Элизабет Адлер - Летучие образы

— А твой отец — он не знает меня?

— Мой отец — не проблема. Он сразу же попадет под твои чары. Он очень любит красивых женщин.

— Но остается твоя бабушка, — твердо сказала Гала. — Как она будет себя чувствовать, когда ты приведешь на семейное торжество совершенно постороннего человека?

— Но ты — член семьи, Гала. Ты станешь моей женой. — Встав с софы, он опустился перед ней на колени на белом ковре. Достав из кармана маленькую голубую коробочку ювелирной фирмы «Тиффани», он протянул ее Гале. — Первое кольцо из подарка-сюрприза, которое отец подарил маме, когда им было по семнадцать лет, — рассказал он ей. — Потом, когда они были помолвлены, он сделал точную копию этого кольца у Тиффани с настоящими бриллиантами и изумрудами. Ее похоронили в этих двух кольцах, но у Тиффани сохранился рисунок, и я заказал его для тебя, для нас. Я знаю, моя мама была бы очень рада, если бы ты тоже носила такое.

Слезы счастья сияли в ее глазах, когда он надевал ей кольцо.

— Маркус… оно такое красивое… — Она смотрела на кольцо, которое провозглашало всему миру, что Маркус любит ее. — Оно замечательное, — шептала она, когда он заключил ее в объятия. — Я так люблю тебя.

— Теперь ты — официально будущая Ройл, — прошептал Маркус, нежно целуя ее руки. — Ты пойдешь со мной на ужин в честь дня рождения моей бабушки?

Гала все еще сомневалась:

— Я просто не уверена, что это — подходящее время, чтобы рассказать им… Разве мы не можем сохранить это в тайне? Просто на какое-то время?

Даже сейчас, умоляя его, она думала не только о том, что ответит Маркус Ройл, но как отреагирует Даная на предложение… «О, почему жизнь так сложна?» — думала озадаченно Гала.

— Никаких условий и сделок, — твердо ответил Маркус. — Я хочу, чтобы ты была моей женой и чтобы весь мир знал об этом. И ты должна хотеть того же.

Она знала, что он прав, она должна гордиться, что Маркус любит ее, они поженятся и будут жить счастливо, как те девушки в романах Барбары Картленд, которым она завидовала и о которых читала, когда время медленно тянулось за столиком службы размещения. Неожиданно будущее показалось наполненным оптимизмом и счастьем. С Маркусом Ройлом она сможет выйти в мир… Все получится великолепно, она просто знала это…

Маркус опять целовал ее, и Гала нежно обвила его шею руками, прижимаясь все теснее, проводя руками по густым, волнистым волосам. Она могла слышать гулкие удары его сердца, которое стучалось в ее. Прервав поцелуй, он прошептал:

— Я так люблю тебя, так люблю, Гала…

Она откинула голову назад, сияя от его прикосновений, пока он покрывал ее шею нежными поцелуями, а потом почувствовала его руку на груди, и ей захотелось, чтобы он никогда не прекращал ласкать ее, ей просто хотелось, чтобы он занимался с ней любовью, никогда не отпускал ее…

— Гала, мы не можем… Я не должен… — застонал Маркус, отстраняя ее от себя.

— Все хорошо, — лепетала она, сознавая, что его руки дрожали, когда касались ее. — Я хочу, чтобы ты…

— И я хочу. Боже, ты должна знать это!

Серые глаза Галы были широко раскрыты и полны желания, которым она отвечала на его желание, но она была самой невинной девушкой, которую он когда-либо встречал в жизни. То, как она хотела отдать ему себя, как отвечала на его порыв, заставило его колебаться.

— Я не хочу брать тебя натиском, — шептал он, крепко держа ее за руки. — Скоро мы поженимся. Я могу подождать.

Глаза Галы сияли и лучились любовью к нему, и нежность неукротимым фонтаном била в ней. Было ощущение такой чистой любви, что она знала, что ничего плохого не было бы в том, если бы они стали близки с Маркусом… Она только хотела подарить ему свою любовь…

— Совсем не нужно ждать, дорогой, — прошептала она, нежно прижимаясь к нему щекой. — Мы всегда будем любить друг друга. Почему мы должны ждать?

Она почувствовала твердые и в то же время нежные руки, она тонула в его глазах, а потом он целовал ее губы, не сдерживая страсть… И тогда Гала узнала, почувствовала, что любовь — это не только, когда ты отдаешь, но и когда берешь сама, требуешь от своего возлюбленного его поцелуев, рук, тела… Она тоже хотела трогать его, пробовать на вкус, брать… Глаза Галы закрыты в изнеможении, как Маркус просил ее, и она не знала, что любовь именно такова. Что все может быть так прекрасно.

ГЛАВА 26

Джесси-Энн сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы, и смотрела в серебряное зеркало на отражение Харрисона. Он выглядел усталым и рассеянным, будто слишком многое занимало его. Что-то волновало его в делах «Ройл»? Или, может быть, он неважно себя чувствовал? Она знала, что последнее время он много работал, слишком много — он всегда улетал куда-то: Лос-Анджелес, Дальний Восток, Европа. Расческа скользнула вниз по волосам, она прошла к нему через спальню.

— Разреши мне помочь тебе, — сказала она, берясь за концы черного шелкового галстука и улыбаясь ему. Харрисон был уже одет к ужину у Рашели, и когда Джесси-Энн умело завязывала ему галстук, она невольно подумала о том, как красив ее муж. Она наклонила голову набок, рассматривая и оценивая новые морщинки на его лице.

— Эй! — мягко позвала она. — Я когда-нибудь тебе говорила, что люблю тебя?

— Припоминаю, что ты говорила мне это. — Серьезные темные лаза Харрисона встретились с ее взглядом.

— Я никогда не говорю того, чего не имею в виду в действительности, — ответила она, и легкая улыбка тронула уголки ее губ.

— Тогда я могу быть спокоен: ты все еще любишь меня.

Это было сказано с такой грустью, что сердце Джесси-Энн дрогнуло.

— Я не изменилась, Харрисон, — прошептала она. — Может быть, я виновата в том, что слишком занята в «Имиджисе», но это не означает, что я не люблю тебя. Это просто… ну, кажется, у нас не все в порядке, последнее время мы почти не разговариваем друг с другом.

— Ты — занятая женщина, Джесси-Энн, — заметил он, надевая пиджак.

— А ты — ужасно деловой мужчина! — неожиданно вспыхнула она. В конце концов, во всем была не только ее вина.

— Это правда.

— Черт возьми, Харрисон… Извини… просто… в эти дни у меня совсем сдали нервы. Может быть, в конечном итоге ты и прав и мне не нужно было начинать с «Имиджиса». Но сейчас я уже связана обязательствами; это как иметь ребенка, которого очень любишь. Ты хочешь нянчить его, заботиться о нем, наблюдать, как он растет, пока не повзрослеет и не займет полагающееся ему место в мире. И с этим связано столько проблем, — добавила она, думая об отвратительном письме, которое получила сегодня утром.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Харрисон выглядел озабоченным, и она почувствовала себя виноватой.