После развода: в постели с врагом - Лена Тэсс

накрывают на стол. Вас попросили, - конечно “приказали”, но Наташа была слишком деликатна, чтобы сказать это вслух, - спуститься не позднее чем через пять минут. Но вы…

Она смотрела на отражение в зеркале и ее глаза округлились от ужаса. Вот она - нормальная реакция человека на то состояние в котором я находилась.

Так ведь?

- Ты можешь быть свободна. Иди к Давиду, его пора укладывать, я зайду пожелать ему спокойной ночи.

- Так?!

- Тебя что-то смущает? - Спокойно произнесла я.

Женщина ушла молча. Тут было нечего сказать. Я и не ждала слов, а собиралась действовать.

Тигран показал свою слабость, когда впервые поднял на меня руку.

Я же покажу свою силу, когда не стану об этом молчать.

Моя черная шелковая сорочка была такой же длины как и предложенное мужем платье, только на бретелях и с вырезом. Скромное декольте, никаких пошлых кружев. Скорее платье в бельевом стиле. Я брезгливо скинула косметичку на пол. Единственное украшение, которое на мне будет - колье с рубинами. Под цвет синяка на скуле. Шея, часть спины, руки и, конечно, лицо - все останется нетронутым и неприкрытым.

Так я вышла из комнаты и прошла по коридору к лестнице.

Так показалось в самой ее верхней точке, откуда еще вчера спускался сам Тигран, таща за собой вниз свою шлюху.

Он стоял там и ждал. Но как только каблук впервые ударил по кафелю улыбка стекла с лица Исмаилова. На скулах проступили красные пятна, а глаза почернели от гнева.

Я лишь подняла голову выше, сделала еще один шаг. И еще. Вниз.

К самому дьяволу.

***

Девочки, несмотря на этот смелый поступок, Лиля кажется решила снова разозлить мужа. Вам страшно за нее? Нам - очень.

Будем надеяться, что все будет хорошо.

Ваши Каролина и Лена.

Глава 7

На нижней ступени Тигран змер. Превратился в каменное изваяние с лицом цвета спелой черешни. Не знаю, что именно его смущало больше из случившегося, то что я ослушалась его или то, как смотрелись мои синяки при ярком свете в гостинной?

Уверена, что его старания могли впечатлить многих психологов, которые работали с жертвами домашнего насилия.

- Дорогая, я уже предупредил, что ты себя неважно чувствуешь. Не геройствуй, прими лекарства и вернись обратно в спальню, я к тебе подойду позже, - Исмаилов взял себя в руки, но голос его был не похож на обычный уверенный, требующий беспрекословного подчинения.

- Прислуга сообщила, что меня ждут. Я не могла подвести дорогих гостей. - Затем отвернулась от мужа, точнее повернулась к его деловым партнерам и инвесторам, и пригласила пройти в зал, где уже накрыли стол.

Мужчины разглядывали меня с ног до головы, но во взгляде каждого было что-то свое. Кто-то нагло пожирал глазами открытые участки тела, кто-то пялился на синяки, а кто-то снисходительно покачал головой и похлопал мужа по плечу.

Ужин проходил в тишине. Гробовой. Её сопровождала только подача новых блюд, смена тарелок и столовых приборов и срежет вилок и ножей по фарфору, который нам подарили на свадьбу.

Заводить ничем не обремененные приятельские беседы никто не решался. Тигран торопился скорее проглотить все, что появлялось перед ним, я же наслаждалась каждым кусочком еды и каждым глотком вина.

Исмаилов любил хорошее вино и умел удивлять своим выбором. Сегодня было красное сухое. Итальянское. Я не знала ни название винодельни, ни год урожая, лишь то, что напиток немного обжигал горло, и казался крепче, чем принято для классических вин. После него на языке не оставалось горечи, поэтому я не отказалась от еще одного бокала. Вероятно для храбрости.

- Дорогие гости, раз уж вы все сегодня так неразговорчивы, позвольте сообщить вам одну важную новость, - перед десертом я поняла, что дольше тянуть не стоит и выпалила на одном дыхании. - Мы с мужем приняли решение развестись.

- Что ты… - Тигран вскочил на ноги и опасно накренился в мою сторону. В руке у него был столовый нож, достаточно острый для того, чтобы одним легким движением перерезать мне глотку.

- Не нужно.

Демона остановил мужчина сидящий от него по правую руку.

- Тигран Багдасарович, не стоит перебивать женщину, когда она хочет сказать нечто настолько важное. Нужно выслушать её. Очевидно, что над навыком “слушать людей” вам, как будущему политику, еще работать и работать. Можем начать прямо сейчас в вашем кабинете.

Это был не вопрос, а приказ. И Тигран подчинился, потому что на каждую шею найдется своя удавка.

Мне оставалось только дышать и молиться, чтобы этот неизвестный посильнее затянул шнурок на шее моего мужа.

***

Белинский устал от развернувшейся на первом этаже драмы. Только такой идиот как Исмаилов мог избивать жену и после этого приказать ей встречать гостей.

Псих. Конченый неуравновешенный маньяк, в которого уже влили слишком много денег.

Лилия казалась скромной женщиной, без замашек светской львицы и образа жены политика. Она была простой, в хорошем смысле этого слова, близкой к слову “нормальная”. Такая жена могла бы стать для Исмаилова лучшим другом и основным движущим его карьеру фактором.

Но этот самодовольный придурок все просрал.

- Мне жаль, Константин Борисович. Я приструню свою жену, она еще получит свое…

Тигран ходил от одного книжного шкафа к другому. Не шакал, а тявка. Самое бездарное и неудачное вложение денег Белинского за последние лет двадцать. Пиар-менеджеры где-то сильно просчитались, когда подбирали будущего кандидата на нужный пост, а сейчас было поздно что-либо менять.

- Ты дашь Лилии то, что она хочет.

- Нет.

- Тигран, ты дашь ей развод. Ты должен получить свои голоса и пройти по округу уже не как кандидат, а член партии.

- Но…

Белинского начинало это утомлять. Он повернул голову в сторону окна, давая понять, что доводы Исмаилова не имели никакого смысла, веса или логики. Его двигают как лицо и голос, а не как самостоятельно думающую фигуру.

- Нам не нужны скандалы Тигран. Они расстроят меня, а тебе не нужно, чтобы я расстраивался, ведь так? - Константин встал на ноги, подошел к нему и стал поправлять ранее расслабленный галстук мужчины. Застегнул верхние пуговицы у рубашки, до самой последней на горле. Та еле сошлась, но все таки пролезла в петельку. - Ты довел свою супругу до крайней степени отчаяния, она на грани и она права. Ты - животное, и один Бог знает, зачем