Отблеск миражей в твоих глазах - De Ojos Verdes

обосновывал потребность быть скромнее, я не возражала. Думала, пусть ему будет приятно. Переодевалась по дороге в университет и обратно, когда меня не видят родные, и не считаю это чем-то предосудительным. Я всего лишь облачалась во что-то практичное и современное, приводила себя в божеский вид, более подходящий моему возрасту. Ну, пусть будет ложь во благо. Мне за это ни капли не стыдно. В общем-то, я постепенно шла к намеченной цели, копила деньги, поддерживала конспирацию… и тут новость о свадьбе. И по накатанной.

М-да. Мы молчим несколько минут. Видимо, оба воссоздаем в памяти путь, который прошли.

— История не единожды доказывала, что всё тайное когда-нибудь становится явным. Вот и я столкнулась с правдой, которую от меня скрывали восемнадцать лет. Столкновение вышло… эпичным.

— Сколько ты ходила к психологу? Психотерапевту? — мать твою, я только по сценам из фильмов и имею представление об этом, ни одного знакомого с психфака нет за прошедшие семь лет.

Шипучка поднимает корпус, утаскивает еще пару салфеток и насухо вытирает щеки. Подается назад, упираясь в спинку дивана, и подтягивает ноги к груди. Я вот далеко не психолог, но даже мне ясно, что она подсознательно закрывается и убегает.

От мысли, что — от меня, за ребрами скребет неприятно.

Наблюдаю за ней и больше не пробую влезать в ее личное пространство.

— Врачи отсекли наркозависимость и… попытку суицида. Замяли инцидент за хорошие отступные. Когда лицо после той экстренной операции пришло в норму, дедушка стал возить меня к психологу, ему так посоветовали в больнице. Ходила я недолго. Оснований не было. Я ведь адекватно оценивала действительность, даже в медикаментозной психокоррекции не было необходимости. Мне лишь давали терапевтические задания. Специалист попался толковый, у нее вышло вернуть мои мысли в строй, хотя до этого казалось, что они будут в вечном хаосе биться друг о друга. Я была в прострации и панике, но скатиться в депрессию, к счастью, не успела. Главное из того, что я осознала, Барс… иногда мы нуждаемся не в том, чтобы нас понимали, а в том, чтобы выслушали. Всего-то. А дальше я просто была честна с собой и много «работала» над мышлением уже самостоятельно.

И она красноречиво впивается в меня своими невозможными глазами. После слез они ярче и яснее, как солнце, но парадокс — кажутся погасшими.

— Ты спрашивал, как дедушка согласился, если до этого был железно против. Психолог настояла на серии отдельных сеансов с членами семьи. Я, само собой, не в курсе, о чем они говорили, но подозреваю, что дедушке объяснили, насколько беспочвенны его страхи. И дело не в расстоянии, я ведь даже у них под носом умудрилась встрять в неприятности. Позже мы с ним много беседовали. Уже без предвзятости со стороны дедушки. Смогли договориться, найти золотую середину. Он боялся, наверное, что если продолжит запрещать что-то, то сделает мне хуже. Я обещала не бросать учебу на бухучете. Отчитываться за каждый шаг здесь. И в целом… странно, но именно после произошедшего мы стали доверять друг другу тотально. Он оплатил год моих занятий с репетиторами, я готовилась к поступлению в мед в спокойной обстановке. Приехал со мной, выбрал съемную квартиру, внес плату за обучение. Я думала, ну всё, мечты сбываются, живу полноценно. Как видишь, — разводит руками и бледно ухмыляется. — Что-то со мной все-таки не в порядке. Чеканушка. Ты прав.

— Сейчас… чего ты боишься? Что тебя тревожит до такого нервного срыва?

— Мы… — признается она выгоревшим шепотом и жалостно сдвигает брови к переносице. — Мы, Барс. Договор был — не заглядывать в будущее, жить сегодняшним днем. А ребенок… это и есть будущее. Мы не справимся. Мы с тобой глубоко внутри так и остались отравленными, хоть и делаем вид, что нормальные. Этот яд не выходит. Думаешь, правильно с такой базой воспитывать детей?

— Давай для начала сделаем тест. К гинекологу сходим. Не беги вперед.

Отводит взгляд, сжимает губы. Угловатыми движениями трет лицо ладонями. Потерянная, поникшая.

— У меня их нет. Не смогла себя заставить купить.

— Не проблема, я схожу. Только успокойся, ладно? Еще ничего страшного не произошло.

После ее кивка я иду в прихожую, обуваюсь и отправляюсь в аптеку. Беру пять разных диагностов, потому что не знаю, какой выбрать. Лус разберется. Когда подхожу к дому, накатывает ступор.

Пару секунд туплю перед подъездной дверью.

Разворачиваюсь.

Сажусь на ближайшую скамью.

Выдыхаю с натяжкой.

Начинается такая одышка, будто забег вытянул до финишной линии.

До этой минуты все действия выполнял на автопилоте. Не позволял себе вникать, хотел Шипучку привести в чувство.

А теперь и сам в откате.

Номинальная мощность в минусе.

Пугает ли возможное отцовство? Да блядь… нет. Точнее… оно пугает меньше, чем… отсутствие веры Лус. В меня.

Пока она рассказывала, я силился забить ебучие ощущения подальше, но фраза «Мы не справимся», повторенная несколько раз, едкой вибрацией засела в груди. Она не говорила «Я не справлюсь», а говорила — мы. То есть, не уверена во мне, не доверяет до конца. Девчонка не должна выглядеть такой беззащитной, сука! Не должна! Я же обязан выступать гарантом для нее… Столкнувшись с триггером, Шипучка в первую очередь без психов могла поделиться… но вместо этого несколько дней ходила сама не своя.

О чем это свидетельствует?

Фатал эррор.

Я и здесь облажался.

А что, собственно, я ей даю?

Ничего. Даже не обеспечиваю ее. И как во мне видеть надежного… партнера?..

Пиздец…

Еще минут двадцать гоняю неутешительные инсайты, позволяю им валандаться в башке. А потом очухиваюсь и даю установку на самосохранение, выкручивая чувства в ноль. Не самый подходящий момент копаться в собственном дерьме. Меня там ждут.

Возвращаюсь в кривую реальность и поднимаюсь в квартиру.

Нахожу Лус в кухне, протягиваю ей пакет.

Она сначала смотрит на него совершенно пустыми глазами. Вжимается лопатками в стену, вскидывает на меня сломанный взгляд, от которого мигом холодею, и шелестит надтреснутым голосом:

— Барс… мне надо было в туалет, и… там… Барс, тест… больше не нужен. У меня месячные.

Это заявление производит на меня паралитический эффект.

Окатывает тоскливой обреченностью. Как если бы меня выпихнули из самолета без страховки на бешеной высоте.

Шипучка закрывает лицо руками и медленно сползает вниз, не сдерживая рвущихся рыданий. Следом оседаю на пол напротив нее.

Кажется, она была права. Мы не справились с этим испытанием.

Но и прежними уже не будем.

52. Лус

Кабинет гинеколога я покидаю, не услышав для себя