Новогоднее чудо для миллиардера - Айрин Лакс

с половиной квадрата, а в мужчине столько квадратных метров обаяния, сколько мы посчитать не можем!” — добавляли масла в огонь таракашки.

Я чуть не взвыла от этих споров и мыслей внутри собственной головы!

Я держалась на последнем упрямстве.

Пыталась найти причины, чтобы не пускать его обратно в дом, но кроме наглости и беспардонности причин не находилось.

Только предположения, что он может оказаться преступником.

Ах, вот еще… Вариант. Он просто мошенник. Обаятельный мошенник.

Может быть, даже аферы сложные проворачивает! А я его в дом запустила, он всюду все посмотрел, ходы-выходы запомнил, имущество оценил…

Глупость, глупость какая!

Но все-таки достану я ружье из тайника.

Так. На всякий случай. Припрячу поближе к себе. В своей спальне. В шкаф. За белым платьем в синий цветочек.

***

Немного остыв, я посмотрела на часы, думая, что прошло очень и очень много времени. Однако прошел лишь час… Лишь час, а я уже крутилась как уж на сковороде, обуреваемая борьбой с голосом совести, жалости и симпатии.

Их так много, а я — одна!

Одна вынуждена противостоять напору. Еще и Леля начала подливать масла в огонь.

— Мама, бозик сколо плидет? У меня все-все змейки сломались!

— Не знаю, Леля.

— Как не знаешь? Куда зе он плопал?

— Остыть ему захотелось, Леля. Остыть.

— Остыть?! А он че… Голячий?

“Да-да! — мигом отозвались таракашки. — Горячий. С виду, так очень! Кипяток… Кому кипяток?”

Я пресекла расспросы Лели, заняла ее игрушками, увлеклась сама делами по дому. Вон, в углу надо прибраться, где будет елочка стоять. Нужно разобрать полки шкафа рядом — они постоянно забиты мелочевкой всякой и будут портить вид на фото.

Словом, мне есть чем заняться!

Прошел еще час. Я убралась быстро. Пожалуй, даже слишком. К этому моменту у меня иссякли варианты, как противостоять угрызениям совести.

Нужно проверить, как там Кравцов.

Я осторожно приблизилась к входной двери, ведущей в веранду, надела теплые тапочки. Но все равно по ногам заструился холодок.

Холодно! Даже в теплой веранде у меня ножки начали подстывать, а что творится в тамбуре? Даже представить сложно!

Я повела плечами, покрывшимися мурашками от холода, и решительно постучала в дверь тамбура.

— Алексей… Как вас там… Кривцов! Вы все еще там?

Я спросила довольно громко, но придала своему голосу такое выражение, как будто я не переживала о мужчине ни капельки, просто случайно вспомнила!

— Кравцов.

Пауза.

— Я КрАвцОв, а не Кривцов.

Отвечает. Значит, жив. Уже неплохо!

— Как у тебя там дела? — помявшись, добавила. — В тамбуре?

В ответ слышится легкий смешок. Ах, он еще и хихикает! Значит, точно у него все в полном порядке. Зря я переживала.

— У меня тут почти пятизвездочные апартаменты, — отзывается мужчина. — Экологически чистые материалы. Свежий воздух. Даже мини-бар с выпивкой имеется.

— Бар? Какой еще бар? — спросила я. — Что ты такое несешь?

— В левом дальнем углу тамбура стоит бутылка. Кажется, с наливкой. Еще бы разморозить… И будет вообще красота!

Кравцов говорит бодро, весело, но в конце предложения, полного хвастовства, мужчина вдруг довольно громко пришмыгивает носом. Медик во мне мгновенно взбунтовался, рассердился и покрыл добрым трехэтажным матом и мое упрямство, и чрезмерную обидчивость.

Медлить нельзя! Я решительно распахиваю дверь.

Кравцов сидит на небольшой скамеечке в углу, укутавшись в тулуп и задрав ноги с валенками на нижнюю перекладину скамьи. Кончики ушей, щеки и нос покраснели.

— Мне нужна помощь! — выпаливаю я.

— Хм…

— Мужская.

— Ооо… — тянет нахал с довольной ухмылкой.

— Рабочая сила нужна. Не то пошлое, что ты подумал.

— Слушаю, — отвечает с очаровательной улыбкой и насмешкой в голубых глазах.

Точно-точно подумал о пошлом. Так вот, зря… ему точно ничего такого не светит! Может и не облизываться, и не осматривать мою фигуру мужским, заинтересованным взглядом!

— С чем нужна помощь?

— Хм…

Так! Повод придумала, а причину — нет.

— Елка! — выдохнула я. — Нужно собрать елку. В семье это всегда делал папа или мой брат. Обязательно закрепить крестовину, перебрать старые гирлянды и запаять там, где перегорели! — продолжаю, поймав волну вдохновения.

— Не проще ли новые гирлянды купить? И взять живую елку?

— Ах, да. Проще конечно. Как я сразу не догадалась? В такой буран..

— Ладно, я понял.

Вообще-то я уже снова передумала запускать в дом этого сноба, но он… крайне быстро разулся, скинул тулуп и вошел, растирая замерзшие кисти рук.

Надо бы его накормить. Напоить горячим чаем…

— Я должен извиниться за свой неуместный интерес и сказать “спасибо”!

— Вот как? С первым понятно, а со вторым что? За что “спасибо”?

— Благодаря этим… кхм… освежающим процедурам, память принесла мне подарочек. Кое-что прояснилось. Не сказать, что приятное, — взгляд Кравцова мрачнее. — Но лучше знать, чем быть в неведении.

— И что же ты выяснил?

Алексей адресует мне приятную улыбку и легонько касается моего локтя.

Всего лишь легкое касание, но от него во все стороны брызжут искорки притяжения.

— Давай так… Я рассказываю тебе о себе, а ты — мне о себе? — предлагает Алексей.

Задумываюсь. Надо ли мне это… Плевать вообще, что у него стряслось! Но вопреки разумным мыслям, я соглашаюсь:

— А давай! Но с условием…

— Какое?

— Сначала я посмотрю, справишься ли ты с елкой и гирляндой.

— Проще простого!

Я приглашаю его на обед, пропускаю вперед на кухню, а сама улыбаюсь коварно.

Проще простого? Как бы не так! Не будь так самоуверен, красавчик… Задание — с подвохом!

Глава 7

Нина

Радости Лели после возвращения Кравцова не было предела.

Разумеется, первым делом она принесла ему всех-всех змеек, которым умудрилась оторвать или пожевать хвостики. Пришлось Бозику делать новых.

Я следила за движениями его пальцев — длинные, красивые, сильные, двигающиеся быстро и завораживающе. С трудом оторвалась от созерцания этих рук с выделяющимися венами, поймала на себе несколько заинтересованных взглядов.

Адресовала ему строгий взгляд, чтобы не смотрел на меня… так.

— У тебя сейчас пауза в отношениях, Нина? — поинтересовался Кравцов.

— Опять… личные темы! — заворчала я. — Заканчивай со змейками и марш на кухню. Мыть руки и обедать. Касается всех! Тебя тоже, Леля.

— Какая строгая у тебя мама. С такой не забалуешь. Накажет, — произнес Кравцов. —