Люсьен Гольдберг - Скандалы

Распахнув двери, она увидела Рону с толстым конвертом в руках.

– Уф, – выдохнула, улыбаясь, Рона. – А я-то все думала, каковы эти дома внутри. Только сейчас поняла, что ты занимаешь весь этаж, черт побери.

Джорджина сморщила нос.

– Да, дом великоват. Заходи.

– Мне кажется, он тянется от Парк-авеню до Лексингтон.

– Ну, не совсем.

В холле Рона протянула ей конверт.

– Держи – бессмертная проза из осеннего каталога „Уинслоу".

Взяв пакет, Джорджина прикинула на руке его вес.

– О, Рона, зачем ты это сделала? Книги сейчас так дороги!

Рона засмеялась.

– Не так уж, если берешь их со склада на четвертом этаже. Одно из немногих преимуществ издательского бизнеса – бесплатные книги. Стоит заглядывать туда перед самым Рождеством.

– Очень мило с твоей стороны, я рада любой из этих книг, – сказала Джорджина, покидая холл и надеясь, что Рона не заметит китайские обои с ручной росписью.

Но вдруг Рона воскликнула:

– Ну и ну, Джорджи! Это же обои с рисунками династии Мин. Надеюсь, тебе известно, что их расписывают чистым золотом.

Джорджина бросила на обои такой взгляд, словно видит их в первый раз.

– Откуда ты знаешь? Рона пожала плечами.

– Однажды редактировала пятидесятидолларовое подарочное издание объемом в пару листов. Могу рассказать также, как выглядит водопроводный кран из золота.

Джорджина рассмеялась. Она уже забыла, как непринужденно ведет себя Рона и как приятно встретиться с кем-то из прежней жизни.

– Пошли на кухню. Я думаю, мы посидим там. Так уютнее, – добавила она, направляясь в задний холл. Не услышав ответа, Джорджина оглянулась, но Роны не увидела. Она вернулась в большой холл: Рона стояла перед аркой, ведущей в гостиную.

– Рона?

– Боже милостивый, – выдохнула та. – Это что, терраса или часть Центрального парка, которой я раньше не видела?

– Терраса, Рона. Идем на кухню.

– Если ты не возражаешь, можно мне пройтись по дому? – спросила Рона. – Кажется, я не видела ничего подобного после того, как в старших классах побывала на экскурсии в Бленхеймском дворце.

Осматривая дом, Рона почти все время молчала, видимо, она знала куда больше Джорджины о происхождении антикварных вещей, тканей, которыми пользовались декораторы, и о том, когда был изготовлен серебряный сервиз, а также лебеди высотой почти в метр у входа в столовую.

– Джорджи, – вдруг тихо сказала Рона, – не покажется ли тебе дерзким мое желание посидеть за ленчем в гостиной?

– Что ты... нет... ради Бога. Ты в самом деле хочешь остаться здесь?

– Видишь ли, в конторе есть одна крайне несимпатичная мне особа, которой я с удовольствием расскажу об этой обстановке. У нее от этого голова закружится.

– Закружится?

– Да она просто потеряет дар речи.

– Ну, тогда... – сказала Джорджина, дерну) шнурок колокольчика, чтобы вызвать прислугу, – давай так и сделаем.

Сельма тотчас появилась на пороге.

– Да, мэм?

– Сельма, это моя подруга Рона Фридман. Мы решили посидеть здесь. Накройте, пожалуйста, на стол.

– Хорошо, мэм.

– И скажите Гроверу, что мы хотим самое лучшее сухое белое. Он сам выберет.

Рона с большим интересом наблюдала за происходящим. Когда Сельма бесшумно скрылась на кухне, Рона спросила:

– Кто такой Гровер?

– Наш дворецкий. Обычно Гровер не обслуживает нас за ленчем, но, думаю, он нам понадобится. Не возражаешь?

– Нет, – ответила Рона, сдержав улыбку. – А он носит белые перчатки?

– Конечно, – с насмешливым высокомерием подтвердила Джорджина.

– Отлично; меня никогда не обслуживал настоящий дворецкий. Я хочу изведать все, что только возможно.

– Но он молчит, пока к нему не обращаются.

– Слава Богу, что в этом гнусном мире осталось хоть что-то аристократическое.

– Идем, – пригласила Джорджина, – Сельма принесет вино на террасу. Мы посидим там, пока она накроет стол для ленча.

На женщин падали мягкие лучи осеннего солнца. Отсюда был виден почти весь Манхэттен.

Подойдя к парапету, Рона облокотилась на него и посмотрела на юг.

– Как в кино, – сказала она, изумленно тряхнув головой. – Я знала, что есть и такая жизнь, но до сих пор не соприкасалась с ней.

Джорджина подошла к Роне.

– Восхитительно, не правда ли? Мне до сих пор не верится, что все это происходит со мной.

– Ох, Джорджи, – сказала Рона. – Я была права, обрадовавшись, что хоть тебе выпала такая судьба.

– Я для этого ничего не делала, – задумчиво произнесла Джорджина. – Это все Таннер. Все здесь принадлежит ему. А я просто вышла за него замуж.

– Ты недооцениваешь себя, Джорджи. Тебе удалось стать такой, что Таннеру захотелось положить все это к твоим ногам.

Джорджина растерянно улыбнулась.

– Временами меня охватывает чувство вины, словно я здесь чужая и не по праву пользуюсь этим.

– Брось! Ты это заслужила. Кроме того, подумай о том, что могло бы быть с тобой. Сейчас ты живешь обеспеченно и спокойно. Рядом с тобой мужчина, обожающий тебя. И все это – твое. – Она развела руками, как бы поясняя, что и весь Манхэттен тоже принадлежит Джорджи.

На террасе появилась Сельма с подносом. На нем стояли два бокала с вином.

– Давай посидим в бельведере. Солнце слишком печет.

Они уселись на небольших пестрых диванчиках, очертания которых напоминали изгиб стеклянной стенки, ожидая, когда Сельма подаст им вино.

– Ленч будет подан через десять минут, мэм, – тихо сказала та Джорджине.

– Спасибо, Сельма. Кстати, подогрейте те булочки, что я сделала утром. Они на буфете.

Кивнув, Сельма исчезла.

Сделав глоток вина, Джорджина поставила бокал на стеклянный столик. – Расскажи мне, как ты живешь?

– В общем-то, неплохо, но порой несколько устаю, чувствуя в этом городе особое одиночество.

Я часто мечтаю, как вернусь в Вермонт и займусь еженедельником отца. Он подумывает уйти на покой.

– Так сделай это, – оживилась Джорджина, желая, чтобы ее подруга решилась осуществить то, на что не решалась она.

– Я не такая храбрая, Джорджи. Последние десять лет мне приходилось выплачивать долг за учебу. Наконец я нашла работу по душе, но оказалась под пятой у злобного монстра. Я уж думала, что жизнь хоть немного улыбнется мне, но этого не случилось. Тебе так повезло. Все впереди.

– У меня? Рона, я вышла замуж за человека, который оставит меня богатой вдовой прежде, чем мне исполнится сорок лет. И мне придется начинать все сначала. Если не считать особой удачей массаж лица и ленчи.

– Но у тебя будут твои книги... – Рона умолкла.

– Книга.

– Да, пока. Скоро ты начнешь работать над новой. Кажется, речь шла о шести. Во всяком случае, так говорили на встрече сегодня утром.