Ангел с разбитыми крыльями - Янина Логвин

Мне кажется, или я слышу чей-то горький вздох совсем рядом? До боли знакомый в этом чужом месте, ведь не почудилось?

Повернув голову, провожаю взглядом пару туристов, прошедших мимо, и вдруг замираю, увидев возле скамейки немолодого мужчину.

Он похудел с нашей последней встречи, а седина волос превратилась в мел; горе согнуло его некогда широкие плечи и окончательно повесило руку плетью… но это он, мой отец — другого у меня никогда не было.

— Санто?!.. Санто!

Я изумленно выдыхаю и бросаюсь к нему.

— Санто! — обнимаю отчима, не в силах поверить в чудо нашей встречи. Прячу лицо на родной груди, и он обнимает меня здоровой рукой в ответ. — Неужели это ты?!

— Я, Ева! Я, дочка! — всхлипывает, не пряча слез радости. — Сам не верю, что дожил до этого момента. Уже бы раз десять умер, если бы не надеялся увидеть вас хоть однажды. Искать боялся, чтобы не навлечь беду, но молился о вас каждый день!

— Санто, как нам тебя не хватало, если бы ты знал… Я так винила себя, так винила!

— Моя девочка, все позади и уже не вернется. Туда ему и дорога! Главное, что вы живы.

Вишенка тоже не забыла человека, который ее растил, и радостно кричит, подбегая к деду:

— Дедушка! Дедушка!

— Мария! Ох, моя Мария….

А я поворачиваюсь к своему грозовому незнакомцу, с которым нас свела судьба, счастливо улыбаясь ему сквозь слезы. Возвращаюсь и крепко обнимаю своего Ангела, который вернул мне небо и землю, и даже больше. Подарил надежду на завтрашний день и новую жизнь.

Привстав на носочки, припадаю к нему и целую губы, щеки, скулы — всё, до чего могу дотянуться, пока его руки ложатся на спину и обнимают меня.

— Святая дева, спасибо! Я знаю, ты меня услышала! Адам, ты настоящий Ангел! Я не смела даже надеяться, а ты совершил чудо! Не знаю, чем смогу отплатить тебе!

— Соле, достаточно того, что ты улыбаешься.

— Нет, недостаточно! Ты же ранен! Я боялась, что ты лежишь без чувств, или решил дать мне свободу и забыть. А ты всё это время искал Санто?!

Так вот о чём говорил Дон Марио.

— Не всё время. Половину времени я валялся в постели и пытался себя убедить, что не тряпка. А вторую — что смогу тебя отпустить, если после всего, что видела, ты захочешь уйти.

— И как, убедил?

— Нет. Я не смогу тебя отпустить, Соле, ты мой личный рай. Но обещаю сделать всё, чтобы вы с Марией были счастливы.

— Ты уже сделал так много!

— Найти твоего отца было непросто, но ещё сложнее оказалось убедить его, что у тебя есть муж. Вот в это он верить отказывался, а у меня, как назло, ни одной твоей фотографии. Пришлось выкрасть синьора Греко из социального приюта и уже в машине рассказать ему нашу с тобой историю. Без подробностей, конечно, — смеется Адам, — но, клянусь, он не верил до последнего момента, пока не увидел вас.

— Дай мне свой телефон, пожалуйста! — внезапно прошу я.

Адам достает из кармана телефон, снимает блок и передает мне. Я счастливо улыбаюсь и тут же делаю наш общий с ним снимок селфи. И ещё один, когда целую его в щеку. И ещё, но уже в губы. И всё равно, что там получилось! Отдаю телефон и снова его обнимаю, прижавшись щекой к теплой ключице.

— Почему ты затихла?

— Чувствую.

— Что именно, Ева?

— Тебя. Как сильно по тебе скучала, и как сильно я тебя люблю! — вдруг искренне признаюсь — Я видела твои крылья, Адам, они настоящие! Моя свобода — это ты, и другой я не хочу!

***

Мы вылетим из аэропорта Ольбии в аэропорт Бергамо следующим утром, оставив позади горечь прошлого и страхи. Вчетвером возвратимся на материковую часть Италии, чтобы открыть страницу нашей новой жизни и больше не оглядываться назад.

Но сначала будет зимний вечер на Сардинии. Соленый запах моря, рождественские огни, теплый ужин в отеле и разговоры с Санто. А затем и наша с Адамом длинная ночь, в которую мы о многом друг другу скажем.

В номере зажжен камин, горят поленья, и я впервые смотрю на Ангела так, как смотрит женщина на своего мужчину — любуясь им и не утаивая взгляда.

Он раздет после душа, на его сильных бедрах повязано полотенце. Кожа в месте ранения срослась, но шрам от ножа останется навсегда. И я про себя благодарю его святого, что сохранил Адаму жизнь. Подхожу к мужу, пока он поворачивается и встречает меня блестящим взглядом, прикрытым темными ресницами, и провожу пальцами по полосе шрама на боку — очень осторожно. Ощущая его рану, как свою собственную, оттого так больно думать, как дорого ему досталась моя свобода.

Поднимаю руки на грудь и глажу широкие плечи Адама. Смотрю в глаза и вижу гораздо больше его внешней красоты. Убийственной для женского сердца, сложно не признать, если бы не чувствовала, что живу в этом сердце одна. Если бы не помнила слова его клятвы.

Я тянусь и целую Адама, и он тут же отвечает, мягко притягивая меня к себе. Мои волосы ещё влажные, но его пальцы скользят в них, когда он целует мои губы и скулы. Сняв с бедер полотенце, снимает с меня халат и увлекает за собой в постель. Продолжает долго целовать, разжигая мое тело лаской и открывая своим рукам. Голый, горячий и твердый.

Мой совершенный Ангел.

Я провожу руками по сильной гибкой спине и принимаю в себя его желание. Прогибаюсь навстречу нежным ударам, встречая жадное дыхание губ и долгожданный танец нашей близости. Обхватываю его бедра ногами и позволяю Ангелу пить меня, словно я вода, без которой он не может жить. Но и сама беру то, что принадлежит мне по праву.

Удивительно, как легко любить, не чувствуя страха. Верить, не ожидая боли и упрека. Отдаваться желанию, чувствуя, что это не сон. Знать, что он принял меня со всем моим уродливым прошлым, о котором никогда не забыть, но можно закрыть в него дверь и жить дальше.

Теперь, когда больше нечего скрывать, мне о многом хочется рассказать Адаму. О своем детстве, о юности, о несбывшихся надеждах. И о многом услышать. О его прошлом, дверь в которое ещё не закрыта, я это чувствую, и о его мечтах.

Ночь стоит темная, по-прежнему пляшет огонь в камине. Я положила голову на плечо мужа и веду кончиками пальцев по его груди, ощущая тепло и