Уроки вежливости для косолапых - Виктория Победа

вздыхает.

— Долбанные журналюги, — цедит недовольно, потом берет пульт и выключает телевизор.

— Ты знал? — спрашиваю, глядя на Мишу.

— Узнал часом ранее, — не отрицает.

— Скажи, что ты не имеешь к этому отношения, — произношу испуганно, — Боже, Миша, скажи, что это не ты.

— Ты за него, что ли, переживаешь? — уточняет сухо.

— Да плевать я на него хотела! Туда ему и дорога, я за тебя боюсь. Миш, ну пожалуйста, скажи, что не имеешь отношения к его смерти.

Он вздыхает, притягивает меня к себе, прижимает к груди.

А я понимаю, что меня трясет. Просто трясет.

Он и Сашка — самое важно, что у меня есть в жизни.

Мы за эти полгода самой настоящей семьей стали. Я просто не могу, не хочу себе представлять, что из-за моего урода бывшего у Бурова вся жизнь пойдет под откос.

— Я не могу сказать, что совсем никакого отношения не имею, Мариш. В конце концов, это из-за меня он крышей поехал, последние полгода его жизнь была Адом. К аварии я не имею отношения, если ты об этом. Он обдолбанный был.

— В смысле? Подожди, ты хочешь сказать, что он под наркотиками был.

Он снова тяжело вздыхает.

Выпускает меня из объятий, взъерошивает волосы.

— Не хотел же говорить, — качает головой, — Марин, твой бывший торчок, и уже давно. Подсел он, скорее всего, еще до вашей свадьбы. Он приторговывал, видимо, и сам не удержался. Бизнес был хорошим прикрытием для отмывания денег.

— Но… Но я за ним ничего подобного не замечала.

— Марин, люди годами живут с наркоманами и не замечают ничего, а учитывая, до какого состояния он тебя довел, не удивительно.

Я в ответ только ошарашенно киваю.

Наркотики. Наркоман.

Господи…

— Ты точно не причастен, за тобой не придет полиция?

Он смеется.

— Никто за мной не придет, Мариш. Я не отрицаю, что хотел его руками голыми придушить, но у меня ты и Сашка, так что пришлось пользоваться относительно законными методами.

— Относительно законными, — уточняю, но тут же передумываю, — нет, знаешь что, я не хочу ничего знать. К черту его.

— Иди ко мне.

Забираюсь к нему на колени, чувствуя огромную потребность в поцелуе и в самый ответственный момент ощущаю подкатившую к горлу тошноту.

— Ты чего?

Смотрю на него и понимаю, что еще несколько секунду и вывалю на Бурова содержимое своего желудка.

Наверное, никогда я с такой скоростью не бежала в уборную.

Залезаю внутрь и едва успеваю открыть крышку унитаза.

Все съеденное за сегодня неистово рвется наружу, живот скручивает сильнейшей судорогой.

— Марин… что с ней? — за спиной звучит обеспокоенный голос Сашки.

— Мариш, Саш, выйди пока, — командует Миша

Я продолжаю обниматься с унитазом. Тошнота волнами подкатывает.

Миша опускается рядом, садится на пол.

Я перевожу на него взгляд, давя еще один приступ тошноты.

— Переволновалась, видимо, — произношу, тяжело дыша.

— И с каких пор тебя рвет от волнения? — смотрит на меня как-то странно.

Я молчу, снова нависаю над унитазом.

— Мариш, ты только сейчас спокойно…

— Что? — едва ворочая языком.

— Когда у тебя в последний раз были месячные?

— Ч… чего? — не понимаю к чему он клонит.

— Того, месячные у тебя когда были в последний раз?

— Эээ… недавно.

— Да? А мне кажется, уже месяца два как их не было.

— Что? В смысле? — в голову приходит невероятная догадка. — Ты что… Ты думаешь, я беременная, что ли?

— Я почти в этом уверен.

— Чушь, это невозможно, ты же знаешь. Мы даже еще с врачами не консультировались по поводу моего бесплодия.

— Ну похоже уже и не нужно.

— Миша, это невозможно.

— Почему? Марин, мы с тобой полгода совокупляемся, как кролики, и за все время ни разу не предохранялись.

— Потому что незачем, — реагирую резче, чем стоило бы, — прости.

Он только давит в себе смешок.

— Я готов поспорить, что прав.

* * *

Это невозможно. Просто невозможно. Ошибка. Совершенно точно какая-то глупая ошибка.

Ну так не бывает просто.

— Ну почему не бывает, в жизни все бывает, — деловито заявляет пожилая врач-гинеколог, к которой по знакомству и великому стечению обстоятельств притащил меня Буров.

Он на уши всех поднял, пока не добился своего.

И вот я сижу в кабинете лучше в городе врача в этой области и ушам своим не верю.

Беременна.

А еще понимаю, что все произносила вслух.

Миша сидит рядом, лыбится довольно. А мне его стукнуть хочется.

— Это точно не ошибка?

— Да какая же тут ошибка, — улыбаясь, отвечает Валентина Григорьевна, водя зондом по моему животу.

Вон, даже на экране видно, если моему опыту не веришь.

Она поворачивает ко мне монитор и пальцами указывает туда, где я что-то должна рассмотреть.

— Видишь, вот, раз и два, — показывает на точки.

— Два? — ошалело округляю глаза.

— Ну да, два, — кивает.

— Как два? В смысле два?

— Что два? — взволнованно вмешивается Миша, явно испугавшись.

— Двойня у вас будет, папаша. Хорошо постарался, — она улыбается, а я закрываю лицо ладонями и начинаю рыдать.

— Мариш…

— Ну-ну, чего ты девочка, радоваться надо, а не слезы лить.

— Но это же невозможно, как? Мне же сказали… Мне говорили… — всхлипываю.

— Всякое в жизни бывает, мало ли, что сказали, да и какая уже разница, когда результат налицо, — Валентина Григорьевна подает мне салфетку.

Я благодарно киваю, вытираю живот и сажусь на кушетке.

Миша, словно пришибленный, видимо, только сейчас в полной мере осознав сказанное врачом, переводит взгляд с меня на монитор.

— Охренеть, — заключает, и тут же, опомнившись, добавляет: — простите.

В каком-то мороке я получаю дальнейшие рекомендации, только киваю болванчиком, держа в руке распечатанный черно-белый снимок.

И, кажется, даже когда мы выходим из женской консультации, не до конца верю в произошедшее.

Как?

Я ведь даже не проходила обследования. Отложила на лето, сославшись на загруженность, а на самом деле, боясь в который раз услышать неутешительный прогноз. Просто откладывала, как могла.

Миша, конечно, все понимал, а потому не настаивал. Дал мне время.

Просто не забывал твердить, что все у нас будет. Буквально впечатывал мне это в голову.

— Маришка.

Я вскрикиваю от неожиданности, когда одним резким движением этот медведь поднимает меня над землей. Смотрю на него сверху вниз и только теперь окончательно осознаю, что все это правда. Не сон. Не ошибка.

Двойня.

У нас будет двойня.

— Эй, ну что там у вас? — выбежав из машины, к нам подбегает Сашка. — Все хорошо?

— Все просто отлично, смотрю на своих мужчин, продолжая реветь, но уже от радости.

— А чего она плачет тогда? — тихо интересуется Сашка у дяди.

— От счастья, Сань, —