Вторая жена. Ты выбрал не нас (СИ) - Барских Оксана

Ему больше не удастся унизить меня или заставить подчиняться.

Любящая семья.

Верный и внимательный муж.

Иллюзия счастливой жизни.

Всё это остается в прошлом.

И мне там больше нет места.

Домой я больше не вернусь.

Ни за что и никогда не переступлю порог дома, в котором когда-то была счастлива.

Глава 6

Меня всё еще потряхивает от выброса адреналина в кровь, но я обеими руками держу руль и внимательно смотрю на дорогу.

Пусть это не трасса, а улицы между частными двухэтажными домами, никогда не знаешь, откуда внезапно может выскочить пешеход.

Родители живут в другом конце коттеджного поселка, так что я радуюсь тому, что не пришла к свекрам пешком, а взяла машину. Иначе мы бы с дочкой не сумели выбраться, и Саид перехватил бы нас, никуда не отпустив.

Ему никогда не нравилось ходить в гости к моим родителям, где, как они всегда говорил, его не уважают и всячески дают понять, что не принимают его в семью.

Я едва не усмехаюсь от этой мысли. Сейчас бы многое отдала за то, чтобы вернуть ему его же слова.

Будто бы меня в семье Каримовых считали своей.

Нет.

Я для них была и остаюсь швалью, о которую можно и нужно вытирать ноги. И это моя вина, что я позволяла так с собой обращаться.

Периодически поглядываю в зеркало заднего вида на дочь, но Амина всю дорогу молчит, даже не радуется, когда мы подъезжаем к знакомым воротам.

Пусть мы с Саидом и Аминой не так уж и часто навещаем моих родителей, но она всегда в такие дни была воодушевлена, ведь в этом доме ее любят и никогда не шпыняют.

Невольно вспоминаю ее убежденность, что если бы она родилась мальчиком, то ее бы все любили, и замечаю работу мыслей в ее глазах.

– Солнышко, что у тебя в руке? – спрашиваю я, кивая на сжатый кулачок.

Она даже не разжимает пальцы всю дорогу, словно в ладони что-то настолько важное, что она боится потерять свое сокровище.

Вместо ответа Амина поджимает губы и опускает голову, скрывая от меня выражение своего лица, и вызывает тем самым тревогу.

Я паркуюсь чуть подальше от ворот, чтобы не загораживать проезд, и разворачиваюсь, отстегивая на ходу ремень безопасности.

– Амина, – произношу осторожно, но не строго, чтобы не напугать дочь.

Она всё равно вздрагивает, а затем ее плечи начинают трястись, словно она плачет.

Я выскакиваю из машины и открываю пассажирскую дверь с ее стороны. Касаюсь ее лица и заставляю посмотреть на меня. Так и есть. Заплаканное личико, опухшие веки и щеки. И слезы, которыми наполнены ее глаза.

Я сглатываю ком и не нахожусь с тем, что сказать, и просто трогаю ее сжатый кулачок. Она нехотя разжимает его, и на ее ладони я вижу жемчужную бусину. Одну из тех, что Саид заставил собирать ее по всей комнате.

– Я не брала украшения. Я не воровка! – едва не кричит Амина, и я прижимаю ее к себе.

Поглаживая по голове, убеждаю ее, что верю ей. Думаю, именно это и нужно дочери. Знать, что хотя бы мать не верит мальчишкам, которые и обвинили ее в воровстве.

Во двор мы заходим, когда она успокаивается и становится вдруг аморфной. Сказывается стресс, но именно это меня и беспокоит. Она хоть и маленькая, но мысли в ее голове совсем недетские.

Машин во дворе нет, а это значит, что мужчин дома нет. Только охрана, патрулирующая территорию, и мама.

Я чувствую облегчение, так как мне бы поговорить с ней тет-а-тет.

Отец не поймет меня, когда я скажу ему о предстоящем разводе, а вот мама сумеет убедить его не пороть горячку. Сейчас отчий дом – то единственное место, куда мы с Аминой можем вернуться.

Вид матери в привычном глазу образе – в длинном закрытом платье синего цвета, однотонным белым платком на голове, который полностью прикрывает волосы, – вызывает теплые чувства, словно я наконец оказалась дома. По-настоящему дома.

– Дилара? Почему не предупредили, что навестите нас? Отца с братьями нет, но я бы хоть сказала Наире приготовить что-нибудь вкусное к вашему приезду, как раз сейчас обедать садимся, – удивляется мама и улыбается при виде нас.

