Анна Мак–Партлин - Заверните мне луну

Безусловно, мы постоянно общаемся по телефону и переписываемся по электронной почте, однако расстояние штука нелегкая. Я вижу ее реже, чем вам может показаться. Слава богу, авиабилеты недорогие. Мы с Энн летаем в Лондон каждые пару месяцев, и она так же часто приезжает домой. Кло, как была, так и осталась карьеристкой, и потому она не намеревалась заводить ни детей, ни ухажеров. На самом деле вы не знаете Кло — она какая — то странная взрослая женщина. Но я надеюсь, что однажды и вы полюбите ее так же, как люблю ее я.

Дориан умерла прошлой весной. У нее случился приступ, когда она сидела на втором этаже автобуса. Она ехала с мужем на марш мира. Она изучала маршрут с помощью карты и компаса, а муж смеялся над ее усердием. Он слегка подтолкнул его, и она улыбнулась так, будто бы знала нечто неизвестное остальным. После этого она упала на его плечо. До ее шестидесятипятилетия оставался один день. В наше время шестьдесят пять — не возраст, однако Дориан ощущала свою старость. За последние годы она действительно сильно постарела. Возможно, причина в том, что после нашего переезда мы уже не виделись с ней так же часто, а возможно, действительно пришло ее время. Она прожила долгую жизнь, и это, по ее мнению, было уже неплохо. Мне приятно думать, что она знала об этом и ангел прошептал ей на ухо, чтобы она возвращалась домой. Я скучаю по ее голосу, мне хочется слышать его снова. Ее поминки были просто неслыханны. Ее родственники подготовили неожиданный праздник, и, несмотря на ее смерть, все прошло, как и запланировали. Это был вечер воспоминаний, звучала музыка, смех, были танцы и песни. Мы праздновали ее жизнь и отпустили ее с миром. Праздник прошел исключительно в духе самой Дориан, именно таким бы и было ее желание: мы веселимся от души, а она сидит поодаль и наслаждается видом.

Ноэль. Ну что мне рассказать о дядюшке Ноэле? Он приехал домой через неделю после твоего рождениях и шесть месяцев спустя он оставил сан священника. Впервые он встретил своего сына однажды воскресным днем в парке. Лора привела мальчика в парк якобы покормить уток. Они столкнулись друг с другом как будто случайно. Ничего не было подстроено. Ноэль прокрался в жизнь сына медленно и осторожно. Конечно же твоя бабушка слегла, узнав о ребенке Ноэля и смене в карьере последнего. Подувшись с неделю, она поняла, несмотря на сплетни соседей, что всю жизнь только и мечтала об этом. Папа воспринял новость положительно — такой он, твой замечательный дедушка. Однажды я спросил Ноэля о чувствах, которые он испытал при первой встрече с сыном. Он вспомнил уток и Лору, склонившуюся над хихикающим маленьким мальчиком. Когда Ноэл подошел ближе, мальчишка обернулся. Увидев лицо сына, у него защемило в груди. Говоря это, он улыбался, и я знала, что он хотел сказать.

Конечно, жизнь не была совсем гладкой — нужно признать, он потрепал нервы епископу, да и комната, забита представителями духовенства, не шутка. Оставить за спиной жизнь и признание это вам не на пикник сходить. Какое — то время он потерялся для нас. Ему пришлось переехать домой, и мама говорила, что он стал не лучше дрянного подростка. Некоторое время Ноэль с Лорой держались друг с другом холодно, хотя они часто гуляли в парке и ходили в кино в компании своего сына. Ребенок помог им наверстать упущенное. Они вернулись к жизни, какой она была несколько лет назад. И вслед за Ноэлем на свет появилась Джина.

Кроме того, Ноэль вернулся в колледж и теперь трудится в качестве социального работника. Деньги никакие, но ведь они никогда не играли решающей роли для моего брата.

Прошлой ночью Шон держал меня за руку, и я повернулась к нему, чтобы рассмотреть знакомое лицо. За последние годы он постарел. Ребяческое выражение исчезло, и теперь я смотрела на красивое грубое мужское лицо. Вокруг глаз стали появляться мелкие морщинки, и у каждой могло найтись, что рассказать. Щетина придает ему вид опасного человека, но глаза не изменить. Порой я тону в нем, в его силе, в его спокойствии.

