Ненужная мама. Сердце на двоих - Вероника Лесневская

к нам редко. Признаться, двойняшки ее толком не помнят. После развода она получила нервный срыв – и с тех пор занимается исключительно своим здоровьем. Отец оплачивает ей путевки в санатории, отсылает деньги на жизнь. На этом их отношения заканчиваются. Он так и не смог простить ей предательство.

Родители Гордея после нашего последнего разговора не появлялись. Видимо, семейный совет затянулся. Или там было вынесено решение не в мою пользу. Я понятия не имею, приедут ли свекры на День рождения… Одинцов приглашать их не стал, но они же сами помнят дату.

- Па-а, - по привычке вопят двойняшки, когда на пороге появляется Герман.

Муж ревниво пыхтит, заметно напрягается и негодует, а я беру его под локоть, чмокнув в щеку.

- Перестань, Гор, он же их крестный, - тихо смеюсь, с нежностью наблюдая, как наш папочка не желает ни с кем делить наследников.

Если честно, мне было страшно признаваться Гордею. Он с такой радостью попрощался с Деминым и мысленно выбросил его из нашей жизни, что новость о том, что мы почти родственники, стала для него ударом. Меня он больше к Герману не ревнует, ведь тот глубоко и безнадежно влюблен в свою коллегу – Амину. Как одержимый, помешался на ней. Отбил у мужа - заслуженного врача со связями, заведующего психиатрией и в принципе богатого, влиятельного человека. Было сложно, но любовь победила. Правда, сегодня почему-то Демин пришел без Амины, и это подозрительно.

В другой ситуации я бы пообщалась с ним наедине и все выяснила, ведь мы добрые друзья, но сейчас не хочу раздражать и так недовольного Гордея. Еще сильнее, чем меня, он ревнует к Герману… наших детей.

- Так пусть и называют крестным. Какой он папа, - приглушенно рычит, зверем поглядывая на соперника в окружении малышни.

- Сложно, потом переучатся, - успокаивающе поглаживаю его по плечу.

Демин зовет Алиску, не забывая о третьей имениннице и заодно еще сильнее нервируя нашего дерганого папочку.

- Поздравляю, у меня для вас общий подарок, - невозмутимо продолжает.

Ставит на пол корзину, открывает - и оттуда выпрыгивает рыжий котенок с бантом на спинке. Мяукает, трясет лапками и пытается сбежать под диван. Восторгу малышей нет предела. Как и недовольству Гордея.

- А мне ты запретила им животных дарить, - укоризненно бурчит муж.

- Ну, прости, я была не права, - виновато шепчу и целую его, чтобы задобрить. – Раз все в сборе, давайте ужинать, - произношу громко и бодро.

- Не-не-не, - качают головами двойняшки.

- Пода-ки! – топает ногой Алиска.

Не дождавшись разрешения, маленькие бандиты бегут потрошить коробки. Котенка оставляют на попечение Евгении Климовны и дедушки.

- Викки, я не смогу остаться, - аккуратно берет меня за руку Герман, и Гордей тут же вырастает рядом, как верный телохранитель. – Извини, ехать надо.

- Как жаль, - искренне тяну. – А что случилось? Ты всегда проводил с нами этот день.

- Мне в больницу надо, - с тоской произносит. - Там ребенок… в отделении для недоношенных. Пора проведать, - опускает голову, неистово массируя переносицу пальцами.

- Ты же, вроде, в роддоме работаешь, - вклинивается в разговор Гор. - Или перепрофилировался? – бросает с насмешкой.

- Это не по работе, - делает паузу, чтобы добить нас шокирующей новостью: - Там лежит мой новорожденный сын.

- Неожиданно, - Гордей теряется и хмурится. Я тоже не понимаю, что происходит. - Пропустил момент, когда твоя акушерка рыжая забеременела.

- Амина, - напоминаю ее имя, а Герман вздрагивает, как от пощечины.

- Это не ее ребенок, только мой. От другой женщины, - чеканит строго, но в голосе чувствуется боль. - Амина, узнав об этом, вернулась к мужу. Конец истории.

- Измену сложно простить, - безжалостно бьет его словами Гордей, а Демин лишь молча принимает удары и мрачнеет. - То есть я правильно понимаю, что ты упрекал меня в том, что я бросил своих детей, когда я о них даже не знал, в то время как сам…

- Одинцов, я сейчас в таком состоянии, что могу и в морду дать, - цедит сквозь зубы.

- Так, спокойно! – становлюсь между ними. - Вы вообще можете нормально общаться?

- Главное, руки не ломай. Мне ими людей спасать, - усмехается мой невыносимый муж. Порой мне кажется, что им нравится задевать друг друга. Иначе не умеют.

- Аналогично, - неожиданно сдается Демин и подает ладонь для дружеского рукопожатия. - Ладно, до встречи. Береги семью, Гордей.

- Берегу, - выдыхает ему вслед. Притягивает меня к себе, крепко обнимая, словно боится потерять.

* * *

Не успевают за Деминым закрыться ворота, как на площадке возле кованого забора паркуется такси.

Из машины важно выходят… родители Гордея. Неторопливо идут под руку к нам, в то время как я ломаюсь изнутри и рассыпаюсь на осколки. Врезаюсь пальцами в предплечье мужа, цепляясь за него, как утопающая за спасательный круг. Беззвучно хватаю губами воздух, но легкие парализует, пульс бьется в горле. В груди бушует ураган, потому что я не знаю, чего ожидать от своих свекров, коими они стали против воли.

- Вика, не волнуйся, - нашептывает Гордей, накрывая мою дрожащую ладонь своей. – Ты же помнишь, я выбираю тебя, - чеканит твердо и устремляет холодный взгляд вперед, будто сквозь них.

За спиной раздается звонкий детский смех, придавая мне сил. Невидимая энергия наполняет меня, помогает натянуть на лицо улыбку и мило поприветствовать гостей, которые вряд ли мне рады.

- Ну, здравствуй, сынок, - начинает старший Одинцов. – Прости, не сразу узнал о счастливых изменениях в твоей жизни, - огорченно тянет, покосившись на жену, которая места себе не находит. Потупив взгляд, смиренно молчит. – Прежде всего, хочу извиниться…

- За что? – хрипло уточняет Гор, не скрывая искреннего удивления. Он, как и я, готовился к скандалу, а сейчас расслабляет ладонь, перекладывает ее мне на поясницу – и крепче обнимает меня.

- За то, что, погрузившись в работу, я пустил дела семьи на самотек, - пожимает плечами Виталий Кириллович. - Не заметил, что происходит с собственным сыном. Думал, мать лучше справится, - мрачно косится на Олесю Яковлевну, ни на секунду не отпуская ее, будто держит под контролем.