая ситуация вообще состоялась.

Только вот свидетель всё равно увязался.

― Что у тебя с рукой? ― послышалось от двери как раз в

тот момент, когда Джой запутался в вороте толстовки.

― Дрочил слишком активно! ― рявкнул он, совсем

разозлившись.

― Ну, не левой же… ― пробормотал Ники.

Он что, принял сарказм за чистую монету?

Пауза длилась недолго. Осознав, что Ники окончательно

подвис ― видимо, система не выдержала такой нагрузки, ―

Джой уныло проворчал:

― А может, я левша?

― Но ведь нет, ― не менее уныло отозвался Ник, подмечая очевидное. Внимательный.

Зато «отвис». Джой сам не понял, к лучшему ли это, потому что Никита резко перешёл в режим активности. Тут же

оказался рядом, осторожно помог выпутаться из кофты.

Расправил капюшон, стащил рукав с больной руки ― просто до

тошноты лапочка. Джой поморщился от этой мысли.

Неизвестно, что прочитал на его недовольной мине Никита, но

отреагировал быстро: подтолкнул, заставляя присесть на

табуретку ― Джой ещё пару дней назад притащил её в комнату, чтобы достать коробку с шариками со шкафа, ― а заляпанную

толстовку отшвырнул на пол. Джой ещё уныло задумался, что

стоило бы её сейчас застирать, чтобы пятен не осталось… хотя

какие, к чёрту, пятна, когда тебя отчитывают?

― Господи, ты его что, вывихнул? ― ворчал Ники, осматривая плечо. ― И фиксатор неправильно застёгнут.

― Как смог, так и застегнул, ― огрызнулся Джой.

Казалось, всё это ― какая-то нелепая сцена из ситкома.

Вот вроде собирались серьёзно поговорить, Джой даже

готовился с честью встретить тонну объяснений и

самостоятельно вернуться во френдзону, лишь бы та осталась

бессменной, а что получилось?

― Ты же так только сильнее травмируешь. Это же

обычный поддерживающий бандаж, а с ним при неправильном

угле фиксации сухожилия начинает тянуть ещё сильнее, ― не

затыкался Ники, расстёгивая липучки и стягивая с плеча

повязку.

Джой старался молчать, не обращать внимания на

прикосновения прохладных пальцев и просто глубоко дышать.

Сейчас он особенно остро осознавал, что все поступки Ники ―

долбанная непосредственность, а потому на них нельзя

реагировать. Ни на что он не намекает, ничего не имеет в виду.

Хотя дрожь, когда пальцы коснулись плеча, удержать было

чертовски сложно. Но, увы, не от боли.

― Жесть, ты хоть чем-нибудь мажешь? ― Ники невесомо

ощупал больную руку, нахмурился, и вот тогда Джой не

сдержался:

― Ники, я впервые в жизни растянул плечо, ― выдавил

он,

чтобы

судорожный

вздох

не

казался

слишком

подозрительным. ― Не страшно, и так заживёт.

А мысленно хотелось материться.

― «И так» ничего не заживает без последствий! ―

возмутился Ники, словно не понимал, что «без последствий»

сейчас не обойдётся разве что его попытка облапать Джоя. И

последствия будут катастрофическими. ― И вообще, как

говорит мой мелкий… в смысле, средний: один раз растянул, теперь навек. А он знает в этом толк, он у нас хоккеист, и плечо

теперь ― слабое место. Три растяжения и два вывиха.

Джой зашипел, когда Никита окончательно поправил

повязку и правильно её застегнул. К этому моменту удалось

даже успокоиться и воспринимать ситуацию с юмором.

Неужели Джой настолько жалко выглядит, что у всех

пробуждает инстинкт заботиться? Или этим исключительно

Ники страдает? Вот такой весь взволнованный, с хрипловатым

голосом и яркими глазами цвета неба?

― Серьёзно, Саш, что случилось с плечом? Ничего же не

было ещё пару дней назад, когда мы на крышу лезли. Я бы

заметил, я же не…

Никита внезапно подавился воздухом и поднял голову, встречаясь с

Джоем взглядом ― пристальным, со

вспыхивающими искорками понимания. Ну вот, Джой же только

что вспоминал цвет его глаз, а теперь мог насладиться в

реальности. Однако сам разрушил момент, потому что смотрел

на всё в сотню раз более скептично, чем пару дней назад:

― Ты ведь всё время знал, да? ― спросил он.

― Что? ― пробормотал Ники.

― Что я гей.

― Ты не гей, ты би! ― выпалил Никита, выпрямляясь.

Столько недовольства, столько отчаянного сопротивления, что Джой аж рассмеялся. Во-первых, да, реакция подтверждала, что незачем было строить из себя пай-мальчика, Димка должен

был ещё до их встречи рассказать другу всю суть отношений

брата с миром. А во-вторых… неужели он, Джой, каждый раз

выглядит столь же отвратительно забавно, когда пытается

отрицать очевидное? Когда возмущается, поправляет Лерику

или брата?

Господи…

― Неважно, ― пробормотал Джой, впервые в жизни

признавая, что спорить действительно не имеет смысла.

Что значит имя, роза пахнет розой… И в двадцать пять

стоило наконец-то признать, что касается это любого ярлыка, который на тебя вешают. Он до сих пор не мог называть себя

Александром, так может, хоть перестанет беситься из-за

ориентации?

― Я… я не всё время знал, ― словно оправдываясь, выдавил Ники. ― Просто как-то помогал тебе, а Лерка

заикнулась, что один из парней в зале твой бывший и…

― Ясно. Значит, не Димка, ― кивнул Джой.

Он прекрасно понял, какой именно день имел в виду

Никита. В первую неделю их общения. В клубе. Среди гостей

был Олег ― красавчик-музыкант, с которым Джой бурно провёл

пару недель, а теперь просто успешно работал. Об увлечении