Дайана Стингли - Весь в моей любви

Снова странные взгляды.

– Что тебе интересно попробовать? – с мученическим видом вопросила мать. Девять месяцев она носила меня в животе, и вот, пожалуйста: все, на что я гожусь – это болтать о собаках.

– Повторить данный эксперимент, – охотно поделилась я идеей. – Одна из нас может взять собаку и уехать куда-нибудь за десять миль. А другая произнесет кличку собаки, и посмотрим, прореагирует ли животное. Проверим, возможно ли это в действительности. Учтите, всем сразу ехать нельзя, одной придется остаться, чтобы позвать собаку.

– Какую еще собаку? – простонала мать, будто у нее заныли зубы.

– У тебя нет собаки, – заметила тетка. – Ни у кого из нас нет собаки.

– Ой! – Тут они оказались правы. – Я как раз думала, может, завести собачку? – неловко добавила я, понимая, что потерпела поражение. Этих дам не остановить. Их дух сделан из стали. Они коварно играли со мной, выжидая удобный момент.

– За собакой требуются уход и забота, Саманта, – строго проговорила тетка. – Как за любым ценным приобретением. Честно говоря, не понимаю, для чего в наше время заводить собак. Надо сидеть дома, чтобы позволить себе содержать пса. Никто дома не сидит. Ты заметила, Тереза? В наше время никто не сидит дома! Полагаю, все заняты работой.

– Верно, – подхватила мать. – Ты обратила внимание, сколько магазинов предлагают готовые обеды ко Дню благодарения? В праздник с утра можно купить обед, а перед подачей на стол разоГрегь. Насколько я знаю, на всей улице только у нас в День благодарения домашний обед.

– Ничего удивительного, – поддержала ее тетка, с явным облегчением вновь ощутив себя в своей тарелке. – Самое возмутительное, некоторые заявляют, будто у них нет времени готовить. Можно подумать, у нас в сутках двадцать семь часов.

Ну, все, понеслось…

– Люди в наши дни не отличают важные вещи от пустяков. Бегут в магазин, покупают готовые обеды да еще, бьюсь об заклад, сервируют их на картонных тарелках, а после удивляются, с чего их дети пристрастились к наркотикам.

Оставляю родственников докапываться до причин критической ситуации с наркоманией. Это у матери с теткой не от бедности воображения, не от недостатка образования или отсутствия всякой надежды, это даже не крик о помощи, это вопль об уважении к обеденным традициям.

– Ты права, Тереза. Как печально… Остается надеяться, Саманта ценит уклад семьи, в которой родилась и выросла.

Вы даже не представляете, до какой степени, тетя Марни.

– Надеюсь, да, – согласилась мать, скромно потупившись.

– Да-да, конечно, мама, я ценю наш уклад. – К счастью, ни мать, ни ее сестра не уловили иронии в моих словах. – Должна признать, сегодня вы превзошли себя в приготовлении картофельного пюре. Оно восхитительно. – Капитулировать, так с хорошей миной, простите за каламбур.

– Все дело в сметане, – посвятили они меня в тайну. Ах – ах, как ошеломила меня эта новость. – У тебя ни за что не получится хорошего картофельного пюре, если не добавишь настоящую сметану. Не молоко, а именно сметану. И настоящее масло. Иначе не стоит и возиться.

– Да, иначе никакого смысла, – подтвердила тетка. – С тем же успехом можно открыть коробку сухого порошка, добавить воды и считать это картофельным пюре, а затем плюхнуть на картонную тарелку и назвать обедом.

Кивнув, я съела еще пюре.

– Саманта, у тебя, кажется, кончился шпинат. – Мать взяла салатницу и протянула мне. – Шпината много. Угощайся.

Глава 3

Когда в лесу падает дерево, лес слышит лишь то, что хочет

До того как средства массовой информации открыли бактерии, мытье посуды составляло самую простую часть Дня благодарения, и здесь мой вклад и общее дело даже поощрялся.

Но так было прежде. Первую ошибку я допустила, когда, вытащив рулон фольги из выдвижного ящика, принялась заворачивать индейку, не вымыв предварительно рук стоявшим на страже нашего здоровья антибактериальным мылом, бутылки с которым мать размещает везде, где есть раковины. Разве мне не известно, что на немытых руках может оказаться сальмонелла, чьими бациллами я сплошь засыплю фольгу и индейку? Робкая попытка разрядить обстановку – я напомнила матери, что она шесть десятков лет обходилась без антибактериального мыла и все еще жива, – ей не понравилась. Тогда я попыталась воззвать к логике: даже моих скромных знаний о сальмонелле хватает, чтобы утверждать: вы не можете заразить ею индейку, скорее индейка вас ею наградит. Мать убедить невозможно.

– Саманта, это же нетрудно – вымыть руки. Нужна всего минута. Исследования показали – это наиболее эффективный способ избежать заражения сальмонеллой.

Спорить смысла не имело. Услышанная матерью фраза «исследования показали» означала одно: Господь лично провел опыты и перепроверил результаты.

Я вымыла руки, помогла, чем смогла, но, в конце концов, все-таки пришлось освобождать помещение. Все видимые поверхности сбрызнули антибактериальным спреем: Бог знает, какой опасности подвергались мои легкие, вдыхая частицы просроченного аэрозоля. Я вышла глотнуть свежего воздуха и заодно курнуть.

После обеззараживания кухни мы с азартом приступили к «Яхтци». Не знаю, почему мы всегда играем в «Яхтци» в День благодарения. Для меня это нечто само собой разумеющееся, вроде земного притяжения. Стандартная «Яхтци» не требует особой стратегии: здравомыслящий человек за несколько секунд просчитает возможные ходы противников.

Однако за столом собрались не здравомыслящие люди, а носители моего генетического кода. Партия следовала за партией. После каждого броска костей мать и тетка скрупулезно изучали листок с подсчетом очков. Во время игры полагалось хранить гробовое молчание – раскрывать рот имел право только водящий. Вот пример настоящей техники безопасности – риск возникновения интересной беседы снижался до нуля.

Вечер подходил к концу, скоро уходить, сосредотачиваться на игре становилось все труднее. Мыслями я невольно возвращалась к другому вечеру, который полагала худшим в своей жизни, что, учитывая некоторые достопамятные вечера, можно считать своеобразным рекордом.

Ту фразу Грег бросил небрежно, доедая обед в моей новой квартире. В моей первой квартире. У него даже не хватило совести изобразить волнение или потупиться. Спустя несколько лет в ушах все еще звучат его слова: «По-моему, нам пора поменять партнеров. Не хотим же мы преждевременно превратиться в старичков-супругов!» Заявление сопровождалось широкой улыбкой и подмигиванием. Я тоже расплылась в улыбке и выдавила нечто, сошедшее за членораздельную речь и безразличие к его предложению.

Грег позвонил через пару недель, причем держался так, словно уезжал на каникулы. Приняв игру, я стала вести себя также, когда он звонил или когда мы встречались. Сначала не хотела показывать, как мне больно, затем начала надеяться, что однажды мы вновь будем вместе, и постепенно Грег превратился в доброго приятеля, настоящего друга, всегда готового помочь с переездом или отвезти в аэропорт, а этим поневоле начинаешь дорожить.