Беверли Марти - Любовь на Бродвее

Телефон зазвонил почти сразу, как только она повесила трубку. Джаффи схватила его, надеясь, что это Мэтт, что он изменил свое решение, что ему захотелось поговорить с кем-то, кто беспокоится о нем. Но это оказался не Мэтт, а Несса.

— Не хотела огорчать тебя, Джаффи, но ты случайно не прочитала некролог за завтраком?

— Да, прочитала. — Голос выдавал ее волнение.

— Тогда знаешь. Я хотела выяснить, следует ли нам что-нибудь делать? Принести цветы и тому подобное?

— Нет, не думаю, что Мэтту нужно такое внимание, Несса. Его жена болела очень долго, почти с той поры, когда они поженились. Мне кажется, он хочет довести дело до конца без посторонних. Но если это так, то мне непонятно, зачем он поместил заметку в газету.

— Объясняется очень просто. — Несса хорошо знала газетные дела. — Он не посылал сообщения в газету. Это сделал владелец похоронного бюро. Если нет указаний, он делает это в обязательном порядке. Должно быть, Мэтт забыл предупредить его. Странный он, не так ли?

Хочет перенести все в одиночку. Я думаю: действительно ли он такой сильный, как считает?

Джаффи тоже задумалась об этом и решила, что он не такой уж сильный. Она ничего не сказала Нессе о ленче и приготовила чашку супа и тосты дома, акушерка настаивала, чтобы она принимала пищу регулярно.

Затем оделась и пошла в офис Мэтта. Она пришла туда ровно в два часа.

— Его еще нет, мисс Кейн.

— Хорошо, я подожду. И еще, мисс Уилкинс, я думаю, пора называть меня миссис Дьюмонт. Или просто Джаффи. Так даже предпочтительней. Но «мисс Кейн», кажется, не вполне соответствует моему нынешнему положению.

Джаффи надела пурпурную шерстяную блузу поверх подходящей юбки. У юбки был очень широкий пояс, чтобы в нее мог пролезть располневший живот. Блуза надувалась колоколом на животе, как боевое знамя, но у нее был аккуратно отделанный воротничок, «чтобы привлекать внимание к лицу», как говорилось в рекламе одежды для будущих матерей. С воротничком или без него, даже мисс Уилкинс не могла не заметить, что она беременна.

— Как пожелаете, миссис Дьюмонт.

Лицо ее, как всегда, было тупым и невыразительным. Можно не сомневаться, она не будет называть ее Джаффи, потому что в этом случае ей тоже надо сообщить свое имя. Даже Мэтт называл ее мисс Уилкинс.

— Благодарю, — сухо сказала Джаффи. — Я подожду мистера Варлея.

Она села на голубой стул времен королевы Анны напротив стола секретарши, который, как и все остальное в этом офисе, был таким же, каким она впервые увидела в 1949 году, и взяла экземпляр «Верайти», лежащий рядом. Когда вошел Мэтт, она прочитала уже половину статьи о повышении стоимости театральных постановок. Автор сообщал, что спектакль «Когда наступает утро» создал опасный прецедент.

— Добрый день, — сказал Мэтт. — Какой приятный сюрприз. Я не ждал тебя сегодня. Пошли. — Его голос был вполне нормальным, он взял у мисс Уилкинс стопку телефонных сообщений и повел Джаффи в свой кабинет. Здесь было светлее, и она заметила, что он выглядел необычно усталым, но не более.

Он положил полоски сообщений рядом с телефоном:

— Сегодня больше, чем обычно, должно быть, в делах наметилось оживление.

— Я полагаю, большинство из них с выражением соболезнования, Мэтт.

Он смотрел на нее и ничего не говорил несколько секунд.

— Откуда ты знаешь? Откуда могут знать остальные?

— В газете «Тайме» помещен некролог. Я не смотрела в других газетах, но, вероятно, там тоже есть сообщения.

— Но я не посылал заметку. Мне не хотелось, чтобы кто-то знал об этом. О Пэтси знали всего несколько человек.

— Несса сказала, что это делает автоматически владелец похоронного бюро, если не предупредить его. Вероятно, ты не сделал этого. Как она умерла, Мэтт? — Это не было простым любопытством. Он должен кому-то рассказать, Джаффи была убеждена в этом. Сейчас он не должен замыкаться, как делал это долгие трагические годы.

— Кровоизлияние в мозг, вчера утром. Врач говорит, что в этом нет ничего необычного в подобных случаях. Он наблюдает таких больных в течение многих лет.

Удивляет лишь, что это не случилось гораздо раньше, Слава Богу, все произошло быстро и безболезненно.

— Безболезненно для Пэтси, — сказала Джаффи, затем обошла стол вокруг, присела на угол и приложила руку к его щеке. — А для тебя?

Он накрыл ее руку своей ладонью и крепко прижал.

— Еще не знаю. Все произошло так неожиданно. У меня не было времени до конца осознать случившееся.

Думаю, я просто растерялся. Несмотря на свое состояние, она всегда была со мной, постоянно присутствовала в моей жизни. Был кто-то, о ком я всегда думал и заботился.

— Хорошо, я рада, что ты понял это. — Джаффи наклонилась и поцеловала его в лоб. Нежным дружеским поцелуем, а не как любовница. — И ты должен знать, что рядом с тобой всегда есть друзья. Я, конечно, и многие другие.

— Знаю. — Он сжал ее руку, затем похлопал по животу и сказал очень тихо:

— Ужасные времена настали для нас, не так ли?

— Ты имеешь в виду ребенка или Пэтси?

— Пэтси. Для детей любое время хорошо. Не подумай, что я не хочу твоей беременности.

«А я подумала», — мелькнуло в голове у Джаффи. От этих слов у нее перехватило дыхание, и она судорожно раскрыла рот.

— Что такое? Тебе нехорошо? Это ведь не роды?

— Конечно, нет. Мне еще носить почти три месяца. — Она попыталась улыбнуться, — Я пойду, опаздываю к парикмахеру. Но хотелось сначала повидать тебя.

Он проводил ее до входной двери, еще раз поблагодарил и поцеловал в щеку, прежде чем они расстались.

Джаффи вовсе не собиралась к парикмахеру, она была у него два дня назад. Это был только предлог, потому что она больше не могла находиться рядом с Мэттом.

Не могла открыться самой себе. В голове возникла безумная, ужасная мысль. Нет ничего хуже этого. Ничего подлее. «Прости меня, малыш. Прости. Я не имела этого в виду. Я хочу тебя. Конечно, хочу. Это лишь минутное безумие, неожиданное предположение о том, что, если бы я немного подождала, у тебя был бы другой папочка…»

А что сказала бы на это Рози? Джаффи не хотелось думать об этом. Она остановила такси, приехала домой и решила приготовить что-нибудь новенькое и необычное к обеду. Достала все свои кулинарные книги и начала листать страницы.

Карен взглянула на себя в зеркало кухонного шкафчика и решила, что пришло время третьей стадии. Стоял май, и она переживала с Рождества то, что Фрэнк назвал второй стадией: она совершила чудо и не бросила ни одной монеты ни в один автомат в течение четырех месяцев. Он сказал, что она молодец, но ей надо уехать из Невады подальше от постоянного соблазна и твердо встать на ноги. Поэтому он отвез ее в Барстоу в штате Калифорния.