Сара О'Брайен - Горячая собственность

— Да, — тихо произнес он. — Я был удивлен. — Он определенно становился взрослым.

Я кивнула.

— Послушай, — продолжал Вилли, — запомни: если кто-нибудь из газетчиков придет брать у тебя интервью, обязательно вставь словечко о нашей группе. Каждую пятницу в девять в «Храме». «Кишечный инстинкт». Эллен, запомнишь название, о'кей?

Я усмехнулась. Парень не изменился.

— Обязательно.

— Я испекла на десерт яблочный пирог, — объявила мама, вынимая из духовки дымящееся блюдо. Вилли и я обменялись быстрыми взглядами и сделали жесты, какие бывают при рвотных позывах. Мы называли это угощение «смерть желудку». Она поставила пирог на стол и украсила его в центре завитушкой из сырого яблока.

— Ну вот, получился превосходно, — удовлетворенно сказала она, отрезая огромные куски.

— Кажется, звонит телефон? — Вилли вскочил со стула и бросился вон из кухни, прежде чем мы успели остановить его. Скотина, подумала я, теперь мне надо здесь сидеть. Между нами существовало негласное правило, что скрыться может только один из нас, а второй должен оставаться и страдать. Я делала вид, что ем.

— Иди, посмотри, Эллен, быстро, иди сюда, пока не кончилось, — закричал Вилли из гостиной. Я с радостью бросила вилку и побежала. Мама поспевала за мной.

— Смотри, кто в телевизоре, смотри! — Вилли показывал на экран так, словно сделал важное открытие. Там стоял Эндрю перед нашим офисом — можно было прочесть название «Глэдстоун и Ричардз» — и его интервьюировали для вечерних новостей. Чертов ублюдок. Я постаралась сконцентрироваться на том, что он говорил, но улавливала только отдельные слова — труп, диван, полиция. Он выглядел в точности как модель с обложки воскресного глянцевого журнала — белые зубы, отличная кожа и едва заметная улыбка. Нельзя же было улыбаться во весь рот, говоря о том, что нашел труп. И Эндрю знал это.

— Он, как всегда, очарователен. Ты упустила свой шанс с ним, Эллен. Идеальный мужчина, а ты прогнала его. И куда? В Лондон, — с упреком сказала мама, когда кончился репортаж.

Вилли хихикнул в своем кресле. Я поклялась себе, что не стану защищаться. Я училась вести себя с моей матерью.

— Мам, ты ничего не понимаешь. Он большая самодовольная свинья. Все, что его интересует, — это работа. Работа, работа и еще раз работа. Ты видела его в «Новостях», весь из себя елейный и обходительный, и ему наплевать на этого беднягу… — Мой голос сорвался.

Вилли теперь открыто смеялся. Моя мать смотрела на меня так, словно я была каким-то инопланетянином, случайно заброшенным в ее жизнь, который выдавал себя за ее дочь. Она вздохнула и вытерла руки о передник.

— Хочешь кофе к паю? — спросила она.

Домой в тот вечер меня отвез папа. Чудесный, надежный папа, который дымил как паровоз, несмотря на то, что в прошлом году у него был сердечный приступ. Он возлагал вину за него на мамину стряпню и курил теперь тайком. В его машине стоял стойкий запах окурков и какой-то гадости из «Макдональда» или «Бюргер Кинга». Я не ругала его за fast food или курение. С мамой жить было непросто.

Он высадил меня возле дома, после того как взял с меня обещание позвонить дяде Джерри насчет машины. Я вошла, благодарная за тишину и покой. Покормила голодного Джоя и отправила его на балкон немного побегать (особенно разбежаться там было негде — балкон был всего лишь шести футов в длину). Я проверила автоответчик на предмет звонков, обнаружив только один звонок, от Индии, и я слушала его, пока готовила какао в своей galley кухне.

Каждый аукционист знает, что слово «galley» означает крошечную, миниатюрную, малюсенькую, слишком маленькую кухню даже для одной девушки с котом. Я могла приготовить кофе в моей кухне, не сходя с места. Однажды я продемонстрировала это Руфь и Индии во время нашего девичника. Они были поражены, но, правда, к тому времени мы распивали уже четвертую бутылку вина и легко поражались чему угодно.

Индия не сказала ничего важного, просто «как поживаешь?» и тому подобное. И еще она посвятила меня в свои планы по организации нашей светской жизни в следующем месяце. Я знала Индию с детства — она всегда была очень организованной девочкой в отличие от меня, которая все делала спонтанно. Как ни смешно, ее родители до сегодняшнего дня оставались типичными хиппи. Наверное, поэтому и выбрали для своей дочери такое имя — Индия Маделина Берк. Я сохранила ее звонок, чтобы потом переписать подробности нашей светской жизни в свой ежедневник, и позвонила дяде Джерри, отхлебывая горячее какао.

— Привет, дядя Джерри, это я, Эллен.

— Привет, милая, чем могу быть тебе полезен?

Дядя Джерри был торговцем подержанных машин. У него были всякие: lingo, Elvis, сломанные и старые.

— Мне нужна машина. «Фиеста», которую ты мне продал, загорелась.

— А, эта груда старого металлолома. Никто в этой стране больше не ездит на старых машинах. Так, дай-ка подумать…

Я сбросила туфли и растянулась на софе, пока Джерри размышлял. Это могло тянуться довольно долго.

— Есть. Как раз то, что тебе надо. Сделана словно для тебя. Я привезу ее завтра утром. Она почти новая.

То, что он сказал «почти новая», ничего не значило. Он говорил так обо всех своих машинах.

— Приезжай ко мне в офис, скажем, в половине десятого. Замечательно. До скорого, — сказала я, вешая трубку. Я не хотела знать, какая керосинка будет причинять мне головную боль в следующий раз. Но эта оказалась даже хуже, чем я ожидала.

Я отправилась на работу рано, так как хотела подчистить долги с бумагами и телефонными звонками. Когда я вошла, задыхаясь после быстрой ходьбы — мое тело не привыкло к таким физическим нагрузкам, — Молли уже восседала на своем троне в приемной.

— Он выступал в «Новостях», — объявила она, полируя ногти. Сегодня они были бирюзовыми.

— Доброе утро, Молли, — с ехидной улыбочкой поздоровалась я, направляясь на кухню. Мне срочно требовалось вливание кофеина. Не то я бы дала Молли взбучку, и тогда закончила бы тем, что стала бы получать самых невыгодных клиентов. Молли, очевидно, считала, что мужчины способны намного лучше продавать недвижимость. С этим, по ее мнению, мог справиться любой мужчина, начиная с прыщавого Райана, нашего нового младшего агента, который выглядел так, словно только что прошел конфирмацию, до Роджера — болвана и хапуги, работавшего с ипотечными кредитами. Я принесла кофе на свой стол и принялась за высящуюся передо мной гору бумаг.

— Доброе утро, Эллен. — Эндрю вошел в комнату и придвинул к себе стул. У него был собственный кабинет, а я делила офис еще с тремя аукционистами.

— Ну и как же идет твоя карьера? — вопросила я, захлопывая лежащую на столе папку. На нем был темно-серый костюм, точно под цвет его глаз. На губах блуждала слегка заметная улыбка. Я вгляделась в него и поняла, что рот, который я всегда считала сексуальным, на самом деле был самодовольным. Сложив руки на груди, я ждала ответа.