Бог Боли (ЛП) - Кент Рина

Тайная часть меня любит это. Слишком сильно. Это пугает меня.

— Да?

— У тебя есть кто-то, кто приходит?

— Пока нет. У меня есть запас еды, которого нам хватит на несколько месяцев. Но даже если она закончится, тебе не стоит об этом беспокоиться. Излишне говорить, что если у тебя есть планы побега, то тебе лучше от них отказаться.

Мои легкие раздуваются от долгого дыхания, когда я позволяю своей вилке вонзиться в салат, не поднося ничего ко рту.

— Могу я хотя бы позвонить маме и сказать, что со мной все в порядке?

— Чтобы твой отец мог отследить звонок?

— Тогда я просто напишу ей.

— Нет. Здесь нет телефонов.

Я издаю стон разочарования.

— А если кто-то из нас получит травму или заболеет, и нам придется звать на помощь?

— Я подумаю об этом, когда это случится.

Он наливает себе бокал вина. Без шуток, он пьет вино. В долбаные двадцать лет.

Он иногда похож на старика, клянусь.

Но я не отказываюсь от выпивки, поэтому, когда он наливает мне бокал, я тоже делаю глоток.

Это безвкусное вино начинает мне нравиться. Или, может быть, его семья держит только дорогое вино, потому что до сих пор я никогда не думала, что оно мне понравится.

Крейтон откидывается на стуле, вертя в руках бокал с вином и наблюдая за мной с легкой улыбкой.

Я набиваю рот салатом.

— Почему ты выглядишь таким довольным собой?

— А почему бы и нет?

— Ну и ну, не знаю. Потому что ты меня похитил?

— Тебе здесь нравится.

— Нравится, но я не хочу быть запертой в этом месте до конца жизни.

— Это лучше, чем быть окруженным внешним миром.

О.

И тут меня осенило.

Внешний мир, правда о его происхождении и участии моих родителей — вот что нас разлучило, поэтому Крейтон специально выбрал место, где они не смогут до нас добраться.

Я не знаю, должна ли я быть тронута или потрясена этим фактом.

— Как насчет твоих родителей? — шепчу я. — Они, должно быть, скучают по тебе

— Они понимают. Папа поддержал этот план.

— Он что?

Крейтон поднимает свой бокал в форме аплодисментов.

— Награда «Лучший отец года» достается Эйдену Кингу.

— Вау. Я думала, что он может быть не в себе после нашего разговора, но теперь я уверена.

Одна из его бровей поднимается.

— Вы говорили?

— Скорее, он угрожал мне, но папа тоже угрожал ему, чуть не убил его, вообще-то, поэтому я притворилась, что упала в обморок, и у папы не было выбора, кроме как забрать меня обратно. Хотя он совершенно не поверил в мое представление. — Я вздыхаю. — Боюсь, если они встретятся снова, случится что-то вроде мировой войны.

— Это еще одна причина не возвращаться.

— Тогда мы бы просто бежали.

— И что?

Я отпускаю разочарованный вздох.

— Мы не можем просто сделать это, Крейтон. У нас есть жизнь дома. Люди ждут нас. Люди, которые нас любят.

Он ест молча, и я думаю, что он отмахнулся от меня, что он делает всякий раз, когда он хочет сменить тему.

Я тоже ем, чувствуя, как мое сердце сжимается и умирает в груди.

Он действительно не хочет смотреть на обиду сквозь пальцы. Она уже сформировала его сущность, и чем больше я пытаюсь заставить его избавиться от нее, тем сильнее он держится за нее.

— Как его зовут? — вопрос, который он задает низким тоном, застает меня врасплох.

— Кого?

— Мужчина в черном, который все время рядом с тобой, выглядит вдвое старше тебя, и которому ты постоянно улыбаешься.

Я хмурюсь.

— Ян?

Полный расчет охватывает его черты.

— Ян. Русский, я полагаю?

— Да, разве я не упоминал его раньше? Мы так близки, и он крутой парень. Бывший член элитного российского спецназа, занимал одно из первых мест, и один из самых безжалостных убийц в Братве.

— Мы увидим, насколько он силен, когда я забью его до смерти.

Мои губы разъезжаются, когда меня осеняет осознание, и я разражаюсь смехом.

Он ревнует к нему.

