Клятва Грейсона (ЛП) - Шеридан Миа

— Кира, — простонал я в последний раз, разрываясь на части в сокрушительной кульминации, перед моими глазами вспыхнули звезды, когда наслаждение достигло пика. Я обмяк в ее объятиях, моя голова покоилась в ложбинке ее шеи, пока наше дыхание приходило в норму. Ее руки все еще бегали вверх и вниз по моей спине, и я нуждался в ее прикосновениях, потрясенный тем, что мы только что сделали. Через несколько минут я скатился с нее и уложил ее на себя, слепо глядя на потолочный вентилятор, оцепеневший от пережитого, поскольку все сексуальные контакты, которые у меня когда-либо были до этого, стали грустной насмешкой.

Я чувствовал себя странно уязвимым, как будто вся власть была в ее руках. Я не знал, что делать с этими новыми чувствами. Секс всегда заставлял меня чувствовать себя хозяином положения. А теперь…

— Как себя чувствуешь? — прошептала она.

— Как твой муж, — мгновенно ответил я, улыбка растянула мои губы. — Как ты себя чувствуешь?

Она наклонила голову и посмотрела на меня, выражение ее лица было счастливым и довольным.

— Как твоя жена, — прошептала она.

Я снова улыбнулся и притянул ее ближе.

Кира провела кончиком пальца по моему соску, и я задрожал, притягивая ее еще ближе. Она откинула голову назад и посмотрела на меня.

— Это всегда так? — спросила она с дразнящей ноткой в голосе.

— Нет, — немедленно ответил я и посмотрел на нее сверху вниз, чтобы она увидела искренность в моих глазах. — Я никогда не испытывал ничего столь же прекрасного, как это. Никогда не испытывал ничего такого прекрасного, как ты, — на ее лице промелькнуло облегчение и счастье, и она мягко улыбнулась.

— С нами всегда будет так?

Я изучал ее ранимое выражение лица. Да, я думал, что у нас всегда будет так, потому что Кира была частью этого — ее радость, ее страсть, ее прекрасный дух. Но мне казалось, что я знаю, о чем она на самом деле спрашивает. Когда-то ее пристыдили за то, что было для нее естественным. Неприятное чувство ревности угрожало вырваться, и я не хотел приводить в комнату ее бывшего, поэтому решил, что пока лучше отнестись к ее вопросу спокойно. Я улыбнулся и поцеловал ее в лоб.

— Нам придется это выяснить, не так ли? — я резко повернулся и навис над ней, поцеловав ее один раз, я поднял ее руки вверх и прижал их над головой. Она засмеялась, а затем стала извиваться подо мной, момент стал легким и кокетливым.

Я снова поцеловал ее, а затем отпустил.

— Мы не пользовались презервативом, — сказал я, пробежав глазами по ее лицу, чтобы оценить ее реакцию. Только потом я понял, что впервые в жизни даже не подумал об этом. Но почему-то я не был обеспокоен. Я лишь беспокоился, что она может быть обеспокоена, хотя она тоже об этом не говорила.

Она колебалась, очевидно, тоже впервые задумавшись об этом.

— Один раз, наверное, можно. Я буду принимать противозачаточные, чтобы нам не пришлось об этом думать.

— Хорошо, — сказал я, кивая и удивляясь отсутствию беспокойства. С этого момента мы были бы в безопасности, но мы были женаты. У нас был дом. Я не думал, что готов к детям, даже не задумывался об этом. Но это не было бы трагедией. Я хотел, чтобы моя новоиспеченная жена какое-то время побыла только моей, но, если это случится, мы все решим.

— Хочешь воды? — спросил я, потирая свой нос о ее, а затем поцеловав уголок ее рта.

— Да, пожалуйста, — сказала она.

Я встал, и Кира села, придвинувшись спиной к подушкам у изголовья кровати. Я улучил момент, чтобы насладиться ею: ее волосы цвета красного дерева разметались вокруг нее, ее зеленые глаза лениво полузакрыты, выражение ее лица — чистое удовлетворение, ее обнаженная красота полностью выставлена напоказ — прекрасное тело, в котором я только что был. Прежде чем забыть о воде и вернуться в постель, чтобы снова насладиться ею, я повернулся и направился в ванную. Когда я мельком взглянул на себя в зеркало, я был удивлен, увидев улыбку, о которой даже не подозревал.

