Шерил Андерсон - Роковой аккорд

— Надо было нам подольше возиться с прическами!

Мы с трудом разлепились, взяли себя в руки. Кэссиди притворно хмурилась, Трисия откровенно сияла.

— Прошло еще лучше, чем я надеялась, — заявила она, дергая Кэссиди за рукав.

— Тебе премию за это выдать? — буркнула Кэссиди.

— Леди, леди! — попыталась я их перебить.

— Ага, премию за то, что я всегда в них верила! — охотно согласилась Трисия.

— Так ведь и я тоже, — не смолчала Кэссиди.

— А я не говорила, что ты нет.

— Господи, как же я скучал по вашим милым голоскам, — вздохнул Кайл, стаскивая меня с дивана. — Пошли ужинать.

— Мы еще шампанское не допили, — напомнила Кэссиди.

— Верно. — Его бокал так и стоял, забытый, на столике, не до него нам было, но теперь Кайл приподнял шипучий напиток и выжидающе глянул на меня. Я промедлила, и он сам провозгласил тост:

— За новое начало!

Звон бокалов и гул счастья в ушах практически заглушили звонок мобильного телефона — или мне просто не хотелось его слышать. Нелегко дается новое начало, старые заботы не отпускают.

С мрачной решимостью Кайл полез в карман за вестником несчастья.

— Да, — напряженно и жестко произнес он в трубку. Веки его опустились, прикрывая глаза, и все пузырьки в бокале и в душе разом полопались. — Да, — повторил он и положил трубку.

Я оглянулась на Кэссиди и Трисию: подружки не сводили глаз с Кайла в надежде, что дело окажется пустое, может подождать. Я-то не надеялась. Кайл с усилием открыл глаза и встретился взглядом со мной:

— Бен передает привет.

— Да. — Попытаемся растянуть губы в улыбке. — И ему привет.

— Ты можешь остаться? — жалобно протянула Трисия. Оптимисты не сдаются.

— Тело остывает, — мрачно буркнул он и сокрушенно покачал головой: не стоило пугать женщин. — Глупая шутка. В общем, кое-что нашли, и надо…

— Мы будем тебя ждать, — вставила Кэссиди.

— Вы не будете, — вежливо, но твердо возразил Кайл. — Если повезет, она дождется. — Он сжал мою руку еще разок напоследок и двинулся прочь.

Хотела бы я проявить хоть каплю сдержанности и самоуважения, но меня как магнитом потянуло вслед за ним — честное слово, я не по своей воле шла за ним до самой двери.

У выхода Кайл остановился, но не поцеловал меня и не подмигнул, а широко ухмыльнулся:

— Учти: наши медэксперты свое дело знают.

— Но и они не боги, — ухмыльнулась я в ответ. Обмен заговорщическими ухмылками оказался ничуть не хуже французского поцелуя, так что я была в полном восторге и возвратилась на свой диванчик в уверенности, что у нас с Кайлом все продолжается, а старые неурядицы остались позади. Не успела я сесть, как Кэссиди пребольно толкнула меня в плечо:

— Ты ему все рассказала?

— Трисия советовала больше не врать, — проворчала я, потирая ушибленную руку.

— Но не в первую же минуту все вываливать, — простонала Трисия, предусмотрительно отодвигаясь подальше от кулачка Кэссиди.

— Все хорошо. Все будет просто прекрасно, — заявила я и в тот момент искренне верила, что так и будет.

Кэссиди покачала головой:

— Насколько я понимаю, Кайл не принял интересную теорию Оливии?

— Ага.

— Насколько я понимаю, тебе эта теория кажется теперь еще более заманчивой?

— Нет, — возразила я, и снова совершенно искренне. Трисия и Кэссиди подхватили друг друга под ручку — не иначе, отрепетировали сцену, пока находились в дамской комнате, — и изобразили ожидание.

— Мне поручили работу, и я собираюсь ее сделать, — продолжала я. — И я не собираюсь ничего скрывать ни от вас с Кайлом, ни от своего Издателя. — Взметнув руку в скаутском салюте, я торжественно закончила свою речь: — Я буду вести себя, как подобает примерной девочке!

— Ты так и светишься, точно наживка для акул, — скривила губы Кэссиди. — Кто с тобой ужинает, сильно рискует. Даже стоять с тобой рядом и то небезопасно.

Трисия отцепилась от Кэссиди и обеими руками ласково взяла меня за руки:

— Уверена, ты справишься. В твоей жизни наступит гармония. И я всегда рядом, если тебе понадобится помощь.

— Можно подумать, я ее бросаю, — фыркнула Кэссиди. — Я только напоминаю, что быть с ней рядом — небезопасно. За это мы ее и любим, и не только за это.

— И я вас, — откликнулась я. — А теперь допивайте шампанское и пошли поужинаем.

Мы пошли в «Хартбит» и порадовали себя отличной едой, выдержанным вином и дружеским разговором — на все интересные темы, за одним исключением: Кайл. Стоило Кэссиди задать неосторожный вопрос, и я тут же невинно полюбопытствовала, как развиваются ее отношения с Аароном. Кэссиди отступила с непривычной для нее робостью. Трисия охотно заняла ее место, и мы дружно принялись составлять план охоты: довольно Трисии куковать одной. Поскольку наши планы Трисия отвергла, от любовных приключений мы перешли к политике и культуре. Тут проблемы оказались не менее сложными, и мы засиделись допоздна. Вполне удовлетворенные физически и эмоционально, мы сели, наконец, каждая в свой автомобиль и разъехались по домам.

Пока я ехала, кофеин из поглощенного мной ирландского кофе благополучно перебил спиртное, так что уснуть я не могла. О, конечно же не потому, что уже перевалило за полночь, а от Кайла ни слуху ни духу. Не стоило обольщаться надеждой, будто мы сможем как ни в чем не бывало вернуться к прежним отношениям, забыв и об обидах, и о проведенных врозь месяцах, и о подкарауливающих нас заботах.

Направив лишнюю энергию в мирное русло, я нацепила рубашку «Вашингтон Редскинз», в которой обычно сплю, уселась за ноутбук и полезла в интернет: неплохо бы перед встречей с Оливией освежить мои знания о Расселе Эллиоте, Мике Кроули и «Внезапных переменах». Чуть не забыла еще один элемент — для атмосферы. На полке с дисками нашлось «Кино в половине двенадцатого» — третий альбом группы, тот самый, что мы в колледже крутили на всех вечеринках первокурсников.

Сколько лет я не слушала его, но едва раздались первые такты — «Я за тебя пойду на фронт», — воспоминания всплыли с поспешностью ныряльщиков, которым не хватило кислорода, и в нос ударили запахи пота и дыма — куча народу набилась в квартирку возле кампуса, — и во рту вновь отдавало кислятиной дешевое винцо, и басы прокатились волной по моему позвоночнику, а я, вжавшись спиной в стену, что-то орала в самое ухо Тому Доналдсону — жалкая попытка интимного разговора среди всеобщего гвалта. Образы и чувства прошлого ударили в меня с такой прямо-таки физической силой, что я рухнула на диванчик, пережидая, пока закончится песня и с ней уйдет омывавшая меня волнами ностальгия. Если Пруст накатал семь романов, вдохновившись печеньем к чаю, представляете, что бы он мог извлечь из лучшего альбома своей любимой группы и из пары стаканчиков ирландского кофе?