Ольга Егорова - Лекарство от любви – любовь

Ознакомительный фрагмент

Лешка отнекивался, Варя тянула его за собой, как на поводке: «Ну, ладно тебе, не скромничай…» Галина Петровна сидела за столом напротив, сложив руки на груди, с улыбкой на лице каждый раз наблюдая, с каким аппетитом молодежь поглощает нехитрое ее угощение. Смотрела и думала про себе, что правильно поступает, что по-другому нельзя. «Что толку в запретах? Ну, перестанут домой приходить, по кустам да под заборами – разве ж лучше?» Она верила в то, что все хорошо сложится. Верила в то, что дочь у нее уже взрослая, умная, что Лешка – парень серьезный, ответственный. Что с того, что детям всего по восемнадцать? Теперь молодежь взрослеет раньше, и взгляды на жизнь у них другие…

Варя же жила только своей влюбленностью и о чувствах матери не думала. Просто гордилась в глубине души тем, что мать у нее такая передовая, «продвинутая», что она не пытается воспитать дочь «по своему образу и подобию», а доверяет ей. И Лешке Галина Петровна нравилась. Беды ничто не предвещало.

Но беда случилась. Подстерегла и застала, как водится, врасплох.

Была в тот день вечеринка дома у Оксаны Зарубиной, Варькиной однокурсницы и закадычной подружки. Повод был достойный – восемнадцать лет стукнуло Оксане. Родители уехали на дачу, а она пригласила в гости кучу народа, почти всю группу. Не меньше пятнадцати человек в тот день в гостях у Оксаны было. Варя пришла, конечно, с Алешей. Он в незнакомую компанию быстро вписался, со всеми перезнакомился. Произнес пару остроумных тостов в честь именинницы, заслужив восторженные аплодисменты. Смеялись, шутили, потом танцы пошли, как водится.

Варя удивилась, когда к ней подошел Андрей Скворцов и протянул руку, приглашая на танец. Засомневалась: не обидится ли Лешка, если она с другим танцевать пойдет? Поискала его глазами и обнаружила в дальнем конце комнаты. В компании своих однокурсников. Паршин в ее сторону даже не смотрел. «Да ладно тебе, Варька, пошли танцевать! Ну, что ты, боишься его, что ли?» «Боюсь?» – искренне рассмеялась Варя. Она и представить себе не могла, что Паршина можно бояться. Она вообще не понимала, как это бывает, когда один человек любит другого и в то же время – боится его. Наверное, так не бывает, бывает что-то одно – или любишь, или боишься. «Я, в смысле… – пробубнил Скворцов, несколько смутившись от ее смеха. – Я про то, что он у тебя ревнивый, может…»

Она уже положила руки ему на плечи и шагнула вперед. «Какой же ты, Скворцов, неуклюжий! Ты ведь мне все ноги оттоптал!» Она громко рассмеялась и внезапно поймала взгляд Алексея. Издалека, едва различимый. Каким-то остекленевшим он ей показался. Но только на миг – Андрей Скворцов снова лихо вывернул Варьку куда-то в сторону, она ахнула и снова рассмеялась над неуклюжим своим одногруппником.

Музыка закончилась. Андрей склонился в церемонном поклоне, поднес ее руку к своим пухлым губам. Варя снова улыбнулась – настроение было отличным, просто замечательным! – и, вмиг забыв о нем, легкой походкой прошла через комнату к Алексею.

«Это что еще за тип с тобой обнимался?» – услышала она его голос и поразилась тому, что голос показался ей незнакомым. И снова этот взгляд – чужой, неподвижный. «Бес в тебя, что ли, вселился?» – спросила она с каким-то мистическим страхом, потому что тогда, в тот момент, ей и вправду показалось, что в Лешку кто-то вселился. Бес, или дьявол, или Фреди Крюгер какой-нибудь из старого фильма ужасов. Потом уже, спустя какое-то время, она догадалась – он просто выпил лишнего. Поэтому и взгляд изменился, и голос стал чуточку другим.

