Найдёныш, или подарок на Новый год (СИ) - Ильина Настя

Лера заварила чай со вкусом лесных ягод, налила себе и маме, и, несмотря на то, что предыдущая ночка выдалась волнительной, а сейчас стрелка часов уже подползала к двум, спать не хотелось. Она так давно не разговаривала с мамой по душам, что теперь желала восполнить эту нехватку.

— Почему ребёнка бросили на улице у твоего офиса? Ты не думаешь, что кто-то постарался сделать это намеренно?

— После твоих слов задумалась… Вполне себе может быть, но я не знаю, кому и зачем это нужно. Вроде бы из наших никто не рожал.

Лера поставила локти на столешницу и тяжело выдохнула. Через несколько часов Николай сядет в самолёт и улетит отдыхать. Ей даже вдруг интересно стало, будет ли он скучать. А потом вопрос сам собой застыл в голове: «Что он сделает со вторым билетом»? И опять слова пьяного программиста прозвучали в ушах о том, что в кабинет начальника женщины ходят штабелями.

— Лер, а ты с Колей пробовала разговаривать насчёт дополнительного обследования? Вы бы могли попробовать ЭКО!

— Мам, я бесплодна, ты же видела результаты анализов! Мне даже ЭКО не поможет, а чтобы другая женщина вынашивала его ребёнка… Я не хочу. Не смогу такое принять. Кроме того, ты же знаешь, что суррогатные матери обычно начинают потом права качать…

Мама внимательно смотрела на Леру и теребила пальцы своих рук.

— Не знаю, я бы на твоём месте так быстро не сдавалась. Есть сейчас много разных витков медицины, можно было бы попробовать лечение…

— Да. Наверное, ты права. Я слишком рано сдалась. Просто до сих пор тот день перед глазами стоит. И диагноз идиотский. Коля тогда очень хорошо меня поддержал. Я ему очень благодарна. Но сейчас не могу простить его за Ваню, он же такой милый мальчик, нуждающийся в родителях.

— Лера, у Вани может отыскаться семья!

— Я никогда не пойму родителей, которые выбросили ребёнка на улицу, — сверкнула взглядом Лера и сразу же поняла, что повысила тон. — Прости, мамуль. Прости. Я не должна была на тебе срываться!

— Всё хорошо!

Со стороны комнаты послышался детский плач. В эту секунду у Леры учащённо забилось сердце, и она поспешила к малышу.

Ванюша стоял в манежике, одной ручкой держался за бортик, а второй потирал глазки и хныкал. Когда увидел Леру, начал улыбаться, как маленький зайчонок. Передние зубки так забавно выделялись.

— Ну что мы плачем? Маленький мой. Хочешь к маме?

Последнее слово Лера произнесла неосознанно, и оно больно резануло по сознанию вместе со словами мамы о том, что его родители могут отыскаться, и закон окажется на их стороне.

Достав ребёнка из манежика, Лера чмокнула его в щёчку, и он засмеялся. Памперс был полным, следовало его поменять. Достав новый из пачки, стоящей на комоде, и прихватив влажные салфетки, она направилась к кровати. Уложила Ванюшу, а он тут же начал кувыркаться и пытаться уползти от неё.

— Ты это со мной так играешься, да? Устал от этих труселей? Понимаю, маленький! Но на горшок мы пока писать не умеем!

— Угу-у-у-у! — протянул Ваня, повернув голову в сторону Леры, словно понял, о чём она сказала, и пополз от неё к подушкам, заливисто смеясь.

Лера услышала всхлип со стороны двери, обернулась и заметила, что мама плачет. Сердце перевернулось.

— Мамуль, ты почему плачешь?

— Я буду с тобой до последнего стоять за Ванюшу! Вы с ним как родственные души! — произнесла мама, вытирая слёзы.

Лера едва удержалась, чтобы не заплакать. Только сутки прошли. Только сутки. И она уже не хочет отдавать малыша. Наконец, догнав его, и надев памперс, поцеловала животик, отчего Ванюша ещё громче стал смеяться.

— Пошли кушать, маленький мой! Покушаем сейчас, а потом спать. Ты хоть понимаешь, сколько сейчас времени? Нам ещё бабу Гелю надо будет завтра провожать. Поедешь?

Лера поняла, что ей следует купить в машину детское кресло и ещё много чего. Она готова была потратить все свои сбережения на это маленькое чудо. Когда телефон начал вибрировать, она подошла к тумбочке и взглянула на экран.

