Вирджиния Эндрюс - Свет в ночи

– Я не хочу этого, миссис Миллер. Я уже и так в ответе за одного человека, потерявшего работу в этой школе. Я не хочу еще одной судьбы на моей совести. Разумеется, делайте то, что вы должны, и не беспокойтесь обо мне, – сказала я.

– Ну-ну, милая. Мы все будем волноваться за тебя. Знаешь, другие девушки тоже попадали в такое положение. Это еще не конец света, хотя тебе сейчас, вероятно, кажется именно так. – Женщина улыбнулась. – С тобой все будет в порядке. – Миссис Миллер похлопала меня по руке. – А теперь отдыхай. Я сделаю то, что должно быть сделано, и сделаю это тайно.

Медсестра ушла, а я осталась лежать там, надеясь, что потолок рухнет мне на голову, и проклиная тот день, когда я решила уехать с протоки.

Около часа спустя миссис Миллер вернулась вместе с миссис Айронвуд. Директриса сообщила мне, что Дафна послала за мной машину. Когда она говорила, я смогла заметить, что в ее глазах мелькают искорки удовлетворения.

– Вставай и отправляйся в общежитие. Собери вещи, все свои вещи. Назад в «Гринвуд» ты не вернешься, – скомандовала Железная Леди.

– Хоть что-то хорошее получилось из всего этого, – откликнулась я.

Миссис Айронвуд вспыхнула ярким румянцем и расправила плечи.

– Меня это не удивляет. Ты бы все равно разрушила свою жизнь, это только вопрос времени. С людьми твоего сорта всегда так, – бросила она и вышла, прежде чем я смогла ответить.

В любом случае мне теперь было все равно. Смешно, но Жизель оказалась права: «Гринвуд» – это ужасное место, пока эта женщина руководит им и управляет здесь делами. Я вышла из здания и отправилась в общежитие, чтобы собрать вещи. К середине дня я уже почти все упаковала, когда во время перерыва на ленч прибежала Жизель. Она ворвалась в наш сектор, громко окликая меня по имени. Когда сестра увидела мои собранные чемоданы, опустевшие шкаф и ящики туалетного столика, она открыла рот.

– Что происходит? – спросила Жизель, и я рассказала ей. Впервые она лишилась дара речи. Сестра села на мою постель.

– Что ты собираешься делать?

– А что я могу сделать? Я еду домой. Автомобиль скоро будет здесь.

– Но это нечестно. Ты оставляешь меня здесь совсем одну.

– Совсем одну? С тобой остальные девочки, да ты и не хотела никогда иметь со мной ничего общего, Жизель. Мы сестры, но большую часть времени мы были чужими друг другу.

– Я не останусь здесь, не останусь, – настаивала она.

– Это дело твое и Дафны, – ответила я.

Вне себя от гнева Жизель вышла из моей комнаты и отправилась звонить. Она не вернулась, чтобы собрать вещи, поэтому я поняла, что мачеха отклонила ее просьбу. Во всяком случае, сейчас.

Через полчаса вошла миссис Пенни, ее лицо выглядело болезненным, и сообщила мне, что пришла машина. Она искренне горевала обо мне и помогла мне отнести мои вещи в лимузин.

– Ты меня очень разочаровала, – сказала экономка. – И миссис Айронвуд тоже.

– Миссис Айронвуд не разочарована, миссис Пенни. Вы работаете на людоеда. Когда-нибудь вы признаетесь в этом самой себе, и тогда вы тоже уедете.

– Уехать? – женщина выглядела так, словно собиралась засмеяться. – Но куда я поеду?

– Куда-нибудь, где люди не лицемерят, заботятся друг о друге, где вас не оценивают только в зависимости от вашего счета в банке, где не преследуют талантливых и милых людей, подобных мисс Стивенс, за их честность и заботу.

Миссис Пенни смотрела на меня какое-то время, а затем с серьезным выражением лица, какого я у нее никогда не видела, проговорила:

– Такого места нет, но, если ты его найдешь, пошли мне открытку и напиши, как туда добраться.

Она оставила меня и пошла обратно к общежитию, чтобы вернуться к своим обязанностям суррогатной матери для всех этих девочек. Я села в лимузин, и машина тронулась.

Я даже не оглянулась назад.

Когда мы приехали, Эдгар вышел и помог шоферу отнести мои вещи ко мне в комнату. Он сообщил, что Дафны нет.

– Но мадам приказала, чтобы вы оставались дома и ни с кем не разговаривали до ее возвращения, – сказал дворецкий. Я размышляла, знает ли он, почему я вернулась домой. Эдгар знал, что произошло нечто ужасное, но ничем не обнаруживал, известны ли ему подробности. Вот Нина другое дело. Она лишь взглянула на меня, когда я вошла в кухню, чтобы поздороваться с ней, и проговорила:

– Ты теперь с ребенком, дитя.

– Дафна тебе сказала.

– Она бушевать и кричать так громко, что ее наверняка слышать мертвые в своих могилах на кладбище святого Людовика. Потом она приходить сюда и говорить мне сама.

– Это моя вина, Нина.

– Чтобы появляться ребенок, надо двое, – заметила кухарка. – Это не только твоя ошибка.

– Ах, Нина, что я буду делать? Я не только совершаю ошибки, разрушающие мою жизнь, но и поступаю так, что рушится жизнь других людей.

– Кто-то могущественный вредить тебе. Ни один из талисманов Нины не остановить его, – задумчиво произнесла женщина. – Тебе лучше идти в церковь и просить о помощи святого Михаила. Он тот, кто помогать тебе справиться с твоими врагами, – посоветовала она.

Мы услышали, как открылась и закрылась парадная дверь и каблуки Дафны громко зацокали по коридору. Тут же пришел Эдгар.

– Мадам Дюма вернулась, мадемуазель. Она ждет вас в кабинете, – сообщил он.

– Я бы лучше встретилась с дьяволом, – пробормотала я.

Глаза Нины округлились от страха.

– Чтобы ты этого больше не говорить, слышишь? У нечистого большие уши.

Я вошла в кабинет. Дафна сидела за столом и говорила по телефону. Она приподняла брови, когда я вошла, и кивком указала мне на кресло перед столом, а сама продолжала разговор.

– Она уже дома, Джон. Я могу немедленно послать ее к вам. Я полагаюсь на вашу осторожность. Разумеется. Я очень ценю это. Спасибо.

Мачеха медленно опустила трубку на рычаг и выпрямилась. К моему удивлению, она покачала головой и улыбнулась.

– Должна признаться, – начала Дафна, – я всегда ожидала, что передо мной в подобном положении окажется Жизель, а не ты. Несмотря на твое происхождение, у нас с твоим отцом сложилось впечатление, что ты разумнее, рассудительнее и определенно умнее. Но, – продолжала она, – как ты теперь знаешь, большая ученость не делает тебя лучше, верно?

Я попыталась сглотнуть слюну, но не смогла.

– Какая ирония. Я, у которой есть все права родить ребенка, дать ему или ей все самое лучшее, не смогла зачать, а ты, как кролик, просто пошла и сделала ребенка со своим приятелем так играючи, словно перекусила на ходу. Ты всегда говорила, как нечестно это, да как нечестно то. А как тебе нравится то, с чем мне пришлось столкнуться? Мне пришлось принять тебя в этом доме, ты стала членом семьи, а теперь ты еще и беременна, на что совершенно не имела права. И я должна тобой заниматься.