Он улыбнулся мне и убрал с лица волосы.

— Я влюбился в тебя с первого взгляда, — сказал он.

— В первый раз ты меня даже не заметил, — ухмыльнулась я, вспоминая, как Джон пытался привлечь его внимание в баре «Баттери». Ему не терпелось познакомить лучшего друга со своей девушкой. — Ты был слишком увлечен беседой с какой — то блондинкой, студенткой медицинского, — отчетливо вспомнила я.

— То был не первый раз, — прошептал он, и я тут же замолчала. — Это произошло в блоке гуманитарных наук за несколько дней до того вечера.

Я повернулась лицом к нему и попыталась облокотиться на руку. Промахнувшись, я ударила себя по лицу. Он смеялся, пока я приводила себя в порядок.

— Я сидел у стены напротив библиотеки и пил кофе. Я увидел, как ты поднимаешься по лестнице. Ты несла стопку книг. Волосы упали тебе на лицо, но, клянусь, от света за твоей спиной твои зеленые глаза просто светились. Ты была сногсшибательна, и я понял, что ты об этом и не догадываешься. Я видел это по тому, как ты держалась. Красивые женщины обычно несколько высокомерны, но в тебе и близко не было этого. Естественно, пару секунд спустя ты споткнулась и уронила книги, которые разлетелись по всему полу. Я хотел помочь тебе, но не мог и с места сдвинуться. Ты подняла их и медленно встала, что — то пробормотав под нос. Ты уже стояла, но они снова упали. Ты краснела до тех пор, пока не стала багровой. Он смеялся.

Я игриво ударила его, подталкивая продолжить дальше.

— После этого ты сдалась. Ты просто присела среди книг и зажгла сигарету. Затем ты надела наушники своего плеера и запела, абсолютно не подозревая ни о чем и ни о ком.

— Ух ты! Я и не знала, — призналась я, вспоминая ужасный позор, о котором он рассказывал, и моей постыдной черте забывать о том, что окружающие слышат мое пение, несмотря на то что звук плеера до них не доносится.

— Ну и недотепа, — засмеялся он мне в ухо.

— Я не недотепа, — поспорила я.

— Эмма, ты вмазала себе по лицу меньше пары минут назад.

Больше я не стала спорить.

— Я ненавидела каждую из девушек, с которыми ты встречался. Я даже Кло ненавидела одну или две секунды, — призналась я, не испытывая чувства вины.

— Я знаю, — усмехался он.

— Я люблю тебя, — сказала я.

— Шило в мешке не утаишь, — улыбнулся он, и я, вспомнив Джона, кивнула.

— Согласна.

— Пока смерть не разлучит нас! — ликующе отметил он.

— И после смерти нам не миновать друг друга, — пробормотала я.

Сегодня ты играла в своей первой школьной пьесе. Тебе всего лишь пять лет, а ты уже считаешь себя Халли Берри. Ты была великолепна в роли девы Марии. Шон запечатлел происходящее на камеру, и не сомневаюсь, что в ближайшие выходные мне придется выслушать бесконечный поток информации о новейших технологиях обработки кадров. Ты забыла свою реплику, и мое сердце остановилось, но ты лишь вступила в хор, поющий песню «Кэролайн» группы «Ауткаст». Сомневаюсь, что дева Мария когда — либо пела об этом, но у тебя получилось. Ты поклонилась, и тебе аплодировали стоя. Я не видела лучшей школьной пьесы, хотя смотрела все до единой. Может, ты и вправду станешь второй Халли Берри. Ты легла спать, до отвала наевшись печенья и напившись апельсинового сока. Я удалилась в свою комнату, чтобы закончить этот дневник. Я завела его на твой второй день рождения. В тот день ты стояла в лучах солнечного света в окружении друзей, воздушных шаров и игрушек. Ты вертелась до тех пор, пока у тебя не закружилась голова, и в тот момент я осознала, что могла пропустить его. Я могла не успеть узнать тебя и быть с тобой рядом, и никто и ничто уже не исправил бы это. И вот тогда я решила рассказать тебе кое — что о прошлом и о том, что я вынесла из этой жизни.