Сразу же целует Амину в щечку, пока не замечая ее расстроенного личика. Несмотря на то, что у нее есть и другие внуки, от сыновей, моих братьев, детей она не делит. Относится ко всем одинаково ласково и справедливо.

– Мы с Аминой одни, мам. А от обеда не откажемся, мы с утра ничего не ели.

– Ты никогда не приходила к нам без мужа, дочка, что-то случилось? – настороженно подмечает мама, когда открывает входную дверь, но внутрь нас пропускает.

Лицо ее сразу мрачнеет, когда я не отвечаю на ее комментарий и просто отвожу стыдливо взгляд.

Когда мы разуваемся, я снова смотрю на мамино лицо и с неприятным удивлением вижу, что улыбка с ее лица спадает, как не бывало. От хорошего настроения не остается и следа.

Я прогоняю плохие мысли прочь, так как всю дорогу и так накручиваю себя.

Замечаю мамину помощницу Наиру и прикусываю губу, раздумывая, как бы рассказать всё матери наедине. Вот только она меня опережает, буквально читает мои мысли и намерения, пока я не успеваю даже рта раскрыть.

– Я надеюсь, что вы с мужем просто поссорились, и ты приехала ко мне просить совета, как помириться? – спрашивает она, как только отправляет Амину мыть руки перед обедом.

Вопрос матери звучит предостерегающе. Будто она заранее предупреждает меня, что примет только это объяснение.

Я не удивлена, что она сразу считала причину моего приезда. Мама всегда была женщиной проницательной и мудрой, и в этот раз чутье ее не подводит.

– Нет, мама, мы с Саидом не поругались. Он привел в дом вторую жену, и я не стану терпеть такого унижения. В понедельник подаю на развод.

Воцаряется напряженная тишина.

Недолгая и, как оказалось, благословенная.

– Не вздумай разводиться, Дилара! – шипит мама, заставив меня отшатнуться от вида ее искаженного негодованием лица. – Отец не допустит такого позора в нашем роду. Хоть что делай, но ты должна остаться замужней женщиной. Билаловы не разводятся!

Мама непреклонна. Поправляет свой платок и хмуро щурится, разглядывая меня с осуждением.

И ее взгляд, полный неодобрения, окончательно деморализует и ставит меня на колени.

Я пришла к ней поделиться своими страхами и болью, что муж ко мне охладел и так гнусно предал, но не получила в ответ никакой поддержки.

С горечью сжимаю зубы и с болью смотрю в лицо матери.

– Саид привел в дом вторую жену, мам. Как я могу сохранять этот брак? – с горечью произношу, глядя ей в лицо. Женщине, которая родила меня, а сейчас не желала слушать моих доводом.

Я всё еще с надеждой пытаюсь достучаться до нее, до она сурово сжимает зубы и резко качает головой из стороны в сторону.

– Я знаю, дочь. Но что изменилось? Инжу носит ребенка Саида уже месяцев семь, а ты взбрыкнула только сейчас, когда он решил взять на себя ответственность за нее и будущего ребенка?

В ушах у меня шумит, и мне даже кажется, что я ослышалась.

Откуда мама знаешь, что беременной от Саида оказалась именно моя одноклассница Инжу? Даже я не знала этого до сегодняшнего дня.

– Мама… – хриплю я, чувствуя, как грудная клетка сжимается, а сама я хватаюсь рукой за шею, боюсь вдруг, что не смогу дышать. Хватаю ртом воздух и неверяще продолжаю смотреть на маму.

– Только не говори, что не знала, – отвечает она грубовато и даже как-то зло. Никогда еще не видела ее в таком гневе, а уж чтобы он был направлен на меня, такое мне даже в страшном сне не могло присниться.

– Откуда ты узнала? Почему не открыла мне глаза? – шепчу я надрывно и прислоняюсь к стене.

Ноги не держат, коленки дрожат, а дыхание до того прерывистое, что пульс учащается, заставляя мое тело лихорадочно дрожать, словно в преддверии панической атаки. Давно их у меня не было.

– Весь город знает, с кем проводит время Саид Каримов. Но хорошая женщина не лезет в чужой брак, я тебя ведь этому учила, Дилара, – сурово произносит мама, сжимает в пальцах ткань платья у бедра, а затем кивает помощнице, когда из уборной выходит Амина.