Бывший муж. Я к тебе не вернусь - Ария Тес

буду ждать нашей новой встречи, но не сделаю к тебе шага. То, о чем ты просишь — это правильно, и я подчиняюсь. Настанет время, когда мальчики успокоятся и дадут мне возможность объясниться. А потом настанет и наше с тобой время. Но знай, любимая, что каждый раз, когда я буду с тобой здороваться, я буду говорить о том, как сильно тебя люблю.

Мама опять всхлипывает и кивает пару раз.

— А когда я отвечу тебе, я скажу, что я тоже.

Позади раздается громкий всхлип, и мы резко поворачиваемся. Вита вытирает глаза платочком и отмахивается.

— Боже, это просто идеально для какой-нибудь мелодрамы!

Блядь.

Медленно поворачиваюсь на родителей, которые, конечно, тоже все слышали.

Нас спалили.

На будущее: если в разведку позовут, никакой, блин, Виты!

Закатываю глаза и складываю руки на груди, пристально глядя на отца. Я не могу сказать, что остался равнодушным к их разговору, но все еще не позволяю теплоте слишком сильно затопить мое сердце.

Хотя оно все равно поддается.

Все-таки поддается.

Потому что я начал забывать, почему все вокруг считают моих родителей — идеальной парой, но вот почему. Они действительно идеальная пара.

Дверь гелика открывается, и мама первая вылезает на улицу, испуганно глядя на меня.

— Егор, это не то, что ты…

— Полина, иди домой, — раздается серьезный голос отца.

Он тоже открывает дверь и выходит на улицу, а потом делает на меня шаг. Папа выше меня. На полголовы точно, но я не отступаю. Да и не боюсь я его. У нас не такой отец, которого надо бояться. Пока моим друзьям хотя бы раз не прилетало от их отцов, мой же отличался другим подходом к воспитанию. Даже Тиму за все его проделки не доставалось — он предпочитает вести диалог. От него потом все равно с красными ушами ходишь, но это ведь показатель? Отец умеет встряхнуть. Он умеет задавить взглядом и разъяснить, что было не так. Зачем. Почему так нельзя. Почему ты неправ, и как надо было, чтобы быть правым.

Он — бизнесмен. Блядский «биг босс», так ведь было? Он умеет вести переговоры, давить и довлеть. Он знает, как преподать уроки без физического наказания, но зато потом у тебя все желание отбивает жестить.

Я тоже считал себя дипломатом. Человеком, который понимает, что ничего агрессией и кулаками не добьешься, разве что злость свою выльешь, но…мне сейчас только этого и хочется.

Ударить его со всей дури! За все, что он сделал. За то, что притащил в наш дом такую грязь! Как ты мог?!

Кажется, он все понимает. Секунду мы играем «в дуэль на острых взглядах», а потом он отводит свой на маму и кивает.

— Иди домой, Поль. Мы поговорим с парнями. А ты… — вдруг его губы трогает мальчишеская ухмылка, и он добавляет, — Сделай чай.

Мама моментально застывает. А потом из нее, как по щелчку пальцев, уходят все слезы и страх. На место им становится возмущение, злость и…азарт? Жизнь? Ее щечки розовеют, сама она щурится, медленно поворачивает голову на отца и шипит.

— Так, значит?

Папа улыбается шире. Не очень понимаю, что за приколы такие, а когда бросаю взгляд на Тима, он тоже плавает. Отец же кивает и указывает подбородком на подъезд.

— Иди, Поль. Мы справимся.

Еще мгновение она стоит, но потом фыркает, нос задирает, как не делала уже давно и направляется к нам. Она проходит между мной и Тимом и задевает нас пальчиками. Дарит нам обоим взгляд, полный нежности, а потом уходит.

Мы молча смотрим на отца, в основном потому, что он пока на нас не смотрит в ответ. Он следит за ней. Следит так, как следил всегда. Провожает ее, как свое солнце, и еле слышно шепчет:

— Обернись, обернись, обернись…

У меня сердце исходит на бег. Я смотрю на маму и…черт, тоже прошу, чтобы она обернулась. Не знаю зачем. Не для него точно. Просто так.

Мама гордо следует до двери в парадную, но прежде чем зайти, замирает, а потом…оборачивается. Ее глаза горят так, что я вижу это на расстоянии. Дыхание замирает. Она слегка улыбается…так по-озорному, как не улыбалась много лет. А сейчас делает.

Для него…

Выставляет средний палец, отчего отец тихо усмехается. Слегка дергает плечиком и пропадает в здании нашего нового дома.

Мы с Тимом переглядываемся.

Знаю, о чем он подумал.

Она вернулась.

Вернулась…

И больше не будет женщины, которая крутится вокруг приемов, как будто они — центр ее вселенной. Она снова с нами. Благодаря ему…

Я шумно выдыхаю и смотрю на отца. Он отрывается от двери и отвечает на мой взгляд, и так бесит! Снова готовый принять любой расклад. Снова спокойный. Снова…а я…я секунду назад мечтал разбить ему лицо за все, что он сделал, но больше во мне нет той ярости.

Я просто…я ненавижу его, но... не знаю, как это объяснить. Я не знаю…

— Хочешь ударить меня? — тихо спрашивает он, я выплевываю.

— Да.

Вру. Если бы хотел, ударил бы, но этого больше нет. Я не знаю, какого хрена это было…все это! Но он сделал что-то с ней. Он ее вернул. Поэтому я больше не фонтанирую яростью, и это ничего не значит. Не значит. Не значит…

— Тогда бей. Если тебе станет легче.

Сжимаю кулаки.

— Какая же ты сволочь, блядь.

Он кивает.

— Да.

— Да? Это все, что ты скажешь?

— А ты ждешь, что я буду оправдываться? Нет, не буду.

Не знаю, чего я от тебя жду. Я хочу понять, зачем?! Зачем ты все это сделал?! ЗАЧЕМ?!

И поступлю ли я однажды так же?…

— Хорош мужик. Наворотил дел, лапши навешал…

— Я не вешал никому лапши.

— Ты врешь! — завожусь снова, делаю на него шаг и выплевываю в лицо, — Ты врешь…это твоя суть.

— Нет, и ты это знаешь.

— Я думал, что знаю тебя! Но это не так!

— Так. Поэтому я не оправдываюсь. Я знаю, что сделал, и это была моя очень большая ошибка. Я не должен был…

— Связываться с шалавой?!

— И втягивать вас в наши с вашей мамой отношения. Да.

— Да какие отношения?! Ты ей изменял!

— Наверно.

— Наверно?!

Отец выдыхает и кивает.

— Я не касался Лолы, но я ходил с ней на свидания.

Это больно. Не знаю, иррациональное чувство