Крейтон ревнует к Яну..

В его уникальных океанских глазах мелькает темный взгляд.

— Над чем ты смеешься?

— Прости, но это просто слишком смешно, — говорю я, все еще борясь с остатками смеха. — Ян — второй помощник папы.

— И? Почему эта информация смешная? Если уж на то пошло, это заставляет меня ненавидеть твоего отца еще больше за то, что он привел этого Яна в твою жизнь.

— Мой Чайковский, ты серьезно?

— Я же говорил тебе перестать поклоняться этому мертвецу.

Я подавляю улыбку.

— Ян — как мой любимый дядя, гораздо более доступный, чем Коля и Борис.

— Их больше?

— У нас целая армия охранников. Но не волнуйся, я никогда не интересовалась ими в этом смысле. Во-первых, они намного старше. Во-вторых, папа содрал бы с них кожу живьем. Кроме того, он страстно ненавидит Яна.

— Почему?

— Потому что он мамин лучший друг, и ему это вроде как не нравится. Ян не перестает провоцировать его, так что за всей этой ситуацией забавно наблюдать.

— Если он так не нравится твоему отцу, почему он не избавится от него?

— Потому что папа знает, как маме нужен друг, — я ухмыляюсь. — Говорю тебе, у Яна будет день открытых дверей, когда он узнает, что и ты, и папа ревнуете к нему.

— Я не ревную.

— Да, точно. Погоди-ка, как ты увидел фотографию, которую я выложила с Яном?

Он молчит и полностью игнорирует меня, отпивая из своего бокала.

— У тебя нет социальных сетей. Ты следил за мной через аккаунт Реми или что-то в этом роде?

— Я пытался, но он узнал об этом и выставил меня перед всеми в своей супер драматичной манере.

Я смеюсь.

— Я могу себе это представить. Должно быть, это было забавно.

— Нет, не было. И Реми не такой уж и смешной.

— Он уморительный. Не ревнуй.

Он сужает глаза на меня, но ничего не говорит.

— Тогда как ты меня выследил? Единственная альтернатива — через чужие аккаунты, но я сомневаюсь, что они дали бы тебе свои телефоны, если только... ты сам не создал аккаунт?

Молчание.

Я вскакиваю со своего места и обхожу стол, чтобы подойти к нему.

— Ты создал!

— Садись и доедай свою еду.

— Нет, это гораздо важнее. Все остальные знают, что у тебя есть страница в социальной сети? Твоя фотография профиля? Твой первый пост? Биография? Я хочу знать все эти вещи...

Мои слова замирают в горле, когда он берет меня за запястье и заставляет сесть. На этот раз на одно из его бедер, так что я практически сижу на нем верхом.

Тепло расцветает там, где мои трусики соединяются с его джинсами, и распространяется по всей моей коже.

Его слегка заросший щетиной подбородок трется о мою щеку, когда он шепчет мрачные слова:

— Я сказал, садись и ешь.

— Если я это сделаю, ты скажешь мне свой ник? — я не узнаю хрипоту своего голоса.

— Это уже не важно, учитывая, что мы не уезжаем.

— Или ты так думаешь.

Его глаза, эти великолепные глаза, которые, я уверена, когда-то принадлежали падшему ангелу, превратились в щели.

— Что это значит?

— О, ничего.

— Анника, — я чувствую вибрацию его предупреждения раньше, чем слышу его, и помоги мне Чайковский, его авторитетный голос так заводит.

— Я просто говорю, — я пожимаю плечами и беру картошку.

Я собираюсь убедить его отпустить свою обиду, даже если это будет последнее, что я сделаю.

А если у меня не получится, то пусть это будет последнее, что я сделаю.

— У тебя есть время пока я не сосчитаю до трёх , чтобы сказать мне или, да поможет мне Бог...

Я вскакиваю с его колен и бросаюсь в сторону дома. Адреналин бурлит в моих венах при мысли об игре в кошки-мышки.

— Поймай меня сначала.

Глаза Крейтона наполняются безумной звериной силой. Тот тип силы, из-за которой я влюбилась в него с самого начала.

Это мой Крейтон.

Единственный Крейтон, которому следует позволить царствовать.

Другой, который хочет уничтожить нас обоих, — мудак, и мне нужно найти способ победить его.