Новогоднее чудо для миллиардера - Айрин Лакс

— Ах, мой бывший! — копирую интонации Алексея.

— Да. Что с ним?

— Ничего. Уже — ничего.

— И? Ты так спокойно об этом говоришь. Значит, пылких чувств не было! — бьет точно в цель Кравцов. — Отсюда вопрос, как этот не Антон, но суть, резиновое изделие номер три, с тобой справлялся? Почему ты была с ним?

— Ответ прост. Он был спокойным, надежным, знал о Лельке и утверждал, что это ничему не мешает. Однако, как оказалось, он переоценил себя и заявил, что не готов к серьезным отношениям с девушкой, у которой есть обременение в виде ребенка от чужого мужчины.

— Мама, а что такое об… об… облемение?

— Обременение, Лель. Сложно говорить. Это означает, тяжесть.

— Об… ме… Об… ле… Мама, а Бозик тозе обмеленный? Об… Облеменный? Он вот какой большой! Тяжелый, навелное!

Леля своей непосредственностью разряжает атмосферу за столом, и мы смеемся с Кравцовым. Закончив с супом, переходим к чаю. Нарезаю дольками лимон и добавляю малиновое варенье на стол.

— Пей. Тебе полезно! — адресую Кравцову.

— Значит, ему не понравился факт наличия Лели. Но под юбкой все-таки побывал.

— Фи, Алексей… ты сейчас попытаешься сыграть на моих якобы задетых чувствах вроде обиды. Потом еще добавишь: давай ему отомстим! И… Не надо вот этого, окей?

— Понял. Не дурак…

— Да уж… Ты умный слишком!

И напористый, так и вьется, не оставляет попыток меня закадрить! Вот фигушки… Адресую ему вопрос:

— А что у тебя?

— У меня? — удивляется он.

— Да. У тебя. Почему нет серьезных отношений? Прыгаешь с одной на другую. А возраст уже тридцать плюс… Тридцать пять плюс, даже! Неужели родители не требуют ни жену, ни внуков?

— Не требуют. Я сирота. Вырос в детском доме. Родителей не знаю. Отказник. Так называют тех, кого мамочки еще из роддома забрать не захотели. Даже не знаю, почему… — смеется. — Наверное, рожей в миг рождения не очень-то хорошо вышел!

— Ох. Прости. Ты найти родителей не пытался?

— Пытался. Искал. Нашел. К тому времени та, что от меня отказалась, была давным-давно мертва. Могилка заброшенная совсем, куцая… Такие бывают у тех, о ком заботиться толком некому. Рвань рвань и порождает.

— Что?!

— Так все говорят, это не мое выражение. Есть поговорка про яблоко и яблоньку. Так вот… Образно выражаясь, я всегда хотел быть… не таким яблоком. Стремился покинуть яблочный сад и оказаться… Допустим, в зимнем саду. Среди пальм и экзотических видов растений. Это тяжело, сложно и долго. Отнимает силы и времени, отнимает все. Представь, у твоей девушки день рождения или у вас ми-ми-ми-годовщина, а ты забываешь и сначала про одно, потом и про другое, потому что спешно заканчиваешь проект, который может выгореть, а может — и нет, — как-то весело говорит Кравцов. — Выбираешь проект. Девушка побоку. Прогораешь… Пффф… Кругом только зола и куча долгов. Куча долгов и даже… потрах…

Алексей быстро понимает, что чуть не пустил крепкое словцо.

— Потрындеть об этом не с кем.

— Мне жаль.

— Не стоит. Успех стоит кровавых мозолей. Срывы, подставы, постоянное движение. На заре, когда меня интересовали эмоциональные привязанности “потр... потрындеть и иметь плечо поддержки” попадались не те девушки. Обиды на мою черствость и занятость были сильнее, а когда у меня уже появилось время и возможность озадачиться чем-то таким… — показывает глазами пренебрежительное отношение. — Выходит, что уже все… Поезд ушел.

— Да брось! Уверена, на твоем перроне постоянно очередь из желающих.

— Лягушки-путешественницы? Просто лягушки, мнящие себя принцессами? Лягушки с прицелом на комфортное проживание без затрат? — уточняет Кравцов. — Прекрати, Нина… Я открыт. Открыт для приятных и не обременяющих отношений. О чем говорю сразу же. Без прицелов на большее.

Вот так, Нина. Без прицелов на большее.

Только приятно провести время в кроватке.

— А ты? — адресует вопрос мне.

— Что я? Я не такая черствая!

— Но не печалишься по бывшему, который тебя недавно бросил.

— Ах, откуда ты взял про недавно?!

— Но я же угадал?

— Да! — пыхчу. — Угадал…

— Так почему же не печалишься?

— Может быть, потому что я все еще скучаю по отцу Лели. Лучший! — выпаливаю я. — Другие не выдерживают конкуренции, даже на стадии простого сравнения качеств.

— Теперь я заинтригован еще больше, — вздыхает Кравцов и серьезно задумывается.

Глава 8

Нина

Обед заканчивается. Я начинаю мыть посуду, поглядывая на Лелю. Обычно после обеда, через полчаса, самое большее, через минут сорок, ее тянет в сон. Глазенки становятся сонными-сонными, она всегда подпирает ладошками щечки, отчего они кажутся еще больше пухлыми и сладенькими. Ух, моя румяная булочка! Так бы и съела…

Но сегодня, кажется, Леля спать не хочет. Совсем!

Она полна энергии, бегает из кухни в гостиную и обратно, задает вопросы мне, не оставляет в покое Бозика, считая его кем-то вроде особенного гостя, который просто жить не сможет, если она не уделит ему внимание.

По взглядам Кравцова я понимаю, что ему очень хочется продолжить начатую тему. В особенности, в том, что касается намеков на постель.

Вы привлекательны, а я чертовски привлекателен…

И все в таком духе.

Вот только при всем своем обаянии и красоте Кравцов прямо заявил, что кроме приятных перепихончиков его больше ничего не интересует. Это не для меня…

“А кто узнает?” — шепнул внутренний голос.

Я аж на стул присела, в лицо бросился жар.

“Буран не продлится вечность. Как только непогода уляжется, этот красавчик — фьють! И готово… Помчится прочь свои проблемы решать! Времени в обрез… Решайся! Один разочек можно и для себя…” — убеждает внутренний голос.

Я обмахиваюсь полотенцем.

Вот это соблазны…

Один раз.

Себя побаловать.

“Для здоровья полезно, опять же! — шепчет внутренний голос. — Все говорят, что секс — полезен. А у тебя этой пользы не было давно. Если рассматривать секс в оздоровительных целях, то вклад Димы в оздоровление организма был… так себе! Скромные вложения. Так и заболеть не долго!”

— Смотри, Бозик, это деда. Это баба. Это деда Толя. Это баба Маня! — громко объясняет Леля.

Ее тонкий детский голосок вырывает меня из раздумий.

Деда Толя и бама Маня — это Анатолий Сергеевич и Марина Александровна,