***

— Ты расскажешь мне об этом? — тихо спросила она, наклоняясь и целуя меня в шею. Мы только что занимались любовью во второй раз и лежали на подушках, голова Киры покоилась на моей груди.

Я сделал паузу, на секунду растерявшись, о чем она могла говорить.

— Ты имеешь в виду тюрьму?

Она кивнула, ее губы все еще были на моей коже, аромат ее волос доносился до меня и заставлял чувствовать себя спокойным и довольным.

Я вздохнул.

Я хотел, чтобы она знала обо мне все. Хотел поделиться с ней тем, чем никогда ни с кем не делился, но заставить себя произносить слова было трудно, и у меня не было в этом никакой практики.

Проведя рукой по ее шелковистым волосам, я взял их в руку.

— Я только что вернулся из Нью-Йорка, куда ездил к матери.

— Ты ездил к своей маме? — спросила она удивленно.

Я кивнул.

— Поездка почти закончилась, даже не успев начаться. Я пытался выбросить это из головы. Но тогда я… ну, я закончил колледж, и подумал, что если она увидит меня, увидит, каким человеком я стал, то она, не знаю, упадет на колени и будет умолять меня о прощении. Представлял себе именно это, как бы глупо это ни звучало, — я издал небольшой ехидный звук. — Я полетел в Нью-Йорк, разыскал ее, пришел к ней без приглашения, — я замолчал на мгновение, вспоминая надежду, которую испытывал, стоя перед ее квартирой. — Она была замужем, у нее была семья — двое маленьких сыновей.

— Она, должно быть, была рада, что ты пришел ее навестить, — тихо сказала она.

Я издал звук, который можно было бы назвать смехом, если бы в нем было хоть немного веселья.

— Нет. Она была так зла — сказала, что я разрушил ее жизнь, сказала, что она была на пороге огромной карьеры, когда я положил этому конец. Она сказала, что рада, что ей не нужно смотреть на меня каждый день и вспоминать все, что у нее могло бы быть. Затем она попросила меня уйти. Но хуже всего было то, как она смотрела на своих двух других мальчиков, пока я был там. И я понял, что дело не в том, что она была неспособна любить — просто она была неспособна любить меня, — я произнес эти слова как можно более непринужденно, но почувствовал легкий румянец на своих скулах. Воспоминание о том моменте все еще жгло, как раскаленное клеймо.

— Грей, — сказала она, в ее глазах был целый мир сострадания, когда она протянула руку и погладила меня по щеке. Я наклонился к ней.

— Я прилетел в Сан-Франциско и решил пойти в бар. Мне нужно было пропустить стаканчик или десять.

— Тебе было больно, — сказала она.

— Мне… да. Боже, если бы я только выехал на дорогу и вернулся домой, — признался я. Мой голос надломился на последнем слове, сожаление переполняло меня. Кира обхватила меня руками и прижала к себе.

— Я пробыл в баре около часа, когда столкнулся с Брентом Райли, богатым парнем, которого я знал через знакомых и с которым ходил на вечеринки в течение нескольких лет. Его семья живет в городке примерно в получасе езды отсюда. Он был в Сан-Франциско на мальчишнике — там была целая компания. Я пообщался с ними некоторое время. Хотя мы с Брентом никогда не ладили. Он был настоящим придурком — из тех людей, которые выглядят идеальными и достойными для внешнего мира, но за кулисами они жуткие и корыстные.

Она кивнула.

— Я в какой-то степени знакома с таким типом, — сказала она язвительно. Я нежно поцеловал ее в лоб, зная, что она думает о Купере, или, возможно, о своем отце, или, возможно, и о том, и о другом.

— Да, так вот, мы шли по улице к парковке, и он сказал, что подцепил какую-то девушку, и что он и другие парни собираются отвезти ее к себе в отель и немного повеселиться, — Кира посмотрела на меня, и ее глаза расширились, что выглядело как удивленное отвращение. — Он спросил, хочу ли я принять участие в этом действии, и указал на машину, где на заднем сиденье сидела девушка. Я вроде как немного сошел с ума, — я сделал паузу. — Я искал драки, Кира. Мне нужна была причина, чтобы подраться с ним.

— Это была хорошая причина, Грей, — прошептала она.