Лера не стала отвечать. Она не передумает. И не полетит с ним никуда. Вместе с пропущенным высветилось сообщение: «Поговорим о будущем, когда я вернусь». Вот только было ли о чём говорить, если он поступил так подло, буквально бросив её.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

***

Визит к Вере совсем выбил из колеи. Артём и раньше понимал, что отношения у них катятся по наклонной, а теперь убедился в этом. Она завела мужчину на стороне. Это была именно та ошибка, которую он никогда ей не простит. Смог бы что угодно, но не измену. И вот теперь, двигаясь к машине, думал только об одном — как расстаться и не поднимать грязь с изменами. Хотелось сохранить то хорошее, что связывало их когда-то.

До адреса, присланного Олегом, ехать оказалось совсем недалеко. Артём ухмыльнулся тому, как удачно всё складывается, и решил, что, возможно, уже сегодня сможет познакомить родителей с ребёнком.

Он поднялся на лифте, отмечая, что квартира в элитном доме, поэтому вряд ли нужда вынудила её отказаться от ребёнка.

«С другой стороны, почему тогда Светлана работает стриптизёршей? Неужели ей нравится эта работа?»

Мысли заняли голову. Оказавшись у дверей, которые открыл Олег, Артём взглянул на Свету. Она плакала. Ему сразу же захотелось извиниться и узнать, не позволил ли себе его «посланник» чего-то лишнего. Олег вышел в подъезд.

Артём прошёл в просторную кухню. Света сидела за столом. Она взглянула на него с такой ненавистью, что даже самому противно стало от себя такого. Он приблизился и сел за стол напротив неё.

— Итак, наш разговор не задался, пока мы находились под охраной твоих людей, — начал Артём, стараясь не делать свой голос пугающим.

— Я уже поняла, что ты мне угрожаешь. Как ты мог до такого скатиться? Ты мне противен.

— Иногда я сам себе противен, — поддержал Артём. — Хочу знать, где ребёнок, потому что не слышу криков, смеха или визга…

— А я хочу знать, почему он стал интересен тебе через полтора года. А? Отцовские чувства проснулись?

Артём стиснул зубы так сильно, что даже почувствовал напряжённые скулы и двигающиеся желваки.

— Сначала ты ответишь на мои вопросы, а потом я решу, стоит ли отвечать на твои. Что с ребёнком? Он жив?

— Жив, но, как видишь, тут его нет… И больше никогда не будет, — развела руками Светлана.

Артём обратил внимание, что без слоя косметики, который присутствовал на её лице в клубе, она разительно отличается от Агаты. Такая маленькая хрупкая девочка с россыпью едва заметных веснушек на щеках.

— Если я уйду, то мой человек будет разговаривать с тобой по-другому…

— Боишься остаться? — она вскинула бровь. — Можем вспомнить, как хорошо нам было… Как думаешь?

— Нет!

— Боишься, что рожу тебе расцарапаю? Ты прав! Расцарапала бы, да пёс твой цепной пугает немного… Хотя мне-то терять нечего… Кредиторы на пятки наступают, так что…

— Кредиторы? — Света кивнула и отрешённо посмотрела в одну точку. — Я готов решить эту проблему.

— Продал картину богатенькому коллекционеру или сам стал одним из этих толстосумов? Не важно! Я расскажу всё, если ты признаешься, зачем тебе ребёнок…

— Не поверишь, но ты права: отцовские чувства проснулись.

Артёму с трудом давалось каждое слово. Он с горечью выдохнул и снял пальто, потому что в квартире было жарко.

— Бабушка умерла два с половиной месяца назад, — начала Света. — Я была вынуждена взять кредит, чтобы похоронить её так, как она этого заслуживает — со всеми почестями. А вот выплачивать из-за него не получалось.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Значит, мальчик?

Артём понимал, что должен применить всю свою толстокожесть, потому что проникаться историей Светы не планировал. Слава богам, что за последний год он смог ожесточить своё сердце.

— Мальчик… Я не хотела его рожать, когда ты исчез, но было поздно делать аборт. Мне везде отказали. Пришлось родить. Бабушка уговорила меня не оставлять его в роддоме и не отдавать в детский дом, мол, зачем поступать так, как когда-то поступила моя мать. Она сказала, что меня подняла и Ваньку поднимет…