Вирджиния Эндрюс - Врата рая

— Что вы ощущаете? — поинтересовался мистер Брадерз, когда мы сделали первый поворот и углубились дальше.

— Здесь так тихо. Я с трудом различаю щебет птиц в саду.

— Да. Больше всего я люблю в лабиринте эту мирную безмятежность.

Я посмотрела наверх. Даже жалобные крики морских чаек, летавших над нами, казались приглушенными, далекими. Когда мы сделали еще один поворот, он остановился.

— Вы сидите слишком низко, поэтому, наверное, не видите крышу Фарти.

— Да, только чуть-чуть над кустами. Крыша кажется уже такой далекой.

— В лабиринте можно воображать, что находишься в другом мире. Я часто это делаю, — признался он. — Вам нравится иногда представлять себе что-то, жить в фантазиях?

— Да, очень. Мы с Люком часто делали это и, если бы оба были сейчас дома, вероятно, продолжали бы играть в фантазии. Хотя, наверное, мы стали уже слишком старыми для этого.

— Люк?

— Мой… двоюродный брат… сын тети Фанни, Люк-младший.

— О да… вашей тети Фанни. Я забыл про нее.

— Вы и ее знали!

— Я слышал о ней.

Он знал больше, чем говорил, я не сомневалась. Кто же этот человек? Не поступила ли я слишком опрометчиво, приняв так быстро его приглашение? Я обхватила себя руками, как бы защищаясь. Часть меня рвалась вернуться обратно в дом, но другая, более сильная часть хотела увидеть коттедж и побольше узнать об этом таинственном обворожительном человеке.

— Вам холодно? Здесь бывает довольно прохладно.

— Все хорошо. Еще долго нам добираться?

— Всего несколько минут. Мы сделаем этот поворот, потом другой, затем прямо до нового поворота и еще один поворот и окажемся на другой стороне.

— Я теперь могу понять, как легко здесь заблудиться.

— Да, это случается. Однажды ваша мать заблудилась.

— Правда? Она никогда не говорила мне об этом.

Он засмеялся:

— Так я впервые увидел ее. Она не могла найти дорогу назад.

— Пожалуйста, расскажите мне об этом, — попросила я. — Она так неохотно говорила о днях, проведенных ею в Фарти.

— Это случилось, когда она зашла в лабиринт в первый раз. Я работал в коттедже — кажется, делал маленькие латы для крошечных рыцарей, — и вдруг она появилась в дверях. Она выглядела невинной и потерянной, почти как ангел, вышедший из тумана… прекрасной и решительной. В тот день стоял густой туман и стемнело очень быстро. Она боялась, что не найдет дороги назад.

— Трой там тоже был?

— Да, он был.

— А что случилось потом? — поторопила я, недовольная его драматическими паузами.

— О, мы успокоили ее. Насколько я помню, мы дали ей поесть, а потом отвели назад через лабиринт.

— Странно думать о своей матери, как о молодой девушке.

— Она была очень красивой молодой леди и так похожа на вас.

— Однако я не чувствую себя особенно красивой в эти дни.

— Вы будете такой. Уверен в этом. Ну вот, остался только один поворот.

Мы повернули за угол и вышли из лабиринта. Перед нами была дорожка, выложенная светлыми плитами и обсаженная высокими соснами. Прямо впереди стоял маленький каменный коттедж с шиферной крышей красного цвета, который казался низеньким среди высоких сосен. Игрушечная модель Таттертонов полностью соответствовала оригиналу. Я не смогла удержаться и не вскрикнуть. Это был игрушечный коттедж мамы, который она подарила мне в день моего восемнадцатилетия. Все это было так странно. Я как бы перенеслась в фантастический мир, в мир игрушек, где люди живут своими мечтами.

Если бы был со мной здесь Люк! Он бы увидел, что все наши фантазии могут воплощаться в реальности. Те две крохотные фигурки в игрушечном коттедже были бы нами.

Вокруг домика извивался забор из колышков высотой до колен. Он не предназначался для того, чтобы от кого-то отгораживаться, просто служил подпоркой для вьющихся роз и выглядел совершенно таким же, как и на игрушечной модели.

В отличие от остальной территории Фарти местность вокруг коттеджа была хорошо ухожена, во всем чувствовалась заботливая рука. Густая и ровно подстриженная трава, забор выкрашен белой краской, дорожки чистые и ровные, стекла в окнах блестели.

— Ну… вот и коттедж.

— Он как бы пришел сюда из книжки. Как бы я хотела нарисовать его.

— Вы рисуете?

— О да. Рисование — это моя страсть. Я это делаю даже теперь, во время лечения. Я хочу изучать искусство и постоянно работать над собой, — заявила я с надеждой.

— Конечно. Конечно, — дважды повторил мистер Брадерз, перенесясь опять в воспоминания. — Да, тогда вы, может быть, когда-нибудь нарисуете его. Почему бы и нет?

— Мы можем зайти внутрь? — спросила я.

— Обязательно. А вас не будут искать там, в Фарти?

— Мне это безразлично. Я чувствую себя там пленницей. Пожалуйста, ввезите меня в коттедж.

Он провез меня по плиточной дорожке до входной двери, открыл ее и вкатил внутрь. Игрушки Таттертона стояли повсюду: на полках и на доске над камином. Здесь также было по крайней мере полдюжины старинных часов, которые все ходили. И как бы в подтверждение пробили напольные часы в углу комнаты, а музыкальная шкатулка голубого цвета, выполненная в форме коттеджа, открыла входную дверцу. Из нее вышло, быстро вернувшись обратно, крошечное семейство, сопровождаемое приятной, легко запоминающейся и очень знакомой мелодией.

Это была та самая мелодия, которая звучала, когда поднимали крышу у игрушечного коттеджа в Уиннерроу, — ноктюрн Шопена. Когда музыка прекратилась, мы посмотрели друг на друга.

— У моей матери был игрушечный коттедж — точная копия этого, со всеми кустами и соснами, и он исполнял эту же самую мелодию. Она подарила мне его в день восемнадцатилетия. Ему столько лет, сколько и мне, а он все еще играет. Кто-то прислал коттедж маме сразу после моего рождения.

— Да. — Он с трудом выговорил это слово. Он казался испуганным, его глаза несколько расширились. Затем выражение лица мистера Брадерза изменилось и стало печальным. Голова склонилась на сторону, и на мгновение он глубоко задумался. Внезапно, осознав, что я смотрю на него, он улыбнулся.

Я быстро отвернулась и стала продолжать изучать помещение. Оно было необычно уютным и теплым, таким, каким, по моему мнению, должен быть домик садовника. Хотя мебель была старой, ничего не выглядело изношенным. Полки, полы, занавеси — все выглядело опрятным и чистым, как в доме чрезвычайно аккуратного человека. Дом состоял всего из двух комнат. В жилой прямо перед камином находился длинный стол, на котором лежали крохотные кусочки металла, инструменты и незаконченная игрушечная средневековая деревня. Церковь с винтообразной крышей и цветными окнами была уже доделана. В ее дверях стоял священник, который приветствовал прихожан. Там были также магазины, прекрасные каменные дома и хижины более бедных людей. Несколько маленьких повозок с запряженными в них лошадками, а также некоторые детали не были еще закончены.