Он схватил ее за кисть и больно вывернул. И в это тоже невозможно было поверить, чтобы он, ее Лешка, так вот грубо и больно… «Эй, ты чего? Выпил, кажется, лишнего… – пробормотала она, выдернув руку. – Не смей так со мной, слышишь?»

Чувство обиды было таким сильным, таким огромным. Оно, казалось, просто не умещалось в душе, стремилось выплеснуться наружу. Удержаться было невозможно. «Сумасшедший!» – процедила она сквозь зубы и быстро отошла от него. Снова заиграла музыка. Варя отыскала в толпе все того же Скворцова, подошла, демонстративно обхватила за плечи и потянула в центр. «Ты чего? – Парень опешил от ее натиска. – Тебе же не понравилось…» «Глупый ты, Андрюха, – ответила Варька, даже не глядя на него. – Разве можно верить женщине? Женщина говорит – нет, а подразумевает – да!» «Я про это читал… в каком-то журнале, – смущаясь, ответил Скворцов. И, втайне ошалев от близости ее тела, от запаха волос девушки, которая так давно нравилась, так давно притягивала к себе, неожиданно смело спросил: – А у тебя с ним… серьезно?»

Ответа на свой вопрос Скворцов так и не услышал. В следующую секунду музыка оборвалась, лампочка на потолке брызнула светом. В комнате повисла недоуменная тишина. Вся компания с удивлением смотрела на Алексея, который стоял возле магнитофона и судорожно сжимал в побелевших пальцах электрический шнур. А дальше произошло что-то совсем невообразимое. Пошатывающейся, нетвердой походкой он подошел к Варьке и Андрею Скворцову, которые, несмотря на то что музыка оборвалась, по инерции еще продолжали оставаться в некоем подобии объятий. Рука Андрея неуверенно покоилась на Варькиной талии, а ее кисти сомкнулись на его тонкой шее.

Она собиралась что-то сказать, но не успела. Инстинктивно взмахнула рукой, закрывая лицо от удара. Но тоже не успела. Алексей больно ударил ее кулаком в лицо. Удар был настолько сильным, что она пошатнулась. Вскрикнула, попыталась удержать равновесие, но не сумела – отлетела в сторону и упала на пол. «Прикройся», – процедил он сквозь зубы, бросив взгляд на ее юбку, которая задралась выше талии.

Из глаз брызнули слезы. Нет, не от боли она плакала, хотя боль – физическая боль от удара – в тот момент тоже была сильной, но едва ли ее можно было сопоставить с той болью, что тысячами острых игл пронзила душу, пытаясь разорвать ее на части. «Ошалел, что ли?» – послышалось откуда-то. Алексей повернулся на голос, по-бычьи наклонил шею и двинулся на парня, который посмел высказаться.

Завязалась драка. Варя медленно попыталась приподняться, натянула юбку на колени. Из глаз текли слезы, но она их не замечала, не чувствовала. Кто-то подошел к ней, бережно взял за руку, помог встать наконец на ноги. Она подняла глаза и увидела все того же Скворцова. «Ты извини, – пробормотал он. – Я ведь не знал, что так получится. Извини, Варь…» Ничего не сказав в ответ, она, слегка пошатнувшись, направилась к выходу. Тут же подлетели к ней подружки: «Варька, Варенька… Да что же это он у тебя такой ненормальный, а?» Ее проводили в ванную. Подставив сомкнутые горстью ладони под струю холодной воды, она долго смотрела на ручейки, стекающие между пальцев, и думала о том, что никогда, никогда в жизни она не простит Паршина, что бы он там ни говорил в свое оправдание, да пусть хоть на колени встанет, все равно – нет, не простит… Плеснула в лицо холодной водой, смывая горячие слезы, еще раз плеснула… Потом резко поднялась, откинув со лба длинную и тяжелую прядь мокрых волос, и вдруг увидела свое отражение в зеркале.